Верная - Юлия Резник Страница 9

Глава 5

Евгения

Из-за дождя традиционный обед на лужайке приходится перенести в дом. Два дня небо хмурилось, чтобы сегодня пролиться на землю ливнем. Гляжу в окно, за которым беснуется непогода, и прикидываю, как бы отреагировали мои родственнички, если бы я, как хочется, выскочила из дома и побежала по лужам прочь.

– Максим, сынок, ты чего не ешь? Утка суховата? – кудахчет моя мать над пасынком.

Макса передёргивает. Судя по помятой роже моего сводного брата, у него жуткий бодун. В свои тридцать четыре он никак не угомонится. Его жизнь – вечный праздник. Девочки, выпивка, клубы и наркота. Вспоминаю, как мне всегда его ставили в пример, и топлю в бокале улыбку.

– Я не голоден.

– Вот как? Тогда, может, десерт? Ольга приготовила тирамису с вишней. Как ты любишь.

– Я ж русским языком сказал, что не хочу есть!

– Он уже позавтракал коньяком, – небрежно замечает отчим, оттирая руки салфеткой. А ведь обычно, сколько я себя помню, всё его пренебрежение доставалось мне. Тут же… даже странно. Неужели до него что-то начало доходить?

– Ну, и? У меня законный выходной. Я что, не могу выпить? – становится в позу Макс.

– А то ты не бухал среди недели.

– На что это ты намекаешь?

– Так, дорогие мои, прекращайте, – вмешивается в разговор моя мать, но её попытка предотвратить конфликт напрочь игнорируется двумя сцепившимися баранами. Старым и молодым.

– На твои проблемы с алкоголем, конечно же. Вот скажи мне, ты ещё долго будешь меня позорить?

– Па, слушай, кончай. Мы что, собрались, чтобы поругаться? – вмешивается в разговор средний сын Воскресенского. Стасу не привыкать заступаться за старшего брата. Погодки, они с ним с детства не разлей вода. И хотя чисто по-человечески Стас намного более приятная личность, негативное влияние Макса не могло не наложить на него свой отпечаток. В детстве они изводили меня почти на равных. Словно соревнуясь в том, кто причинит мне больше боли и заставит горше плакать.

Теперь я часто задумываюсь, какой бы стала, если бы не это. Если бы братья не делали мне гадостей, если бы отчим меня по-настоящему любил… Если бы он не был так холоден и отстранён. Если бы так откровенно и нарочито не предпочитал бы мне своих по крови отпрысков. Если бы моя мать не жертвовала собственной дочерью в попытке доказать, что любит её наравне с пасынками и не больше. Если бы в мою неокрепшую детскую психику не вбили постулат, что я недостаточно хороша. Если бы это знание не проросло во мне больным, абсолютно неправильным ощущением того, что любовь ещё надо заслужить. Может, всё бы у меня сложилось иначе? Как-то… здоровей?

Может, я была бы не настолько закрытой. Может, больше бы доверяла людям. Может, смогла бы с кем-нибудь по-настоящему подружиться, ведь… господи, у меня и друзей-то толком нет!

– Женька, лучше ты что-нибудь расскажи.

Пять пар глаз устремляются на меня. Я равнодушно откладываю приборы в сторону.

– Что рассказать?

– Ну, не знаю. Что-нибудь. Как у тебя дела? Чем занимаешься? – интересуется Стас.

– Слышал, тебя Горозии в секретари сосватали, – подключается к разговору Максим. – Вот это я понимаю – карьера в гору. – Он гаденько ржёт.

– Так что рассказать? Вы, вон, – и бровью не веду, – уже всё знаете. Нинусь, хочешь десерт? Или пойдёшь поиграться с Багирой?

В моем невесёлом детстве есть один огромный плюс: струпья, покрывшие мои душевные раны, – броня, через которую мало кто может пробиться. Братья уж точно не входят в круг людей, кому это ещё по силам. С чего бы мне их разубеждать? Зачем бить себя пяткой в грудь и орать: «посмотрите, чего я добилась!»? Все всё понимают, как говорит один умный человек. И именно от этого понимания Макс бесится. Наверняка трудно смириться с тем, что лузерша-сестра обскакала тебя на повороте. Впрочем, мне плевать, я карьеру строю не для того, чтобы что-то им доказать.

– Как всё прошло, кстати? – хмурит брови отчим.

– Нормально. – Я помогаю Нинуське отодвинуть стул. Малышка щебечет:

– Спасибо, бабуля, спасибо дедуля, – и выбегает из столовой. Только её и видели. Кошка Багира – гораздо более интересная компания, чем куча скучных стариков. К тому же ещё и ругающихся.

– Нормально? И всё? Это твоя экспертиза? – недовольно поджимает губы Воскресенский.

– Экспертиза будет, когда мы вольёмся в работу. Сейчас рано о чём-то судить.

– Он тебя не вспомнил?

Внутренне я напрягаюсь, но мой голос звучит ровно, когда я отвечаю:

– Конечно, нет. В то время, как я на него работала, Горозия сидел так высоко, что до простых смертных ему не было никакого дела. Сомневаюсь, что он вообще меня замечал.

– Тебя довольно сложно забыть, однажды увидев, – сладко улыбаясь, замечает Макс. И, может, ничего такого в его словах нет. Для посторонних. Но я-то понимаю, что это очередная попытка меня задеть.

«Рыба! Рыба! Гу-ма-но-ид!» – звенят в ушах детские голоса.

Ловлю взгляд Макса над стоящим посреди стола букетом и, не мигая, держу так долго, что в конце концов он тушуется и первым отводит глаза.

Наверное, мои обидчики здорово бы удивились, если бы тогда им кто-то сказал, что моей внешностью будут восхищаться все визажисты, к которым мне иногда приходится обращаться. Глаза, которые ребятня называла рыбьими, профессионалов своего дела приводят в экстаз. Со мной обожают работать самые топовые стилисты. Между прочим, бесплатно, только чтобы я разрешила пополнить своими фото их и без того впечатляющие портфолио. Впрочем, к их услугам я прибегаю не так уж часто. Я же не модель и не какая-нибудь актриса. Хотя, если так разобраться, мне годами приходится играть самые разные роли. Я даже не знаю,