Кристин Риммер - Семья на выходные Страница 9

Он подошел к окну, где стояли два стула.

— Я буду спать здесь.

Еще не оторвавшись от размышлений на запретную тему, Ева постаралась собраться. Она с недоумением посмотрела на стулья. Один из них был с прямой спинкой и обитым войлоком сиденьем, другой — деревянное кресло-качалка.

— Не глупи, — сказала она, — ты не сомкнешь на них глаз.

— Все будет нормально, — он принялся составлять стулья, — если станет совсем неудобно, устроюсь на ковре.

Ева схватилась за стул, который он, похоже, собирался использовать в качестве оборонительного сооружения.

— Подожди, Джордан.

Смерив ее пристальным взглядом, он стал ждать, мертвой хваткой вцепившись в стул.

— Мы вполне могли бы спать на одной кровати, неуверенно начала она. — Ведь мы взрослые люди.

Он скептически ухмыльнулся.

— Тетя Дора сказала, — она продолжала стоять на своем, — что в стенном шкафу есть лишние одеяла. Мы можем ими воспользоваться. А моя фланелевая рубашка закрыта от шеи до пят.

Жаль, она еще не добавила, что прихватила с собой черное кружевное одеяние для интимных минут, так, на всякий случай. Вдруг за четыре дня свершится чудо и им удастся решить свои проблемы.

Она посмотрела на него вполне серьезно.

— Правда, Джордан, мы не зайдем далеко, если сами не захотим.

— Оставь, Ева.

— Ну, решайся, — уговаривала она Джордана, умоляюще подняв брови. — Выспишься как следует, будешь доволен.

— Это смешно.

— Вот именно: смешно тебя уговаривать.

Наконец он выпустил стул, молча прошел к стенному шкафу, распахнул дверцу и извлек два одеяла. Потом кинул их на кровать.

— Я иду в ванную. Ненадолго.

— Не торопись, — ласково откликнулась Ева, когда дверь закрылась за ним.

Через двадцать минут они оба лежали в кровати. Ева глядела в потолок, прислушиваясь к дыханию Джордана, которое все еще оставалось напряженным.

— Джордан!

— Что?

— Мне нравится твоя родня.

Какое-то время он молчал, потом спросил:

— Все?

Она поняла его намек и сгорала от желания повернуться к нему и, обняв, ощутить силу и тепло его тела.

Но Ева знала: сегодня этого не произойдет. У них деловое соглашение. И он упорно стоит на том, что больше их ничто не связывает.

— Я отвечу «да», мне нравится вся твоя родня, лукаво проговорила она. — У тебя был до умиления пришибленный вид, когда они бросились тебя встречать.

Пожалуй, так оно и было. Но я выдержал натиск.

Наступила пауза. Ева лежала на спине и довольно улыбалась: она сумела затащить его в постель и сейчас они разговаривают, пусть несколько натянуто, но и это уже кое-что. Ева неловко приподнялась, стараясь соблюдать свои постельные границы, и положила руки поверх одеяла.

Больше она не шевелилась. Так что же с ней происходит? Нелепость какая-то. Вроде бессонницы у современной Спящей Красавицы, которую ни за что не поцелует Принц, даже если ей удастся заснуть вечным сном.

— Ты понравилась Алме. — Голос Джордана прервал ее глупые фантазии. — Больше, чем я ожидал. Ты заметила, что они с Лизой нашли общий язык?

— Да. — Воспользовавшись случаем, Ева решила поделиться с ним своими тревогами:

— Но это меня немного беспокоит.

— Почему?

— Она уже называет Алму бабушкой. В данных обстоятельствах мне бы не хотелось, чтоб ребенок к ней слишком привыкал.

Повисла гнетущая тишина. Наконец он произнес:

— Не думаю, что Лизе это может повредить.

Она еще очень маленькая. Через несколько дней даже не вспомнит об Алме.

— Пожалуй, ты прав, — поразмыслив, заключила Ева. И поскольку, судя по всему, он был не прочь поговорить, добавила:

— Уэсли меня тревожит больше.

Ответ Джордана удивил Еву:

— Да уж, поизмывался он над нами. По крайней мере за меня взялся как следует.

У нее отлегло от сердца. И Джордан это заметил.

— Возражать не стану.

— Честно говоря, — продолжал он, — я надеюсь, у него это временно и с возрастом пройдет.

— Я тоже так думаю. Но интересно…

— Что? Говори.

— Видишь ли, когда мы собирались пожениться, я так и не удосужилась поговорить с ним по душам. И оглянуться не успела, как все рухнуло.

А мне хотелось ему спокойно все растолковать.

Но время шло, я все откладывала…

— Извини. Что же ты собираешься делать?

— Не знаю. До последнего дня, пока он не увидел тебя, с ним было все в порядке. Может, он спутал тебя со своим отцом? Хотя Тэдди почти не занимался им и ушел из семьи, когда Уэсли не было и трех лет. Я тешу себя мыслью, что Уэс смутно помнит своего отца. Но, вполне возможно, сознает, что он нас бросил. И…

— И ты хочешь сказать, что я тоже его бросил? резко прервал ее Джордан.

— Нет, я…

— Тогда что же?

— Я говорю, возможно, он так понял.

Рука Джордана случайно задела Еву. Она тотчас отодвинулась, но от нее не ускользнуло, как он весь напрягся.

— Допустим, но ты не сказала, что собираешься делать.

— Я подожду, — спокойно ответила она. — Посмотрю, как он будет вести себя дальше.

— А если так же?

— Тогда нужно будет что-то предпринять. А пока, если ты собираешься придерживаться легенды о нашем браке…

— ..он окажется в незавидном положении, произнес Джордан с негодованием, которое, скорее, относилось к нему самому, а не к кому-то другому. Потом спокойно осведомился:

— Ты хочешь покончить с этой затеей?

Глядя в потолок, она помотала головой.

— Этим делу не поможешь, даже если Уэсли ведет себя так, потому что чувствует, что ты его бросишь.

— Ты хочешь сказать, я брошу его в любом случае?

— Джордан, я…

— Ну, говори. Говори же.

Она вздохнула. Как ей хотелось заверить его, что этого не произойдет, потому что после уикенда они вновь будут вместе. Но наверняка она опять услышала бы, что между ними все кончено.

А такого ответа она совсем не хотела.

На этом разговор был завершен. Какое-то время Ева лежала молча, потом повернулась к нему спиной и закрыла глаза.

Джордан, наверно, понял, что она собралась спать, и тихо прошептал:

— Спокойной ночи, Ева.

— Спокойной ночи, Джордан. — Легкая улыбка тронула ее губы. От нее не укрылось его замешательство: он едва не сказал «милая», но вовремя осекся. Ева свернулась калачиком, положила руку под голову и подумала, что разговор получился удачным для нее. Она зевнула и только тогда поняла, как сильно устала.

Лежащий рядом с ней Джордан удовлетворения отнюдь не испытывал. Разглядывая тени на покрытом свежей побелкой потолке, он продолжал распутывать клубок уже ставших привычными мыслей. Вспоминал личико Уэсли, немой укор в его глазах, обиду и враждебность в голосе.

Проклятье! Ему и в голову не приходило, что этот тщательно продуманный спектакль может кому-нибудь повредить. Он самонадеянно полагал, что никто не пострадает.