Стефани Кляйн - Честно и непристойно Страница 9

Итак, мне придется иметь дело с тем, что я обычно называю «разбитыми надеждами». Хождение на такие мероприятия со спутником подобно обоюдоострому оружию. Одной стороной оно нацелено на гостей, угрожая им ожиданиями. Приглашая вас со спутником, хозяева ожидают, что вы придете не одна. Нет бы написать в приглашении: «Вечерние костюмы и спутники – по желанию». Не так уж легко найти себе компанию на свадьбу. Потому что вторая сторона этого меча грозит моему сопровождающему: он ни в коем случае не должен обнадеживать гостей, безостановочно демонстрируя, как он меня любит. Неважно, каковы наши интимные отношения; беспрестанно твердить всем и каждому, насколько он мной «очарован» – лучший способ заставить окружающих пятиться прочь с напряженной улыбкой и прятаться в туалете.

– Она великолепна, не правда ли?

Сразу представляешь себе запыхавшегося пса с высунутым языком, который скачет вокруг хозяина. Это не свидание, а выгул какой-то – кому это надо?

Моему спутнику придется смириться с тем, что он останется один, когда я потребуюсь семье.

А потом я буду сотню раз извиняться, что бросила его, и это ему тоже придется терпеть. Танцевать весь вечер без передышки у него не получится, но и совсем не танцевать тоже. Ему пригодится умение показать мне, что я прекрасна и желанна, прикасаться к моей руке, украдкой смотреть на меня, а потом усмехаться, когда я это замечу. Мой спутник должен понимать все мои тревоги и уметь их прогнать, зная, что разведенке вроде меня от сочетания выпивки и свадебной церемонии хочется... ну, броситься под грузовик. На случай, если я вдруг напьюсь и захочу развлечься, он не имеет права дурно пахнуть или иметь маленький пенис. А я непременно напьюсь до такой степени, о какой пишут в медицинских пособиях рядом с фотографиями больной печени.

Ну да, мне не просто спутник на свадьбу нужен; я ищу любовь, прошедшую испытание временем, такую, когда он способен заметить по моему лицу, что я не помню имя человека, с которым мы разговариваем, и сообразить сам ему представиться. Когда-то я думала, что такая любовь у нас с Гэйбом.

В последний раз на свадьбу я ходила с Гэйбом. Мы опаздывали; вдвоем у нас это всегда замечательно получалось. Мы стояли в пробке на Лонг-Айлендском шоссе, опустив стекла и включив радио. Ему захотелось поучиться петь, и мы принялись подпевать песне группы «Беанейкед ледиз» «Что за славный парень». Дойдя до строк «О, пойми меня, пойми меня, останься со мной сегодня ночью», он взял меня за руку и долго смотрел мне в глаза, улыбаясь и заканчивая куплет. Я помню, что подумала тогда: «Бог мой, вот оно. Это взаправду. С этим мужчиной я проживу всю жизнь». Я чувствовала себя такой счастливой! Я пела и улыбалась и – для меня это вообще типично – даже чуть-чуть всплакнула.

– У тебя такой красивый голос, Стефани, – сказал он.

Я наслаждалась, слушая, как он произносит мое имя. В его устах оно звучало очень ласково.

Вечером, после приема, меня затошнило оттого, что я слишком много выпила. Гэйб сидел со мной полночи в полутемной ванной комнате, чтобы мне не было одиноко.

– Я всегда буду о тебе заботиться настолько, насколько возможно, – прошептал он. – Стефани, ты моя девочка, и я все в тебе люблю! Даже если мы опаздываем из-за тебя на свадьбу, хоть я тебя и предупреждал, что у нас мало времени.

Я подняла голову от туалетного бачка и мрачно покосилась на него.

– Ну да, ты нравишься мне, даже когда делаешь злое лицо. И мне нравится, как тебя захватывают твои увлечения, даже если я их не разделяю. – Как-то несмотря на жару, я заставила его обойти весь Музей естественной истории, потому что хотела нарисовать некоторых животных.

– Ой, как ты вообще можешь такое говорить, когда я сижу на полу и меня тошнит?

– Мы ведь одна семья, так что я готов видеть тебя и такой, и быть рядом с тобой, и, знаешь, я только сейчас понял, как рад этому, рад, что ты вся моя, что у тебя почта лежит кучей выше кухонного стола, а ты жалуешься, мол, я слишком редко выбрасываю свои журналы. Кстати, о почте – знаешь, что мне больше всего нравится?

Я покачала головой.

– Мне нравится – никому не говори, это секрет, – что у твоих е-мейлов заголовки всегда лучше моих.

Я рассмеялась, мы вечно старались обставить друг друга в области шуток.

– И ты, конечно, мне не поверишь, но ты такая красивая, даже когда сидишь тут на полу.

Но я ему поверила.

Мы смотрели «Мою прекрасную леди», пока комната не перестала ходить ходуном у меня перед глазами, а потом заснули – и на следующий день я не преминула сообщить об этом его друзьям. Я даже выдала, что он все утро повторял: «Того и жди, пойдут дожди» – он, конечно, все отрицал, а потом прижал меня к себе и шепотом пообещал, что мне не жить.

Вот бы мне на свадьбу Софи такого спутника! Но со спутниками на такие мероприятия как с открытками на День святого Валентина: если тебе приходится их раздобывать, они незасчитываются. Платье напрокат для приема взять можно, а вот одолжить или даже купить мужчину – ужасная пошлость. И все равно эта идея остается в силе.

– Я видела в журнале объявление... – полушутя сказала мне сестра по телефону.

– Лучше не продолжай эту фразу.

– Ну, я решила, что лучше тебе сказать. И этот тип, кстати, специалист по шиатцу, – наверное, полезная штука, если на свадьбе гости слишком разойдутся.

– Ли, шиатцу – это массаж, а не боевое искусство.

– Да знаю я.

Врет ведь, она этого не могла знать.

– Зачем ты вообще читаешь эту фигню?

– Да ладно, эти журналы все читают, они ужасно смешные. Лучше всего объявления у любителей меняться супругами. В одном говорилось, что им нужен волосатый спец по поиску яиц.

– Ну и что это значит?

– Не знаю, но ужасно смешно! – фыркнула она.

Я уже итак почти достигла лимита на кредитке, когда успокаивала свои нервы покупками после всех этих неудачных свиданий. А поскольку заполучить себе спутника я могла разве что за деньги, то проявила благоразумие и ответила на приглашение, сообщив, что приду одна.

– Ты что, правда хочешь побыть холостячкой? – поинтересовалась Софи, когда позвонила мне через несколько дней. – Одиноких мужчин у нас не будет. Ну во всяком случае, взрослых мужчин, с которыми ты не в родстве.

– Да, это правда. Так хоть пообщаюсь с родней.

– О, отлично, тогда я посажу тебя с Фэй и Ией. Не представляю, с кем еще их можно было бы посадить.

Ия – моя пуэрториканская бабушка восьмидесяти шести лет от роду, а Фэй – ее старшая сестра. Они наверняка явятся в гавайских балахонах муу-муу и на ходунках и начнут беседовать со мной о сексе. Не были бы они моей родней, я бы наверняка решила, что это такая нервная болезнь, вроде синдрома Туретта, от которой начинаешь неудержимо выпаливать на ломаном спинглиш всякие непристойности.