Не бойся быть моей - Татьяна Тэя Страница 9

– Слышал, а ты, что, жениться собрался?

– Неее… это на всякий случай, если уж она совсем прижмёт. Я же не из тех, кто трахает всё, что движется. Привык уже к ней. Ладно, не будем о грустном, да и почти приехали.

Пару минут спустя Кирилл оставил Антона на пустынной улице перед внушительным старинным зданием, где Ирина жила с отцом и сыном. Ему было трудно сделать этот шаг – войти в парадную, подняться на нужный этаж, посмотреть в глаза сыну. И заметить, что между ними нет никакого сходства. Слушать, как он что-то ему рассказывает и думать о нём лишь как о продукте лжи его матери. Антон сотни раз повторял себе, что Ваня не виноват, сотни раз клял себя за подобные мысли, но они возвращались к нему настойчиво и неумолимо.

Поднимаясь в квартиру, Шереметев приказывал себе оставить гнев, боль, раздражение за порогом.

И когда Ваня с криком «Папа!» подбежал к нему, Шереметев ощутил, что будто рождается заново, что пустота в его душе заполняется потоком облегчения, который пробежал по его телу, стоило тонким детским ручкам сомкнуться у него на шее. Голос Вани, который несколько недель преследовал Антона, особенно по ночам, во снах, завладел им. Он обнял семилетнего ребёнка, поднял на руки, замечая, как горят от любви и целой радуги эмоций глаза сына, совсем другие глаза, ни как у него, но улыбка Вани и слова «Я скучал по тебе, папа. Я думал, что ты не придёшь» смели все сомнения и тревоги в душе Антона.

Шереметев не мог удержаться от слёз. Нет, он не заплакал, но почувствовал неприятную, хотя и очищающую влагу, наполнившую глаза. Ваня делал его более живым, более правильным. И он всё ещё оставался его сыном.

– Как это я мог не прийти? Я ведь тоже очень сильно скучал по тебе.

Он с любовью погладил тёмные слегка завивающиеся волосы Вани и щёлкнул того по носу. Потом ещё раз крепко прижал к себе сына, краем глаза замечая, как в коридор из комнаты выходит Ирина.

– Я рада, что ты пришёл.

– Я тоже рад, – довольно прохладно ответил Антон. – Я забираю его, как и договаривались?

– Куда забираешь? – тут же встрепенулся Ваня.

– С крестным своим знакомить.

– С каким крёстным? У тебя есть крёстный? Почему я его не знаю? – Миллион вопросов, словно из пулемёта, вылетали из Вани.

Опустив сына на пол, Антон сжал его маленькую ручку в ладони и повернулся к двери.

– Не знаешь, потому что возможности познакомиться не было.

Когда они с Ирой начали встречаться, жизнь его радикально переменилась: потерялись отношения с родителями, семейные встречи сошли на нет, с друзьями разрушились контакты. Ирина перетягивала на себя всё внимание. Это то, что ей было нужно – он у её ног двадцать четыре на семь. Сколько раз она исподволь заставляла его выбирать между ней и другими, а он, как идиот, вёлся, только бы сохранить мир в семье.

Их отношения были больными с самого начала.

Его родители хоть и организовали его обучение в Лондоне, предполагали, что он вернётся в Россию, они не поддерживали их решение остаться в Англии, а так хотела Ира. В день собственной свадьбы Антон переругался с матерью, даже на пороге ЗАГСа она пыталась отговорить его от брака. Жаркий спор надломил их отношения, и они уже никогда не были прежними.

Ирина не любила праздников в семейном кругу, особенно в его семейном кругу, поэтому контакт с родственниками потерялся достаточно быстро. Поначалу он постоянно слышал с их стороны: «когда ты приедешь, ждём в гости, не забывай о семье…» Он и не забывал. Семья, как прошлое, всегда существовала для него где-то там, за спиной. И почему-то Шереметев был уверен, что успеет вернуться, что ничего не потеряет во время разлуки, но он выпал или, вернее, семья выпала из поля его зрения.

Вот почему он так удивился, узнав, что Виктор женат.

– Так, у меня есть условие, – затормозил Ваня. – Я пойду знакомиться, если купишь мне мороженое.

– Хорошо, маленький шантажист. – Шереметев снова взъерошил волосы сына. – Теперь попрощайся с мамой.

– А она не с нами?

– Нет, Ванюш, у мамы дела.

Ирина наклонилась поцеловать румяную щёчку сына.

– Хорошо проведите время.

Потом она что-то говорила, но Антон не смотрел на неё, кажется, муха на обоях была достойна большего внимания, чем эта лгунья, предавшая его, он лишь вздрогнул, когда она обратилась к нему напрямую.

– Антон, ты меня совсем не слушаешь!

Ох, как ему не нравилась эта фраза. Он тут же вспомнил, как она бросала ему в лицо ещё в их лондонской квартире:

– Эй, ты меня не слушаешь что ли? Шереметев, я с тобой разговариваю.

– Ир, ну, прекрати. К чему твоя истерика эта, я вообще не понимаю.

– Ты, блин, никогда ничего не понимаешь. Потому что не слушаешь и не слышишь.

– Не начинай…

– Нет, это ты не начинай. Я устала… устала лгать самой себе, устала лгать тебе. Я вообще устала от этой семьи. Лживой напрочь.

– Лживой напрочь? Ты о чём вообще?

Ира заметалась по комнате, потом замерла, на мгновение прикрыв пылающее лицо руками, и сбросила на него бомбу.

Сказала, что Ваня не от него…

Сейчас же Антон ощутил, что больше не может находиться так близко к бывшей. Поэтому игнорируя её недовольное фырканье, взял сына за руку и ушёл. В конце концов, она отвела ему время наедине с Ваней, и оно уже пошло.

* * *

Антону показалось, что Алису впечатлили манеры Ивана. Он подал ей руку и даже поклонился, за что заработал двойную порцию мороженого и щедрую добавку шоколадного сиропа сверху.

– Какой ты галантный, – пропела Алиса, подмигивая маленькому шкоднику.

– Спасибо, мама тоже так говорит, – ответил мальчишка, засовывая огромную ложку мороженого в рот, ему было трудно что-то добавить, потому что процесс поедания десерта поглотил его полностью.

Он сидел на высоком стуле возле кухонного островка и болтал ногами в воздухе. Шереметев позволил себе внимательнее посмотреть на сына. Он боялся делать это с первого дня, как узнал о предательстве Ирины. Кажется, даже нарочно подтёр его образ в памяти, чтобы не сидеть, не анализировать и не строить предположения о настоящем отце Ванечки. Тёмные волосы, ближе к тёмно-русому, тёмно-зелёные глаза, маленький аккуратный носик.

– У вас, господин Шереметев, прекрасный сынок, – с улыбкой ворвалась в его мысли Алиса.

Ваня отвлёкся от мороженого и обратился к отцу.