Игорь Матвеев - Ты только живи Страница 9

Я все не решался спросить о том, при каких обстоятельствах исчез Дмитрий. Не сделал это вчера, колебался сегодня, но теперь разговор сам приблизился к этой теме. Оставалось подождать совсем немного.

— Дима знал, где искать ключ, поэтому без труда обнаружил на одной из икон у Софии второй кусок кожи. Ну, конечно, рассказал ей все. Она и сама слышала семейную легенду от матери, а та — от своей матери, Микаэллы. Так вот: на куске кожи острым металлическим предметом были выжжены контуры половины острова Самотраки, его восточной части, и эту половину пересекала прямая линия.

Я задумался. Что-то я здесь недопонимал. В любом случае место клада должно быть помечено либо на одной половине, либо на другой?

Инна, внимательно наблюдавшая за мной, проговорила:

— Я и сама сначала не поняла. Все дело в линии, пересекавшей остров.

Не уловив прояснения в моем недоуменном выражении лица, она сказала:

— Сейчас. Принесу карандаш и все тебе нарисую.

Полминуты спустя она появилась с чистым листком бумаги и карандашом.

— Смотри. Это — кусок кожи, на котором Георгий Апостолиди нарисовал карту острова, — она начертила овал. — Где-то он спрятал свои монеты. Предположим, что в этой точке, — Инна поставила жирную точку. — На одной половине куска кожи проводим через точку прямую — но только до линии будущего разреза. На другой половине проводим под углом к ней другую прямую тоже через эту точку.

Она сложила пополам лист, прогладила ногтем сгиб, потом аккуратно разорвала.

— Вот. На одной половине одна линия, на другой — другая. Точку их пересечения, то есть нужное место, можно найти, только если сложить оба куска кожи. Вот мы их складываем, — она сложила половинки бумаги, — и продолжаем первую линию до пересечения со второй. Объяснять долго, а на самом деле — довольно простая, если не сказать примитивная, задумка. Но с глубоким смыслом: в одном из писем Микаэлла упоминала, что дочь Апостолиди, вышедшая замуж за купца Захаропулоса (видимо, это он или его сын и продал несколько монет для музея), иммигрировала с семьей в Россию во время греческо-турецкой войны 1878 года, а сын остался в Греции. Одна подбитая кожей икона была в семье дочери, другая — сына. С помощью разрезанной карты отец хотел объединить их. Не вышло.

— Теперь понятно, — кивнул я. Спохватившись и заметив, что мой кофе уже остыл, сделал пару глотков. — Но как можно найти это место сейчас, не имея второй половины карты?

— Никак, — подтвердила Инна. — Но можно дорисовать вторую половину острова — раз, продолжить линию — два. И три — искать именно на этой линии.

— Какова величина этого Самотраки?

— Кстати, есть еще и другой вариант произношения — Самофраки, — заметила она. — А размеры для подобных целей, прямо скажем, приличные: двадцать километров с севера на юг и двенадцать — с запада на восток.

— Значит, получается, твой Дима поехал искать иголку в стоге сена?

— Золотую. А иголка из золота все-таки стоит того, чтобы ее поискали. Да и не такая это маленькая иголка, как я понимаю. Одна древняя тетрадрахма стоит у коллекционеров несколько сот долларов, и, повторяю, Микаэлла вряд ли стала бы зашифровывать слово «клад» из-за пары-тройки монет. Дима написал мне, что на той части карты, которая была у Софии, линия выходит из деревни Палеополи, это, кстати, как раз то место, где вел раскопки француз Шампуазо, и идет через вершину горы Фенгари. Подожди, сейчас принесу тебе распечатку из Интернета.

Через минуту она вернулась и положила передо мной стандартный лист бумаги с овальным контуром острова Самотраки и надписями на английском языке.

— Палеополи находится на северо-восточном побережье. Вот здесь. Фенгари почти в центре. Проводим линию — и упираемся в устье реки Гиали. Вот где-то па этой линии Апостолиди и закопал свои тетрадрахмы.

— Да, ты основательно изумила материал, — заметил я.

Она не отреагировала на мой комплимент.

— И сколько километров эта твоя прямая? Пять? Семь? Десять? Так можно и год искать…

— Верно. Но учти, что карта была разрезана пополам, так что объем поисков сокращается примерно вдвое. Точка пересечения находилась на второй половине, утерянной. Далее: можно, конечно, предположить, что Апостолиди спрятал монеты где угодно, но в горах или скалах не очень-то и покопаешься обычной лопатой, как ты считаешь? Логичнее думать, что он зарыл их в землю, так надежней. Наиболее удобное место, на мой взгляд, исток Гиали — хотя это и не обязательно там.

— А почему же эта мысль — ну, дорисовать карту и продолжить линию — не приходила в голову потомкам Апостолиди? Самой Микаэлле?

Инна пожала плечами.

— Может, и приходила, но все понимали, что искать на протяженности даже двух-трех километров — дело безнадежное. Тогда ведь не было такой техники. Дима, прикинув, каким может быть расстояние, написал мне: нужен металлоискатель. С каждым новым поколением легенда уходила все дальше и дальше в прошлое, и интерес к мифическим сокровищам ослабевал. Микаэлла была последней, кто предпринял попытку. Кто и сколько раз пытался делать это до нее — бог его знает.

— Погоди, Инна. Теперь самое главное: любое законодательство, я думаю, и греческое тоже, оговаривает такие случаи в свою пользу. Клад должен быть сдан государству, не так ли?

— Ну, не знаю… — протянула она. — Мы, конечно, думали об этом. Решили, что там видно будет. В любом случае какая-то награда за цепную находку положена в любой стране, только вот насчет иностранца мы не были уверены… Но знаешь, мы с ним, с Димой, как-то незадолго до его отъезда читали в Интернете, что одному греческому рыбаку, который случайно вытащил сетью из моря обломок древней статуи, выплатили то ли триста, то ли четыреста тысяч евро. Это еще больше укрепило нас в желании попробовать!

Во втором письме он сообщил, что попытается раздобыть при помощи Софии металлоискатель — не бог весть какой прибор, сейчас многие строительные организации имеют их для обнаружения подземных коммуникаций — и на днях поедет на Самотраки. Посмотрит на месте, что и как. И… исчез. Мы договаривались, что он будет писать хотя бы раз в неделю. Но после второго письма не пришло ничего.

Я хотел спросить, не с Софией ли он планировал отправиться на Самотраки, — но почему-то не стал.

— Я подождала неделю, потом дважды написала по адресу Софии. Ответа не получила. Прошла еще неделя, и еще одна. Тогда я поняла: что-то случилось. Если человек пропал, обращаются в милицию. А если человек пропал за границей — куда? Может быть, в МИД? Я подумала, что они все равно будут связываться с посольством — и чтобы не терять времени, решила звонить туда напрямую. Узнала их телефон в Болгарии.