Больше не могу (СИ) - Айрон Мира Страница 9

— Одинокой я быть не могу по определению, у меня дети. Сыну двадцать один, дочке девятнадцать. А замужем я уже давно была только на бумаге. Развод был предопределён.

— А что с твоим гемоглобином? И кто такая Лариса Ивановна?

— Гемоглобин периодически падает, хроническая анемия. Уже очень давно, с юности. Главное, не запускать, вовремя проходить курс лечения, а так всё нормально. А с Ларисой Ивановной мы в больнице вместе лежали, вот как раз перед поездкой.

— Ты в Питере была перед тем, как сюда приехать? — он даже не скрывал, что слушал все её разговоры. А казалось, занят исключительно отгрузкой товара! — Романтическое путешествие?

— Старший брат там живёт. Сначала к нему ездила.

Эля разложила картошку по тарелкам, и некоторое время Илья молча ел.

— Нам есть, что отметить, — вдруг заговорил он. — Я знаю, где тут хорошо маринуют мясо, схожу, куплю. Вечером, после прогулки с собаками, посидим в вашей беседке? А то у меня ни беседки, ни мангала. Я не приглашаю гостей. А одному неинтересно шашлык делать.

— Конечно, посидим! А что отмечать будем?

— Твою свободу, что же ещё? — усмехнулся он.

После прогулки Илья посадил на цепь Дика и Грея, потом повёл на свой участок Лиса.

Вернулся минут через десять, успев переодеться. На нём была опять та синяя футболка, которая очень нравится Эле. Точнее, нравится Илья в этой футболке. Он ей нравится и в других, но в этой особенно. Принёс куртку на всякий случай. Ещё принёс мясо и бутылку красного грузинского вина. Пришлось искать бокалы. Гулять так гулять.

— Почему ты пришла утром через улицу? — вдруг спросил он, переворачивая решётку с мясом. — Договаривались же через огород ходить.

— Нууу… — замялась Эля.

— Что «нуууу»? — передразнил он, заодно припомнив их первую встречу.

— Вдруг ты не один, — выпалила Эля. — Дело-то молодое! А тут такая я…

— Я не один? — расхохотался он. — Старушка дряхлая моя.

— Ну спасибо, Илья!

— А нечего ерунду говорить, сама виновата.

— Почему ерунду?! Что такого-то?

— Потому что кое-что за деньги можно купить, но не здесь, подальше от дома. А любовь и верность не купишь ни за какие деньги. Потому в этих стенах, — он кивнул в сторону своего дома, — я исключительно один.

— Мне кажется, ты ошибаешься в чём-то, Илья!

— В чём? Любовь и верность можно купить?

— Нет. В том, что продолжаешь упорно быть один в этих стенах. Видимо, это просто твой личный выбор, а никакие не обстоятельства!

— Да. В какой-то мере. Я не верю, и это мой выбор.

Эля вздохнула.

— И никогда не был женат? — женское любопытство в Эле победило осторожность.

— Неа. А что, тебе сказали, что был? — он проницательно смотрел на неё. По её взгляду, видимо, понял, что угадал.

Некоторое время они молчали. Илья выложил мясо в большую тарелку, разлил вино по бокалам.

— За твою свободу, Эля!

Ей хотелось спросить, ему-то что с того, но она не решилась, конечно же.

Мясо было, действительно, замечательное, и вино тоже. Настала ночь, похолодало, а они сидели и разговаривали. Илье было всё интересно: он спрашивал о детях, о братьях, о бывшем муже, почему решила подать на развод. И Эля рассказывала. Это было странно и удивительно — говорить с чужим мужчиной о своей жизни, но Илья умел слушать, и хотелось рассказывать и рассказывать. Так же, как Ларисе Ивановне. Только ещё лучше.

— Ты замёрзла, по-моему, — сказал он, когда Эля замолчала. Пересел к ней на скамейку, накинул на неё свою куртку. Его рука так и осталась на плечах Эли. — Ты всё сделала правильно. Нет никакой полигамии и моногамии, есть два человека и то, что между ними происходит. Либо это любовь и уважение, либо можно словесный огород городить до небес, оправдывая свою неверность и непорядочность. Можно ещё научных терминов по сусекам наскрести. Толку-то?

— Почему ты сказал, что не был женат?

— Когда все говорят, что был, да? — улыбнулся он. — Ну все так думали, а я не разочаровывал их. Вижу, ты в курсе моих дел? Всё нормально, не переживай. Никаких страшных тайн, а шила в мешке не утаишь. Ия как сестра мне была.

— Какое красивое имя! Как у актрисы.

— Да, мы с ней шутили: Ия и Илья. Она была сирота, но при каких-то опекунах. И вот пока училась, они что-то с её квартирой намутили, которую ей выделили, как сироте. Я хотел, чтобы она судилась, помог бы ей. А она сказала: жизни и так мало отпущено, чтобы на это тратить. Пусть, типа, возьмут эту квартиру, им нужнее, а ей незачем, у савана карманов нет. Так и сказала. Хотела ехать в специальный интернат доживать. У неё было редкое генетическое заболевание, мышечная дистрофия. Всё тело сковано, и положение лишь усугублялось. Я не дал ей в интернат ехать, сюда в село её привез, поближе к природе, к здоровой пище, к чистому воздуху. Она очень умная была, ироничная, не теряла оптимизма. И когда уже понимала, что уходит, сказала, я лучшее, что было в её жизни, её названый брат. Сказала, счастлив буду. Интересно, когда?

— Когда сам захочешь, тогда и будешь. Ты сам не хочешь.

— Всё-то ты знаешь! — он притворно сдвинул брови и слегка потряс Элю за плечи. — Давай вино допьём, и по домам. А то ты спишь почти!

* * * * * * * * *

Эля проспала до одиннадцати часов после вчерашнего «банкета».

Нужно убрать посуду: вчера они всё оставили, была глубокая ночь, их клонило в сон после вина. Оба не привыкли выпивать, видимо.

Она всё убрала и вынесла мусор. Вернувшись на участок, обнаружила там Илью.

— Привет! Извини, что не помог! Что-то поплыл вчера, — виновато сказал он.

— Это уже сегодня, а не вчера, мы до трёх часов просидели с тобой.

— Тогда понятно, почему я до полудня проснуться не мог! Ладно, Пётр Петрович пришёл за ноутбуком, разбудил, а то я ещё спал бы, наверно.

— Соня, — улыбнулась Эля, которая сама проснулась немногим раньше.

— Я за тобой пришёл, — сообщил он. — Петрович же пасечник, пчеловод. Притащил мёд разный. Пойдём дегустировать?

— Просто так неинтересно мёд дегустировать. Надо хоть оладьи сделать. У тебя есть продукты, или мне взять с собой?

— Есть всё, кроме муки.

Эля ушла в дом и вернулась с мукой и сковородой. Насыпала корм собакам и спустила их с цепи.

Они с Любашей были у Ильи, но в гости он её пригласил впервые.

— А сковородка зачем?

— Это моя любимая, на ней удобнее жарить оладьи.

— Любимая сковородка? С тобой не соскучишься!

— У каждой женщины, которая готовит, есть любимая сковородка.

— Буду знать.

Кухня оказалась достаточно просторная, чистая и светлая, как и весь дом. Большой холодильник, современная плита.

— Ого! — доставая продукты из холодильника, удивилась Эля. Чего там только не было!

— С пожилых за ремонт телефонов и прочей техники денег не беру, да там и ремонтировать, как правило, нечего, просто нажмут что-то не то и разобраться потом не могут. Но пожилые люди очень благодарные, они не могут просто так уйти, потому тащат мне продукты, всё норовят накормить. Растолстею скоро такими темпами.

— Тебе не грозит, — улыбнулась Эля, замешивая тесто.

…Обед, больше напоминавший завтрак, подходил к концу. Оладьи удались, и мёд весь был очень свежий и вкусный.

Эля мыла посуду, размышляя о том, что они уже в который раз едят вместе. «Может, уже съехаться», — посмеивалась она про себя. Но хозяин сказал, что в этих стенах он исключительно один.

Вот и сейчас сидит за столом, задумался. Вроде, недавно они вполне весело и оживлённо беседовали. Делились воспоминаниями о студенческих годах. А теперь он опять ушёл в себя.

— Спасибо за дегустацию, — напомнила о себе Эля, вытирая сковородку. — Я домой.

— Уже уходишь? — он вышел из задумчивости, поднялся и пошёл к выходу из кухни. Встал, облокотившись о косяк, загородив двери.

Какой-то он сегодня особо загадочный!

Эля стояла перед ним, подняв бровь, легко постукивая дном сковородки по ладони. Интересно, он собирается уже выпустить её из кухни?