Ольга Кентон - Ольга Кентон Страница 9

— Он — дурак.

— Не смеши меня.

— Нет, он серьезно, дурак, если от такой девушки, как ты, ушел.

— Но, ты же меня совсем не знаешь.

— А мне не нужно тебя знать, я вижу твои глаза. Они говорят очень многое. Глаза — зеркало души, в них отражается большее, чем может сказать человек. А в твоих я вижу свет.

«Красиво говорит… — Я продолжала про себя комментировать его слова и поступки. — Куда мы едем? Уже за Садовым кольцом… Интересно, и где мы будем обедать? Неужели тут есть какое-то приличное заведение… Все хорошие места мы уже проехали…» Остановились возле небольшого дома, я вышла из машины, взяла цветы и прочитала название улицы — Сергия Радонежского. Это мне ни о чем не говорило, кроме как о том, что здесь должен быть недалеко монастырь. Я посмотрела вокруг — ничего даже наподобие суши-бара рядом не было.

— Пойдем, — сказал Георгий.

Мы вошли в небольшое кафе. Внутри было темно, но пахло приятно. Подошла восточной внешности с длинным черными волосами, убранными в хвост.

— Зарина, здравствуй, — сказал Георгий. Я сразу поняла, что он тут постоянный клиент, раз знает имя официантки.

— Здравствуйте, проходите.

Пройдя через арку, мы вошли в соседний зал, выложенный красным кирпичом. Здесь было еще темнее. В зале никого не было. Зарина принесла меню.

— Что ты будешь?

— Не знаю, посоветуй, — сказала я, читая меню, удивляясь невысоким ценам.

Мне почему-то сразу вспомнился Сергей. Наши отношения развивались стремительно, и на ноябрьские праздники, через месяц после знакомства, он пригласил меня в Ригу. Я согласилась. Мы отлично провели время. В последний день пребывания в Риге я вспомнила, что обещала Дане прислать открытку. Зашла на почту и отправила ему послание, которое он, конечно, получил, когда я уже давно была дома. Но все-таки приятно получить весточку издалека. Как сейчас помню: Германов стоит с утренней газетой под мышкой, пьет свежесваренный кофе и читает мою открытку вслух: «Хоть он и не горилла, зато в зелени».

— Остроумно, Машинский, не знал, что ты такая меркантильная.

— А что, — отвечаю я, — ты хочешь, чтобы я умирала с голоду. Ты же знаешь, что волосатые красавцы с деньгами — это мое самое любимое блюдо.

— Но ты же сама пишешь, что тут одного параметра не хватает.

— Да ладно, его светлые волосы можно и перекрасить. В конечном счете любому мужчине недалеко до обезьяны.

— Ну, спасибо, обрадовала. Пойду я лучше побреюсь. Скажи, а Сергей знает о твоих пристрастиях? — кричал мне из ванны Даня.

— Нет, но, думаю, догадывается. Мы когда в самолете летели, рядом со мной сидел араб, я с него глаз не спускала.

— Ты с него или он с тебя?

— Друг с друга.

— А что Сергей?

— По-моему, начал ревновать.

— Зачем же ты так открыто провоцировала?

— Он мне очень понравился. Этот араб.

— Это еще не повод…

— Еще какой повод. Потому что этот распрекрасный Сережа накануне вечером в баре рассматривал танцовщицу так детально, будто пытался найти у нее целлюлит. Вот я ему и отомстила.

— Делать тебе нечего, — сказал Даня, выходя и ванны и вытирая лицо. — По твоей теории, мужчина — обезьяна, зверь, вот он и смотрит на все, что движется.

— Да, но я тоже двигаюсь.

— Ты уже пойманная жертва.

— Это я-то жертва? Ха… Если я жертва, то Сережа плохой охотник. Потому что вряд ли какой-нибудь охотник будет дарить жертве такое кольцо. Я протянула ему свою руку, на которой красовалось изящное колечко из белого золота с пятью бриллиантами.

— Да, неплохой улов.

— То-то.

— И что это значит? Поездка пошла на пользу, скоро пойдете в ЗАГС, уже одиннадцать утра, они работают.

— Нет, просто он влюблен.

— Неужели?

— Дань, ты сам прекрасно знаешь, что это значит. Ты своей Насте тоже кольцо дарил.

— Да, было дело.

— Ну, так что это значит?

— Серьезный, очень серьезный поступок, не переживай. Скоро ты услышишь марш Мендельсона.

— Не хочу я его слышать. Вечно ты со своими шуточками.

— А я люблю тебя с утра позлить.

— Оно и видно.

— Когда это он тебе кольцо подарил?

— Вчера за ужином.

Потом Сергей потребовал это кольцо назад, я отдала его вместе с вещами, за которыми приезжал его папочка. Засунула в его трусы.

Сейчас, сидя в этом безымянном кафе, я поняла, что параметры в моем любимом блюде поменялись, — знойный кавказский парень есть, сводящий меня с ума, а денег нет… Что же делать? Оставалось одно — пить чачу.

Глава V

То ли чачи я выпила слишком много, то ли грузинский акцент моего нового знакомого очаровал меня, но так получилось, что вечером я оказалась у Георгия. Голова шла кругом от выпитого, съеденного и сделанного. «Боже мой, что он о тебе подумает, Ульянова?» — так я ругала себя всегда, когда случайно и не случайно оказывалась в чьей-нибудь постели на первом свидании. «И все же шло так хорошо, мы столько разговаривали, обсуждали самые разные темы, я казалась себе такой остроумной, красивой, — говорила я самой себе, — а получается, что вот он меня накормил, напоил и спать уложил… Неправильно все это. Надо собираться… и уносить ноги».

Я встала, немного покачивало. «Боже, еще не хватало, чтобы меня сейчас начало тошнить, — подумала я, — подумает, что я…» — нет, нет, я не хотела себя так называть, хотя прекрасно понимала, что для моего поведения есть определенные, очень грубые слова. Но хотелось себя оправдать. Ведь причина здесь не в легкомысленности, а в том, что после расставания с Сергеем, после всех его обидных слов, неприятной встречи с его отцом мне хотелось почувствовать себя любимой и желанной. Как я могла устоять перед обаянием Георгия, красивыми словами, уверенностью? Я не искала что-то в этом новом романе, но была готова рискнуть. Оказавшись в ванной комнате, подошла к зеркалу — тут же захотелось выключить свет: тушь под глазами размазалась, тени и румяна стерлись. Нужно было срочно реабилитироваться. Я умылась, потом нанесла увлажняющий крем на лицо — по счастью, в сумке завалялся пробник из магазина. Над макияжем долго не трудилась: накрасила ресницы, прошлась пуховкой по лицу и нанесла прозрачный блеск для губ. В общем, в таком виде можно было выходить на улицу, тем более, как я поняла, проходя мимо окна, там было уже темно. «Интересно, сколько сейчас времени?» Я вышла из ванны. Квартира у Георгия была однокомнатная, но уютная, сделанная под студию. По-моему, он ее снимал, но я точно не помнила, как и многое из того, о чем мы говорили с ним сегодняшним днем. Меня больше пугало то, что будет дальше. Георгий, полуобнаженный, стоял на кухне и что-то готовил. «Какое все-таки потрясающее у него тело», — подумала я, украдкой разглядывая его. Я оделась.