Барбара Картленд - Звезды в моем сердце Страница 9

Теперь, стоя на ковре, охваченная легкой дрожью от смущения, она корила себя, что не догадалась обо всем раньше. Ну конечно, это изысканное, изумительное создание было прекрасной императрицей, которой восхищалась вся Европа. Елизавета Австрийская не знала равных, когда речь заходила не только о красоте, но и об умении держаться в седле.

– Тише, Рудольф, – обратилась графиня к человеку, стоявшему перед ней на коленях. – Нет никаких причин для волнения. Я в полном порядке, обо мне позаботились. Эта добрая молодая леди подружилась со мной и доставила сюда в полной целости и сохранности.

Она повернулась к Гизеле и заговорила по-английски:

– Мои друзья беспокоились обо мне.

– Мадам… Ваше величество… простите меня… – залепетала Гизела по-немецки.

Императрица помолчала с минуту, а потом произнесла:

– Итак, вы говорите по-немецки.

– Да, ваше величество.

– Как это странно для английской девушки! Мне казалось, в Англии никто не утруждает себя изучением иностранных языков. Но теперь я вижу, что ошибалась. Полно, пусть мой маленький обман вас не беспокоит. Я здесь инкогнито, поэтому ко мне обращаются как к графине Гогенемз.

Она коротко рассмеялась и обратилась к джентльмену рядом с ней.

– Вот видите, Рудольф, – сказала она, – как простой намек на королевский трон все разрушает. Мы так мило болтали, словно подружки, пока вы не пришли. Теперь все испорчено. Моя подруга меня боится.

– Вы должны меня простить, мадам, – отвечал джентльмен. – Я почти лишился рассудка от беспокойства.

– А теперь я вас представлю, – объявила императрица. – Это принц Рудольф Лихтенштейнский. А вы? Единственное имя, которым я вас называла, – «добрая самаритянка». Мы долго болтали, но я так и не узнала, как вас зовут.

– Меня зовут Гизела, – смутилась девушка. – Гизела Мазгрейв.

– Гизела! Как странно! – воскликнула императрица. – У меня есть маленькая Гизела дома – моя вторая дочь. Это очень милое имя, одно из моих любимых. Никак не ожидала, что встречусь с ним здесь, в сердце Англии.

– Меня назвали в честь моей бабушки, мадам, – пояснила Гизела.

– Очень хорошо. Мисс Гизела Мазгрейв – принц Рудольф Лихтенштейнский. Теперь вы знакомы.

Гизела присела в низком поклоне, взглянула на принца и увидела, что он смотрит на нее во все глаза в полном изумлении. Она подумала, что ошиблась, но спустя минуту вновь подняла взгляд: принц все еще смотрел на нее, пока наконец императрица не обратила на него внимание.

– В чем дело? – поинтересовалась она.

– Я не могу в это поверить, мадам, – сказал он. – Разве вы не видите? Невероятно, совершенно фантастично!

– Что именно? – не поняла императрица.

– Эта леди, – сказал он, – которой вы меня только что представили. Разве вы ничего не замечаете?

– Я не знаю, о чем вы говорите, – отрезала императрица чуть резковато. – Что вас беспокоит? Вы же видите, моя новая подруга смущена.

– Прошу простить, мадам. Но слишком велико мое удивление.

– А чему вы удивляетесь? – продолжала допытываться императрица. Потом вдруг ее как будто осенила какая-то мысль: – Вы тоже это заметили! Она напоминает вам кого-то… какую-то знакомую. У меня возникло в точности такое же ощущение. Мне кажется, я встречала мисс Мазгрейв раньше, но не могу вспомнить где. Быть может, вы просветите нас?

Принц взглянул на императрицу, потом снова на Гизелу. Секунду он сомневался, а потом, словно решившись на особую дерзость, произнес:

– Мадам, вы должны простить меня, если я вас рассержу. Никто и надеяться никогда не сможет, что будет обладать такой же красотой и изысканностью, как ваша, мадам. Но вы сами должны отметить несомненное сходство. Весьма бледное, это правда, но тем не менее отражение.

– О чем вы? – недоумевала императрица. Потом взглянула на Гизелу и не отводила от нее глаз до тех пор, пока неожиданно не закрыла лицо руками. – Это правда! – воскликнула она. – Это правда! Она похожа на меня.

Гизела почувствовала, как кровь хлынула к ее щекам.

«Может, они оба сошли с ума?» – подумала она и всем сердцем пожелала провалиться сквозь землю.

– Это правда! – повторила императрица. Потом вдруг протянула руку Гизеле. – Подойди ко мне, дитя. Расскажи о себе. Кто ты? Расскажи мне все откровенно.

– Мой отец, мадам, майор Джордж Мазгрейв, бывший гвардейский драгун. Здесь все его знают как «сквайра».

– А твоя мать?

– Моя мать была графиней Стефани Ганзалли, дочерью графа Фритжи Ганзалли.

– Ах во-от как! – протянула нараспев императрица. – Граф Ганзалли – твой дедушка.

– Да, мадам. Но я никогда его не видела.

– А я знаю его всю свою жизнь, – сказала императрица. – Он со своей семьей живет возле моего старого дома, замка Поссенхофен, в Баварии. Их замок расположен фактически по другую сторону озера Штарнбергер. Когда я была ребенком, я часто переплывала на лодке озеро, чтобы поиграть с детьми Ганзалли. Их было несколько и… да, я прекрасно помню Стефани. Она была старше меня, очень хорошенькая, светловолосая, с голубыми глазами, похожими на генцианы, что росли в горах, которые окружали наши дома.

– О! Вы помните мою маму, – произнесла Гизела, не веря своим ушам. – Вы помните ее, мадам! Пожалуйста, расскажите мне все, что вы знаете. Такие воспоминания очень для меня дороги.

– Твоя мать умерла? – спросила императрица.

Гизела кивнула:

– Да, мадам, она умерла, когда мне исполнилось десять лет.

– Мне очень жаль, – сказала императрица. Она помолчала немного, затем поинтересовалась: – Сколько тебе лет?

– Почти двадцать один, мадам.

– Теперь я начинаю что-то вспоминать о Стефани. Она внезапно уехала. Помню, моя мать говорила…

Императрица неожиданно замолкла и взглянула на принца. В его глазах сверкнул огонек, который невозможно было скрыть. Императрица в ответ едва заметно улыбнулась.

– Мы поговорим об этом в другой раз, – сказала она. – Теперь благодаря вам, Рудольф, я сама вижу явное сходство между нами, но объясняется это, должно быть, тем, что обе мы родом из Австрии.

– Какое может быть сходство между нами? – удивилась Гизела. – Вы такая прекрасная, мадам… Я в жизни не встречала таких красивых людей.

Императрица улыбнулась.

– Ты молода и еще не знаешь, как нужно обращаться со своей внешностью, как пользоваться тем, что даровано тебе природой, – сказала она. – Но ты тоже могла бы быть красивой. За твоими волосами нужен уход, как и за кожей лица, ты еще не научилась умению подчеркивать красоту глаз или губ. Но это придет со временем. Ах, молодость, молодость. Это единственное, чем мы не дорожим, когда нам мало лет.

В ее голосе зазвучали почти печальные нотки, и она тут же обратилась к принцу: