Сандра Браун - Мужские капризы Страница 9

— Вот так ты ко мне и относишься. Как к тупой чугунной гантели. Я не собираюсь этим заниматься. Это все ерунда. Я просто хочу…

— Дуться. Жалеть себя. Хандрить. Купаться в жалости к себе, потому что ты, наконец, обнаружил нечто, что нельзя купить за деньги.

— Да! — выкрикнул Кавано. — А почему бы и нет? — Он сердито ткнул в неподвижные ноги, прикрытые простыней. — Посмотри на меня.

— Я как раз собиралась это сделать, — и прежде чем Адам успел помешать ей, она сдернула с него простыню.

Кавано даже задохнулся от неожиданности, и Лила тоже, хотя и попыталась это скрыть. Она видела множество тел, худых и толстых, мускулистых и не слишком, загорелых и бледных, красивых и некрасивых, но еще никогда ей не доводилось видеть настолько пропорционального сложения. Тело Адама было похоже на статую Давида работы Микеланджело. Только его тело было намного более мужественным, загорелым, покрытым мягкими темными волосами, к которым Лиле вдруг неудержимо захотелось прикоснуться.

Было очевидно, что Адам несколько дней ничего не ел. Явственно проступили ребра. Но не оставалось никаких сомнений, что до несчастного случая Кавано много занимался спортом — мускулы на груди и на ногах были хорошо развиты. И не приходилось сомневаться, что он мог удовлетворить самую требовательную женщину.

— Очень мило. — Лиле удалось сохранить привычную профессиональную невозмутимость. — Я могу понять, почему тебя так расстраивает тот факт, что такие замечательные мускулы больше на тебя не работают. — Она бросила белое полотенце ему на низ живота. — Давай начнем.

— Что будем делать?

— То же самое, что пытались делать три методиста до меня, пока ты их не запугал и не выгнал. Я собираюсь размять суставы пассивными упражнениями, вращая каждый из них.

— Ты права. Они все это делали. Это пустая трата времени.

— Моего времени. И вряд ли это можно назвать пустой тратой, если мне оплачивают. А тебе просто больше нечем заняться. Так что ты можешь просто лежать и молчать.

Двумя совершенно непристойными словами Адам обозначил то, что хотелось бы ему сделать с Лилой. Она лишь нахмурилась.

— И это у тебя, пират, пока тоже не получится, уж извини. Добавлю, что ты лишаешься подлинного наслаждения. Но боюсь, что когда ты достигнешь необходимой для этого формы, то ты меня не захочешь. И если тебе кажется, что ты сейчас меня ненавидишь, ты увидишь, что будет, когда мы займемся ПНП.

— Это еще что, черт побери, такое?

— Психоневрологическая помощь.

Глаза Адама загорелись темным пламенем.

— Звучит ужасно.

— Поверь, мечтать об этом не стоит. Но пока будет достаточно и пассивных упражнений. Сегодня вечером ты останешься в кровати, а вот завтра утром мы перейдем к упражнениям стоя, а затем переведем тебя на специальный стол.

— Упражнения стоя?

— На наклонном столе. Я знаю, что тебе это уже знакомо, так что не строй из себя наивного юношу.

— Я ненавижу эту проклятую штуку.

— Да, веселого в этом мало, согласна с тобой. Но ты же не хочешь застоя крови, верно? А потом, упражнения стоя помогают опорожнить мочевой пузырь. Мне очень не хочется, чтобы тебе пришлось снова пользоваться катетером, пока ты лежишь. Это может привести к возникновению инфекции, образованию камней в почках, циститу и сперматоциститу.

— Мы не могли бы поговорить о чем-нибудь еще? — Лицо Адама побледнело.

— Разумеется, мы можем. О чем бы ты хотел поговорить?

— Ни о чем.

Стоя рядом с кроватью, Лила взяла его правую ногу и начала вращать сустав.

— Как часто Пит тебя переворачивает?

— Он этого не делает.

— Ты ему не позволил.

— Верно. Это унизительно.

— По правилам тебя надо переворачивать каждые два часа.

— Да, да, конечно.

— Ничего удивительного, что у тебя пролежни. Почему ты не разрешаешь людям помогать тебе? Это только вредит.

— Я привык обходиться без посторонней помощи.

— Как же, как же, настоящий мужчина, во всем полагающийся только на себя.

— А что в этом плохого?

— Учитывая обстоятельства, это просто глупо и не приносит пользы. Но, — поспешила добавить Лила, видя, что Кавано собирается возражать, — если ты хочешь все делать сам, тогда ты должен научиться сам поворачиваться в кровати. — Увидев его интерес, она объяснила:

— Вот тут-то тебе и поможет трапеция. Если ты умеешь ею пользоваться, я предлагаю тебе попрактиковаться, когда никого не будет рядом. Чувствуешь что-нибудь?

— Нет.

Лила обошла кровать и принялась за вторую ногу.

— Хочешь поговорить об этом?

— О чем?

— О несчастном случае.

— Нет.

— Мне очень жаль твоих друзей.

— Мне тоже, — спокойно ответил Адам, закрывая глаза. — Но, возможно, им повезло больше, чем мне.

— Какая чушь! Неужели ты на самом деле думаешь, что лучше было бы умереть?

— Да, — резко ответил Кавано. — Это куда лучше, чем остаться никчемным чурбаном до конца дней.

— А кто говорит, что ты таким останешься? Твой позвоночник избежал переломов. Я знаю людей, которые его даже ломали, но сейчас их никто бы не назвал никчемными чурбанами. Они работают, имеют семью. Все зависит от твоего собственного отношения.

— За эту лекцию мне придется заплатить?

— Нет, она предназначена специально для ничего не понимающих глупцов, закосневших в своем упрямстве. У тебя очень хорошие перспективы для выздоровления, хотя, возможно, до него еще далеко.

— Но это никто не может гарантировать.

Лила покачала головой и внимательно посмотрела на Адама.

— Никто из нас не может гарантированно рассчитывать на завтрашний день, Кавано. И потом, судя по тому, что мне рассказывала Элизабет, ты из породы игроков. Ты не только получаешь наслаждение от таких рискованных занятий, как альпинизм, но и обожаешь рисковать в бизнесе. Разве не ты совсем недавно купил сеть запутавшихся в долгах отелей на Северо-Западе вопреки мнению совета директоров? И разве эти отели не начали приносить прибыль?

— Мне просто повезло.

— А ты больше не чувствуешь своего везения?

— А как бы ты себя чувствовала на моем месте? — В его словах звучал неприкрытый вызов.

— Я бы считала, что мне чертовски повезло, потому что не я лежу в гробу.

Адам выругался сквозь зубы и отвернулся.

— И сколько это займет времени?

— Возможно, недели, а может быть, и месяцы.

— Я имел в виду то, что ты делаешь сейчас.

— Час.

— Проклятье.

— Тебе больно?

— Нет, но мне бы хотелось хоть что-нибудь чувствовать.

— Мне бы тоже этого хотелось, Адам.