Измена вопреки (СИ) - Лара Грей Страница 9

Я вернулась к некрасивой женщине в строгом синем костюме и выложила все свои документы вместе с квитанцией. Озвучив, что на применение у нас с Матвеем есть тридцать дней, она забрала заявление и посмотрела на меня исподлобья. Я пожала плечами. Вчера всё оплакала. Вчера всё решила, а сегодня просто утвердилась в правильности выбора.

— Куда ты поедешь, Ксюша? — ещё раз спросила Алиса. Я искоса понаблюдала, как подруга старается сдержать немного нервные высказывания, в которых я явно умалишённая, и не стала отвечать. Довезла Алису до её дома и, пообещав, что не вляпаюсь никуда, отправилась в дорогу.

Город переругивался сигналами клаксонов. Мне надо было выбраться к северному выезду, а там, как назло, шёл ремонт моста. Я успела заскучать и проклясть свой выбор, выехать за город именно во время час пика. Но когда мост остался позади, а впереди трасса с редкими большегрузами и более постоянными легковушками, я ощутила мандраж.

Меня трясло так сильно, что пришлось съехать с дороги. Я притормозила возле одной из деревушек вблизи загородной базы отдыха «Серебряный ключ». Выскочила из машины и большими глотками стала вбирать в себя прелый осенний воздух. Я повторяла вдохи, пока перед глазами не появился рой мушек. Тогда прикрыла глаза и согнулась пополам, наконец-то избавляясь от всего яда, который успел пропитать меня насквозь за эти дни.

Рвало водой и чаем. Я сглатывала кисловатую слюну и, задыхаясь, боялась приподнять голову, чтобы новый приступ не скрутил. Не помогало. Из меня словно внутренности хотели вылезти, настолько больно и жутко тошнило. Спустя десять минут я смогла забраться в машину и умыться минералкой. Где-то в области желудка всё дрожало, а поджелудочная, словно взбунтовавшись, решила подложить свинью и заболеть. Я дёрнула дверцу бардачка, желая найти таблетки, но вместо них я снова наткнулась на специфическое содержание письма, которое разлетелось по коврику нашими с Матвеем свадебными фото.

Глава 11

Тошнило меня долго.

Сворачивало в тугой узел всё внутри. И после третьего или четвёртого захода я обессиленного упала на колени прямо в сыроватую траву в паре метрах от машины. Изнутри била крупная дрожь. Такая сильная, что я обнимала себя и всё равно не могла успокоиться.

А самое обидное, что я никому не могла ничего рассказать. Своим родителям я нескоро признаюсь, что решилась развестись. Они у меня, особенно мама, старой закалки. Из той породы, у которой бьёт, значит, любить. А если учесть, что я все эти годы, как «сыр в масле» каталась замужем за Матвеем, учесть его просто дьявольский дар делать из воздуха деньги, то за мой побег я ещё и отхвачу у матери.

Она не поймёт.

Она меня вообще никогда особо не понимала. Мы словно были с разных планет и я только удивлялась, как у настолько эмоционально холодной женщины мог родиться эмпатичный ребёнок наподобие меня.

А уж когда речь зайдёт о причинах развода, мать просто разорвёт. Я так и слышу эти гневные нотации:

— Выкинет тебя твой мажорик, будешь по притонам таскаться.

— А я говорила, что такому золотому сыночку клуша домашняя надоест.

— Вот будь у тебя чуть больше мозгов, ты бы уже себе квартиру выклянчила.

— А я думаю, что она как блаженная всё время, ничего дальше своего носа не видит, так он её просто покупал…

Я тряхнула головой, выбрасывая из неё злой голос матери. И так тошно. В прямом смысле. А тут ещё нотации. Нет. К родителям я под угрозой смерти не поеду. Не развод, так мать меня доконает, с её вечным: «Вот! Я была права».

Права, мам, кто же спорит. Только что теперь с этой правдой делать?

Мама никогда не любила Матвея. И за дорогие подарки, которые она принимала неизменно с выражением одолжения на лице, и за слишком быструю свадьбу, на которую половина родственников просто не успела приехать, и за то, что у меня жизнь повернулась иначе.

Отучившись в университете, я пробовала устроиться на работу. Но не особо сложилось. В целом было неплохо, просто чувство, осадочек, что я не на своём месте, не покидал. Профессия мне моя не нравилась: графический дизайнер, перспектив я не видела, и работа отнимала больше времени, чем приносила денег. А поскольку к завершению универа я была прочно связана с Матвеем, то увольняясь, не сильно переживала. Тем более, такому мужчине, как Матвей не нужна была замученная жена. Бросила я работу исключительно на словах, на деле — просто избавилась от докучливой проблемы. И после всего стала домохозяйкой с блогерской перспективой.

Матери было не понять, как это, не выходя из дома, создавать развлекательный контент и при этом немного иметь с этого денег. Она меня постоянно пилила, что я обленилась и даже корни волос вовремя не могу покрасить. Я отмахивалась. А оказалось зря.

Противная мысль, что в измене Матвея виновата и я тоже, не давала успокоиться. Чем больше я раскручивала эту историю, тем сильнее меня мутило, но уже нечем было тошнить, поэтому сухие позывы просто стягивали горло.

Остановилась машина. Я дрогнула и попыталась встать.

— Девушка, — мужчина вышел из внедорожника и аккуратно приблизился. Я затянутыми слезами глазами посмотрела на неожиданного спасителя и всё же одним рывком подняла себя на ноги. Отряхнула колени. — Девушка, вы в порядке? Скорую вызвать?

Я замотала руками, боясь произнести хоть слово, вдруг я охрипла.

— Не бойтесь, — он сделал ещё шаг ко мне, и тут мои нервы сдали.

— Не подходите, — прохрипела я и по дуге стала приближаться к своей машине. Мужчина из внедорожника поправил прямоугольные очки, сдвинув их поближе к глазам, и отошёл в сторону, давая мне возможность беспрепятственно сесть в авто.

— Вам плохо? Я могу помочь…

Я прыгнула на водительское сиденье, хлопнула дверью и нажала кнопку блокировки замков. Мужчина ещё что-то пытался мне сказать, но я не прислушивалась. Вытирала грязными от травы ладонями лицо и старалась унять тремор рук.

К чёрту всё.

Я просто поеду…

Понятно, что ни к своим родителям, ни к родителям Матвея я не сунусь. Странные у нас, у всех, были отношения. Я вот тоже свекрови не нравилась. И из фраз про финансовую несостоятельность моей семьи «рабочий класс» была почти похвалой.

Но Матвею было так плевать, что он словно заворожённый повторял одну и ту же фразу:

— Я её люблю и мне неважно, что вы с отцом об этом думаете. Денег мне ваших не надо. Сам заработаю. Благословения тоже…

И вот с этой фразы и началась