Мэри-Роуз Хейз - Греховные тайны Страница 9

Профессиональная писательница в ней пыталась анализировать, что происходило сейчас в этой комнате. Здесь уживались самые различные чувства: горе, гнев, ощущение вины — все, чем неизбежно сопровождается внезапная насильственная смерть. Но у каждой из них было и нечто свое, личное. Арран отчетливо чувствовала, что Кристиан и Изабель пытаются преодолеть это. Так же как и она сама. Здесь присутствовало что-то тайное, невысказанное. Но что?

— Может, кто-нибудь из вас объяснит мне, — резко произнесла она в полной тишине, — чего мы все так боимся?

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава 1

1970 год

Гигантский лайнер содрогнулся, взревел, помчался по взлетной полосе и через несколько секунд поднялся в небо. У восемнадцатилетней Изабель мурашки пошли по телу.

Значит, это все-таки случилось. До самого последнего момента она не верила, что это произойдет. Но теперь-то их ничто не остановит. Они с Кристиан летят в Калифорнию Чудо свершилось.

Сколько лет они трое — Изабель, Кристиан и Арран — молили Бога о чуде. И вот откуда ни возьмись пришло приглашение от Марджи, давней подруги матери, вышедшей замуж за человека, известного в Лос-Анджелесе как Холл Дженнингс III.

Сначала Изабель не решалась поверить в то, что это всерьез, что приглашение не ошибка или недоразумение.

— Она же нас совсем не знает.

О Марджи Дженнингс они имели смутное представление. Она была для них всего лишь человеком, с которым мать обменивалась рождественскими поздравлениями и семейными фотографиями. На снимках девочки видели привлекательную белокурую пару, иногда с дочерью Стюарт того же возраста, что Изабель, часто на фоне рождественской елки, под которой лежали груды подарков в нарядных пакетах. Супруги Дженнингс год от года становились полнее. Стюарт с голубыми глазами, золотистыми кудряшками и ямочками, как у Ширли Темпл, на каждой фотографии была в новом роскошном рождественском наряде.

Изабель, Кристиан и Арран единодушно признавали, что Стюарт чудо как хороша. И еще они сходились на том, что у нее лучшие в мире платья. А в этом они могли считать себя знатоками — ведь почти все прошлогодние туалеты Стюарт отсылались в Англию, семейству Уинтер. Ошибочно считая, что девочек Уинтер приглашают на рождественские балы, Марджи старалась подгадать так, чтобы они успели надеть присылаемые ею платья.

— Стюарт, наверное, каждый день ходит на балы, — говорила Изабель, поглаживая складки золотистой атласной юбки или роскошный бархатный бордовый корсаж. — Что, в Америке все такие богатые?

— Нет, конечно.

Мать отвечала отстраненно, почти не слушая, занятая своими делами. Приближалось время вечернего чая, пора было ставить чайник для отца. Да что может мама знать о таких вещах, думала Изабель. Все ее мысли сосредоточены только на отце. И потом, она, конечно, никогда не бывала в Америке.

По дороге на кухню мать обернулась к Изабель.

— Марджи очень удачно вышла замуж.

Это была сущая правда. Холл Дженнингс оказался президентом компании «Восточно-тихоокеанские авиалинии» с главным представительством в Лос-Анджелесе и, кроме того, отпрыском старинной нью-йоркской семьи, десятки лет вкладывавшей капиталы в банки, биржи и пароходства. Дженнингсы представляли собой огромный клан с множеством братьев, сестер, племянников и племянниц. Все они заключали удачные браки с представителями других богатых семей. Хорошенькую Стюарт часто приглашали на свадьбы подружкой невесты.

— Вот эти, самые красивые, наверное, и есть платья невестиной подружки, — говорила Кристиан.

Отцу это все не нравилось.

— Чувствуешь себя бедным родственником, — ворчал он.

«А кто же мы еще?» — думала в это время Изабель.

Отец настаивал, чтобы мать немедленно вернула все обратно. Однако на этот раз — пожалуй, единственный раз в жизни — она его не послушалась. Больше отец о посылках не упоминал, но на следующее Рождество, когда Изабель сбежала вниз в платье из голубой тафты, которое Стюарт надевала на свадьбу двоюродной сестры в отеле «Плаза» в Нью-Йорке, он круто повернулся и вышел, не сказав ни слова. И как будто бы унес с собой всю радость от подарка.

— Не позволю ему испортить нам вечер, — твердо произнесла Изабель дрожащими губами. — Наденем новые платья для себя.

Ну почему не мог отец сказать, как хорошо она выглядит в этом платье, или что-нибудь вроде этого? Что-нибудь доброе.

Сестрам ничего другого и не оставалось, кроме как надевать новые роскошные туалеты для себя: в отличие от Стюарт они никогда не ходили ни на свадьбы, ни на балы.

— Мы никогда никуда не ходим, — вздыхала Изабель, глядя на свое отражение в зеркале.

— Нас никто не приглашает, — резонно замечала Кристиан.

— Но как же нас могут приглашать, если мы никого не знаем? — возражала Арран.

Так родилась и расцвела пышным цветом мечта о том, чтобы поехать в Америку, где все богаты и счастливы.

— Если бы у нас были деньги! — говорила Кристиан.

— Может, кто-нибудь умрет и оставит нам наследство? — вторила Арран.

— Кто? — гневно возражала Изабель. — Кроме Дженнингсов, никто даже не знает о нашем существовании.

И это тоже была сущая правда. А все из-за отца.

Сестры пытались быть справедливыми, не забывать, что его ранили на войне. Они все еще помнили тот давний ноябрьский вечер: они сидели возле газового нагревателя, а мать объясняла, почему их отец не такой, как другие. Из-за раны он разучился общаться с другими людьми, стал настоящим отшельником, боялся внешнего мира.

— Как его ранили? — спросила тогда Изабель. — Куда?

— В голову. Хирург вынул четырнадцать осколков шрапнели.

— Ух ты! — воскликнула Изабель.

На нее это произвело впечатление. Кристиан же выглядела так, словно ее сейчас стошнит.

— Поэтому мы должны быть очень добры к отцу.

Делать то, что он хочет, стараться доставить ему удовольствие.

Мать так и жила. Стараясь доставить отцу удовольствие, она постепенно забросила всех своих друзей и знакомых. Даже самые верные и настойчивые в конце концов исчезли из виду. Этому способствовало еще и то, что семья Уинтер постоянно переезжала с места на место, « иногда по два раза в год. И это тоже из-за отца. Будучи отшельником, он в то же время испытывал постоянное беспокойство. Лишь много лет спустя девочки поняли, что и мать не меньше виновата в этих постоянных переездах. Она не хотела, чтобы соседи узнали правду об отце.

Единственным человеком, с которым у нее сохранились дружеские отношения, оставалась Марджи Дженнингс.

И то лишь потому, что она жила так далеко.

Изабель приходила в отчаяние от такого образа жизни. Однажды в октябре ей поручили главную роль в одном из школьных спектаклей. Для нее, не проучившейся в этой школе и года, это показалось неслыханной удачей. Однако в самый разгар репетиций отец внезапно решил, что семья должна немедленно переехать в Бирмингем, и они снова сменили место жительства на очередной убогий район. Девочкам пришлось идти в новую школу, а Изабель — опять начинать все сначала. Завоевывать признание, доказывать, что она тоже что-то собой представляет.