Тьма в его глазах - Ульяна Соболева Страница 9

– С тех пор, как доверяю тебе. – Отодвинул моё кресло и, обойдя его, сел на один из стульев, будто показывая, что не претендует на положение лидера в нашем разговоре, – Твоё здоровье, Макс. – приподнял руку с бокалом и широко улыбнулся, – Дьявол, Зверь, тебе сейчас будет действительно странно слышать эти слова, но я чертовски рад, что ты жив и ты с нами.

Залпом опрокинул в себя виски и снова наполнил стакан.

Я склонил голову, наблюдая за ним. Граф двигался естественно, и в этом кабинете, и в моем присутствии, не ожидая нападения. Я действительно не видел в нём напряжения, скорее, осторожность. Но не как к врагу, а осторожность в выборе собственных слов.

– Доверяешь мне? – Уселся в свое кресло и пригубил виски, глядя на его туго затянутый галстук, на дорогие бриллиантовые запонки. Как всегда, выглядит дорого и со вкусом. Грёбаный франт! Интересно, эта удавка его душит?

– Насколько только можно доверять Зверю. – он снова усмехнулся и посмотрел мне прямо в глаза, – Во всем нашем чертовом Вороновьем клане нет, желающего тебя сейчас одновременно и обнять и на хрен прибить за всё то дерьмо, в которое ты окунул нас своей мнимой смертью.

–Я знаю, что ты предпочёл бы, чтобы она оказалась настоящей, – я ухмыльнулся и развёл в стороны руки, – но должен тебя огорчить…

Воронов откинулся на спинку стула и сложил руки на груди:

– Брось, Макс. Ты женат на моей, между прочим, сестре. Ты отец троих моих племянников. Если ты хорошенько пораскинешь мозгами, то можешь понять, что больше, чем ты, меня никто никогда не огорчал…Так что, расслабься, еще один Воронов, и прекрати попытки колоть меня словами. После твоего воскрешения, даже если ты сейчас станцуешь стриптиз прямо на этом столе, тебе вряд ли удастся меня удивить.

– Послушай, Граф, – я склонился к нему через стол, – не знаю, что за Зверь тут был до меня, но ты зря надеешься на дружбу со мной. Единственное желание, которое я к тебе прямо сейчас испытываю – это свернуть твою лощёную шею.

– И что же тебе мешает сделать это прямо сейчас? – Он прикурил сигару и с видимым наслаждением затянулся, закинув ногу на ногу, – Чёрт, я действительно потерял веру в то, что, когда-нибудь мы с тобой снова будем вот так вместе сидеть в твоем кабинете и обмениваться подобными «любезностями». Так что, – склонил голову набок, выдыхая дым, – можешь засунуть свои угрозы себе в одно место. За этой дверью та, которая будет одинаково горько оплакивать любого из нас. И, поверь мне, с неё достаточно тех слёз, которые она пролила из-за тебя.

***

Андрей снова широко улыбнулся, давая знать брату о своём превосходстве над ним. Он игрался: не лез на рожон, но и в то же время показывал, что не собирается заискивать перед тем Зверем, который сидел сейчас по ту сторону стола. Тем, которого он практически забыл. Которого, как он думал, Дарине окончательно удалось похоронить много лет назад, чтобы явить им всем и ему, не поверившему, что такое возможно, совершенно другого Макса. Макса, способного на самопожертвование, умеющего не просто быть собственником, а любить. Сейчас Андрей чётко ощущал, перед ним больше не его брат. Не тот, кто готов был протянуть руку помощи в любой ситуации. А если и не протягивал её открыто, то помогал тайно. Макса, который не раз с готовностью вытаскивал его из любой задницы, больше не было. И Воронов не мог сказать сейчас точно, стал бы и сам ради вот такого Зверя рисковать всем, что у него есть, и шантажировать нынешнего главу спецслужб, чтобы обвести вокруг пальца саму смерть.

Но Граф понимал одно: если есть хотя бы мизерный шанс вернуть его брата, того, кого он действительно мог называть братом, он его выгрызет. У Дьявола ли, у Бога ли, у смерти ли или даже у самого Зверя, которой, оскалившись, сейчас смотрел на него. Да, брат даже не пытался прятать свою ненависть, он открыто показывал, что не рад встрече со своим злейшим врагом, и Андрею до боли хотелось схватить того за плечи и трясти до тех пор, пока ублюдок не вспомнит всё.

– Зачем ты приехал сюда, Андрей? – Макс вздёрнул бровь, сложив руки на груди, и Воронов невольно улыбнулся. Будь здесь зеркало, он показал бы этому сукиному сыну, насколько они похожи сейчас. Тот ведь и не понимает этого сам.

– Наверняка, Дарина сказала тебе, что я многого не помню. Зачем прилетать к тому, кто считает тебя врагом? Ты мог бы дождаться, пока Даша познакомит меня со всеми новостями вашей, как я понял, большой и дружной семьи, и приехать тогда?

– Даша может познакомить тебя с Максом, которого знает она. А я пришёл напомнить тебе о том Максе, которого до неё знал я. С Максом, который спина к спине дрался со мной и с отцом. С Максом, который, рискуя жизнью, спасал мою дочь из рук ублюдков. С Максом, который наравне с нами воевал с любым злом, желавшим поставить НАШ клан на колени, и каждый раз выходил из этой войны победителем. Дарина знает тебя, как своего мужа и отца своих детей, а я тебе напомню, каким братом и сыном ты можешь быть.

Воронов резко подался и схватил за запястья обеих рук Макса, пристально глядя в прищуренные синие глаза:

– И чёрта с два я тебе позволю помешать мне в этом!

Зверь тихо выматерился, и Граф отцепил свои руки, едва не выругавшись за то, что допустил мимолётную слабость. За эти годы Макс не раз заставлял его вспоминать, каким зверем он является, но как бы парадоксально это ни было, – никогда по отношению к самому Андрею.

Воронов снова откинулся на спинку своего стула и, взбалтывая бокал с янтарной жидкостью и не глядя на брата, продолжил:

– Я могу рассказать тебе многое. Но не хотелось бы хвастаться или вызывать в тебе даже не знаю…благодарность что ли. Чтобы ты чувствовал себя должником. Хотя, блядь…мы до хрена друг другу должны за спасенные задницы.

***

Меня раздражала его уверенность в моём доме. Меня чертовски бесило даже то, как он разговаривал со мной: так, будто это было нормой – вот так сидеть в моём кабинете и, растягивая бутылку виски, обсуждать что бы то ни было. Ни хрена это