Дженни Хан - Всем парням, которых я когда-либо любила (ЛП) Страница 9

– Разве ты не видела знак «стоп»? – спрашивает он. – Переписывалась по телефону, да?

Я качаю головой, горло сжало. Не хочу расплакаться. Пока у меня это получается…

По-видимому, он чувствует мое состояние, и морщинка раздражения на его лбу разглаживается.

– Ну, с моей машиной, похоже, все нормально, – неохотно говорит он. – Ты-то в порядке?

Я киваю.

– Мне очень жаль, – произношу я.

– Детям нужно быть более осторожными на дороге, – заявляет он, игнорируя мои извинения.

Комок в горле становится все больше.

– Я очень-очень сожалею, сэр.

Он хмыкает.

– Тебе бы позвонить кому-нибудь, чтобы за тобой приехали, – говорит мужчина. – Хочешь, я подожду?

– Нет, спасибо. – А что, если он серийный убийца или педофил? Не желаю оставаться наедине с незнакомым человеком.

Тогда мужчина уезжает.

А как только он уехал, мне приходит в голову, что, возможно, нам следовало вызвать полицию, пока он еще был здесь. Разве не всегда нужно вызывать полицию, когда попадаешь в аварию? Уверена, в автошколе об этом говорили. Итак, еще один мой промах.

Усаживаюсь на бордюр и пялюсь на свою машину. Я за рулем всего два часа, а уже умудрилась попасть в аварию. Опускаю голову на колени и сижу, сжавшись в комок. Шея начинает затекать, нервы сдают и слезы омывают мои щеки. Папа точно не будет счастлив. Марго тоже не обрадуется. Они оба, вероятно, решат, что не дело мне разъезжать по городу без присмотра. И, вероятно, будут правы. Вождение автомобиля – огромная ответственность. Может быть, я еще к этому не готова. А может быть, и никогда не буду готова. Возможно, даже когда я состарюсь, сестрам или папе придется возить меня, потому что вот такая я бестолковая.

Вытаскиваю телефон и звоню Джошу. Когда он отвечает, я говорю:

– Джош, можешь сделать мне од-од-одолжение? – Мой голос так сильно дрожит, что мне неловко.

Конечно, он это замечает, ведь это же Джош. Он моментально напрягается и спрашивает:

– Что случилось?

– Я просто попала в автомобильную аварию и даже не знаю, где нахожусь. Можешь приехать и забрать меня? – Мой голос сильно дрожит.

– Ты ранена? – спрашивает Джош.

– Нет, со мной все в порядке. Я просто… – Если я произнесу еще хоть слово, то точно окончательно разревусь.

– Видишь название улицы? Какие-нибудь магазины?

Я вытягиваю шею, чтобы посмотреть.

– Фальстон, – отвечаю я и высматриваю ближайший почтовый ящик. – Я на Фальстон Роуд 8109.

– Я уже еду. Хочешь, чтобы я оставался на связи?

– Да нет, все нормально. – Я кладу трубку и начинаю плакать.

Не знаю, как долго я сижу, заливаясь слезами, когда подъезжает еще один автомобиль и останавливается прямо передо мной. Поднимаю голову. Это черная «Ауди» с тонированными стеклами – машина Питера Кавински. Стекло автомобиля опускается.

– Лара Джин? С тобой все в порядке?

Я киваю и показываю ему, чтобы он ехал дальше. Питер снова закрывает окно, и мне кажется, что он действительно собирается уезжать, но он съезжает на обочину и паркуется. Питер выходит и начинает осматривать мою машину.

– Ты реально лажанулась, – говорит он. – Ты хоть записала страховые данные другого водителя?

– Нет, с его машиной все в порядке. – Я украдкой вытираю рукой щеки. – Это моя вина.

– У тебя есть «Тройное А»[2]?

Я киваю.

– И ты им уже позвонила?

– Нет. Но я позвонила приятелю.

Питер садится рядом со мной.

– Как долго ты уже здесь сидишь и плачешь?

Я отворачиваюсь и снова вытираю лицо.

– Я не плачу.

Когда-то мы с Питером Кавински были друзьями, до того как он стал Кавински. Раньше он был просто Питером К. В средней школе у нас была целая банда. Среди мальчиков в ней были: Питер Кавински, Джон Амброуз Маккларен и Тревор Пайк. Из девочек: Женевьева, я и Элли Фельдман, которая жила кварталом ниже, еще иногда к нам примыкала Крис. Раньше Женевьева жила в двух улицах от меня. Забавно, как в детстве дружба зависит от того, насколько близко вы друг к другу находитесь. Например, кто является вашим лучшим другом напрямую связано с тем, насколько близко расположены ваши дома; или же с кем рядом вы сидите на музыке – с тем, настолько близко стоят ваши имена в списке по алфавиту. Вот такая игра случая. В восьмом классе Женевьева переехала в другой район, и мы еще какое-то время поддерживали дружбу. Она приезжала потусить с нами, но что-то уже изменилось. В старшей школе Женевьева всех нас затмила. Она по-прежнему дружила с мальчиками, но команда девочек распалась. Мы с Элли оставались друзьями до тех пор, пока в прошлом году она тоже не переехала. После того, как от нас отвернулась Женевьева, мы с Элли чувствовали себя немножко унизительно, словно были двумя оставшимися корочками хлеба и вместе составляли сухой бутерброд.

Мы больше не друзья. Ни с Женевьевой, ни с Питером. Вот почему так странно сидеть рядом с ним на обочине, словно между нами все как раньше.

У него звонит телефон, и он достает его из кармана.

– Я должен ехать.

Я фыркаю.

– Куда направляешься?

– К Джен.

– Тогда тебе лучшей стартовать, – говорю я. – Женевьева будет в ярости, если ты опоздаешь.

Питер фыркает, но быстро встает. Интересно, каково это – иметь столько власти над парнем. Не думаю, что мне это нужно. Это просто огромная ответственность – держать чье-то сердце в своих руках. Питер садится в машину, а затем поворачивается и спрашивает, словно ему только приходит в голову:

– Хочешь, чтобы я позвонил в «Тройное А» вместо тебя?

– Да нет, все нормально, – отвечаю я. – Хотя, спасибо, что остановился. Это было действительно мило с твоей стороны.

Питер улыбается. Да, Питер очень любит похвалу. Я помню эту черту его характера.

– Теперь ты чувствуешь себя лучше?

Я киваю. Я на самом деле чувствую себя лучше.

– Хорошо, – говорит он.

Питер выглядит как красавчик из прошлого. Он мог бы быть удалым солдатом Первой Мировой войны, настолько привлекательным, что любая девушка могла бы годами ждать его возвращения с фронта, настолько красивым, что она могла бы ждать его вечно. Он мог бы носить фирменную красную куртку с эмблемой школы, разъезжать на «Корвете» с опущенным верхом и вести машину лишь одной рукой, направляясь к своей девушке, чтобы забрать ее на танцы. Внешняя привлекательность Питера больше относится к вчерашнему дню, чем к сегодняшнему. В нем просто есть нечто такое, что нравится девушкам.

Питер был первым парнем, подарившим мне поцелуй. Так странно думать об этом сейчас. Словно с тех пор прошла целая вечность, хотя это было всего лишь четыре года назад.