Заряна - 217-я жизнь. Блог бывшего экстрасенса Страница 9

В тот момент, когда Антон чувствует, что собеседник расслабился и полностью успокоился, он начинает шутить. Если человек ведется на его юмор – он расправляет плечи и начинает выдавать все более одиозные или даже кощунственные вещи. И все это с мягкой улыбкой, так что на него никто не сердится, хотя он позволяет себе говорить вещи довольно дерзкие. Но общая расслабленность собеседника, невинный вид милого мальчика и общая атмосфера тепла, которую он филигранно создает и поддерживает, не дают людям относиться к нему плохо.

Движения мягкие и гибкие, как бывает у хорошо тренированных людей. Даже кажется, будто его медленные, какие-то длинные движения отрабатывались под толщей воды, где медлительность – следствие сопротивления среды, а не черепашьей скорости. При этом время от времени он делает какие-то внезапные порывистые движения – совершенно вдруг! Подскакивает на месте и начинает резко бегать по комнате, буквально взлетает на заборчик и двигается по нему с небрежной грацией кота. С заборчика он вообще похож на дворового кота, и сверху вниз смотрит, будто ждет, что его облают – косится недоверчиво, но с превосходством.

Безусловно привлекательный, Антон оставил у меня ощущение «что-то там есть еще…», ни ухватить которое, ни описать у меня не получается. И это вызывало любопытство.

10.

В такую душную летнюю ночь плохо спится. Полная луна будит женские инстинкты.

Бессонница молодой девушки – это скорее грезы о неземной, вечной (и прочие эпитеты) любви. Кто бы мне тогда сказал древнюю мудрость «Бойся своих желаний, они могут сбыться!» С другой стороны, кого бы я послушалась с моим-то упрямством?! Я предавалась мечтам, как вдруг часы громко отбили какое-то количество раз – и я очнулась. Буквально на моих глазах из стены вышли два мужчины в монашеской одежде и со свечами в руках. Они вышли из моей стены, как будто из темного коридора в подвале какого-то храма. И шли друг за другом, чинно, плавно, наклонив головы под темными капюшонами. Они обошли мою комнату по кругу, как солдаты, которые собираются сменить караул. Затем бесшумно встали по обе стороны от моей кровати и стали шевелить губами. Пламя свечей бросало свет на их суровые и торжественные лица. В одном угадывался Антон, вторым явно был Денис. Они стояли, молитвенно сложив руки, и шептали.

Я протерла глаза и только тут поняла, что, во-первых, темно, а во-вторых, я вижу их и с открытыми, и с закрытыми глазами. И еще – что они прозрачны и сквозь них я вижу свои стеллажи и столик у стены.

Щипать себя я не стала – а вдруг проснусь? Чуть отойдя от испуга, я смогла разобрать слова. Каждый молился, чтобы я выбрала его!

Вот тут уж я резко села на кровати, пульт от телевизора грохнулся об пол. Оба псевдомонаха не обратили на меня никакого внимания, даже не дернулись.

Нет, конечно, мое самомнение огромно, но все же и у него должны быть какие-то границы!

Утром я проснулась с приятным чувством удовлетворенных амбиций и назойливым вопросом «что это было?». Пришлось окольными путями, с заворотами и ссылками на зубодробительные техники медитации допрашивать каждого кавалера – чем занимался вчера ближе к полуночи, о чем думал, где витал. Антон в свойственной ему одному нежно-наглой манере сказал, что «позволил себе помечать обо мне».

Денис открутился даже от самого вопроса, не говоря уже о необходимости отвечать. Чем косвенно доказал правдивость моего виденья.

Приятно чувствовать, что тебя так… ну не любят, вожделеют – наверное, более правильное слово. Не только в физическом смысле, но и в душевном. Или у мальчиков все не так?

Кстати, я никогда не считала себя неотразимой особой или что-то такое. Маленькая, смешливая, ловкая и неглупая, я не подходила под современные идеалы красоты – высоких блондинок, заглядывающих в рот любой подходящей особы в брюках (и даже трико). Мне всегда было что сказать человеку, и я никогда не отказывала себе в этом удовольствии.

Кажется, за все века я так никогда и не была уверена в своей привлекательности. И это при том, что во многих жизнях меня считали красавицей. Ну, разумеется, в традициях той местности, где жила. Мужчиной помню себя всего один раз, и то уже умирающим стариком, поэтому ощущения себя как мужчины у меня вообще отсутствуют.

Но вот что удивительно. Неуверенность в своей привлекательности и постоянные сомнения в том, что я не подхожу под стандарты, были всегда – разные по интенсивности, в зависимости от темперамента. То я была недостаточно высока, то слишком худая. Сейчас я, как и все девушки, вечно мечтаю похудеть. То нет во мне «интересной бледности», то недостаточно темная (а по индийским стандартам в красавице все должно быть темным – волосы, кожа, глаза). То недостаточно толстые икры – могут замуж не взять, потому что у северных народов жена должна волочить на себе не только домашнее хозяйство, но и пьяного мужа. Я страдала, что недостаточно стара (да, были периоды истории, когда ценились женщины «галантного» возраста!), и о том, что никогда уже не буду юной. О не том происхождении и не той национальности я тоже страдала, разумеется!

Если рассматривать только выбранные эпизоды на эту тему из разных жизней, просто сложив все эти мелкие «беды» каждой женской судьбы, то получится примерно то, что мама так часто наблюдала в моем подростковом возрасте.

Интересно, все женщины такие? Или это такое свойство моей души – всегда стремиться быть идеальной (и, разумеется, по своим собственным стандартам я никогда такой не бывала). В нашем времени это свойство развернулось в полной мере. Лет с 12 мне было свойственно хроническое недовольство своей внешностью.

Я подходила к зеркалу, внимательно на себя несколько минут смотрела и начинала страдать. Например, у меня слишком высокий лоб. Ближайшие месяц – полтора были посвящены отрезанию челки, которая укладывалась и так и эдак, чтобы уж-ж-ж-жасно высокий лоб как-то замаскировать. Причем никакие уговоры мамы, никакие здравые рассуждения и прочее на меня не действовали.

Через некоторое время, видимо, достаточное для моего морального самоуничижения, я снова подходила к зеркалу – и вдруг на меня снисходило озарения. Ба, да у меня же чудовищно оттопыренные уши! Просто позор какой-то, как можно жить с такими ушами! Про лоб я забывала напрочь, и теперь волосы маскировали два локатора на моей квадратной голове. Втолковать, что у меня вполне нормальные уши правильной формы, было нереально. Не действовали даже обходные пути – мол, при твоих пышных волосах уши не заметишь при всем желании.

Ага, да! У меня же не такие волосы – еще через месяц думала я.

Уши забыты, и теперь я мучительно выбираю краску для волос! Так мои комплексы постепенно опускались к носу, губам, зубам, подбородку, плечам.