Белва Плейн - Осколки судеб Страница 9

Ну а позже, почему он не развелся за все эти годы? Развод убил бы Мариан. Никогда ему не забыть испуганных глаз и отчаянной мольбы: «Не покидай меня, Пол. Обещай, что ты никогда меня не бросишь». Причинить ей боль все равно, что ударить младенца.

Сейчас она прикована к постели и находилась в бессознательном состоянии. Он мог бы спокойно оформить развод за ее спиной и жениться вторично. Но он ни за что не сделает этого независимо от того, проживет она еще год или умрет завтра. Пусть она умрет, сохраняя достоинство, которое столько значило для нее при жизни. Умрет замужней женщиной, миссис Пол Вернер. Как же она ценила это обозначение ее статуса замужней женщины, оттиснутое темно-голубой вязью на лучшей кремовой почтовой бумаге от Крейна.

Она никогда ничего не знала о его другой жизни.

Можно считать это лицемерием, но, по крайней мере, их покой, ее покой, никогда не был нарушен. Ничего не знала она и о женщине, сидящей сейчас рядом с ним в этой комнате, и о его другой давней любви к девушке с рыжевато-каштановыми волосами, с которой он расстался, женившись, как обещал, на Мариан. Их единственная встреча, произошедшая много лет спустя после его женитьбы, также осталась для нее тайной. К тому времени девушка с рыжевато-каштановыми волосами тоже вышла замуж за кого-то другого. А результатом этой их встречи стало рождение ребенка – девочки, которая не знает и никогда не узнает правды о самой себе.

Женщина, сидевшая в кресле-качалке, уронила газету. Она ясно представляла себе, какие мысли бродят у него в голове, и ее сердце было полно жалости. Будучи женщиной, много повидавшей на своем веку, и к тому же опытным врачом, имеющим дело с человеческими слабостями, она знала, что мужчины способны бездумно оплодотворять женщин своим семенем и идти дальше по жизни, не заботясь о том, какой урожай вырастет из этого семени. Но этот мужчина был не таким.

В этот момент он отвернулся от камина.

– Ты знаешь, Ильза, не проходит дня, чтобы я не думал об Айрис.

«И о матери Айрис тоже?» – могла бы она спросить, но не спросила. Ревность была ей незнакома. Что прошло, то прошло. Когда-то и она жила своей жизнью и имела других любовников. Только настоящее имело значение, только о нем надо беспокоиться. Не стоит возлагать надежд на будущее. Этот урок она хорошо усвоила.

– Я все же считаю, – ответила она, – что тебе не следовало ходить на этот обед. Слишком уж он тебя расстроил. Да и у нее, у Анны, сердце, должно быть, болезненно сжалось, когда ты вошел.

– Но я же попечитель дома для престарелых. Мое присутствие на обеде было вполне естественным.

– Я с этим не спорю. Я думаю о бедной женщине.

– Мы обменялись всего несколькими словами. Все строго по протоколу, как и требовали обстоятельства. Она знала, что я хотел увидеть Айрис.

Много лет Пол Вернер не видел ни матери, ни дочери. Он обещал не беспокоить их, не вмешиваться в их жизнь и сдержал это обещание. За исключением, подумал он сейчас, того случая, когда они с Ильзой нашли укромное местечко напротив синагоги, в которой венчалась Айрис, и он увидел ее в белом свадебном платье, увидел и Анну под руку с мужем, наблюдавших, как дочь садится в машину и уезжает. Анна. И мужчина, у которого не было оснований думать, что Айрис не его дочь.

– Они прекрасно танцевали, – сказал Пол. – Красивая молодая пара. И любят друг друга. – Голос его затих на какой-то тоскливой ноте. Спустя пару минут он заговорил снова: – У мужа, должно быть, большая практика. Пластическая хирургия. Я заметил, что на Айрис были великолепные драгоценности. И черное бархатное платье от Леа. Лия сказала мне, в каком платье она будет. – На секунду лицо его осветилось улыбкой, которая тут же угасла. – Забавная ситуация – собирать по крохам информацию о родной дочери у собственной кузины.

А если бы Лия не была хозяйкой «У Леа» – самого модного салона дамского платья в городе, мелькнула тут же мысль, я не имел бы и этих крох.

– Ах, Пол, неужели ты никогда не перестанешь об этом думать, – мягко упрекнула его Ильза.

– Ты ведь не можешь избавиться от мыслей о сыне.

– Мой сын мертв. А твоя дочь жива, танцует в бархатном платье.

Ненавидя жалость к самому себе, он тут же устыдился.

– Извини. Я не имею права сравнивать их, – и повторил: – Извини.

– Ничего, дорогой. Просто я терпеть не могу, когда ты несчастен.

– По крайней мере, я знаю, что Айрис счастлива. О, она так напомнила мне мать. Мне стало даже как-то не по себе. Знаешь, когда видишь знакомые очертания фигуры, рост, глаза – яркие и темные, чуть даже великоватые для лица Айрис – точно воспроизведенные в другом поколении, это производит, мягко говоря, ошеломляющее впечатление.

Пожалуй, было бы лучше, подумала Ильза, если бы Лия держала при себе эти крохи информации, как бы незначительны они ни были. Возможно, она скажет ей об этом, когда представится подходящий случай. Они были хорошими подругами, несмотря на всю свою несхожесть: Ильза – образованная, начитанная, сдержанная, обладающая аналитическим складом ума, а Лия – честолюбивая, общительная, по-житейски неглупая, умеющая быстро приспосабливаться к ситуации. Лия стала первой настоящей подругой Ильзы в этой новой стране. Ильза никогда не забудет, с какой щедростью Лия подобрала для нее полный гардероб, такой роскошный, какого у нее не было никогда в жизни. Лия была не только щедрой, она была преданным и надежным другом. Но более всего их объединяла общая привязанность к Полу.

Лие было известно о ребенке Пола задолго до появления в его жизни Ильзы. Та знала и никогда не спрашивала, почему Пол решил довериться своей кузине; она считала, что у него была потребность открыть свой секрет хотя бы одному человеку, и могла это понять. Теперь было двое людей, посвященных в его тайну.

Время от времени Лия поднимала эту тему в разговорах с Ильзой.

«Она очень красивая женщина, я имею в виду мать, не дочь. Я с трудом удерживаюсь от того, чтобы не смотреть на нее во все глаза, когда она приходит в салон. Странное это ощущение – знать что-то про человека, который не подозревает, что ты это знаешь».

Слушая ее, Ильза испытывала некоторую неловкость, будто в ее любопытстве было что-то непристойное. Ей и хотелось, и не хотелось слушать Лию.

«Узнав о существовании ребенка – а это случилось, когда девочке было уже лет пять-шесть – он умолял Анну уйти от мужа. Но она не захотела. Совесть ей не позволила. Муж любил се, у них был еще и маленький сын, она не могла разбить жизнь мужу, он никогда не должен узнать…»

Лию привлекали драматизм, пикантность ситуации.

«Я знаю. Пол рассказывал мне», – отвечала Ильза.

«Конечно, все это было так давно. А теперь мысли о дочери не дают ему покоя. Он так хотел детей. Жаль. Пол из тех мужчин, которым надо иметь детей».