Барбара Картленд - Прекрасная авантюристка

Барбара Картленд

Прекрасная авантюристка

Глава 1

Дверь распахнулась, в комнату вбежал мужчина и повернул ключ. Оглядевшись, он увидел женщину, которая начала подниматься из-за стола, стоявшего возле окна. Лицо женщины побелело от ужаса.

– Не пугайтесь, – попытался успокоить ее мужчина, – просто мне нужно спрятаться у вас на некоторое время.

В следующее мгновение, к его изумлению, выражение ужаса на лице женщины сменилось облегчением. Он подошел к ней, и что-то в ее улыбке и в манере смотреть из-под ресниц показалось ему знакомым. Женщина села за стол и возобновила прерванную работу.

Где-то в глубине его памяти шевельнулись давние воспоминания.

– Кажется, я знаю вас! – вскричал мужчина. – Мы раньше не встречались?

Это представлялось маловероятным. Вошедший был высок, широкоплеч, чрезвычайно красив и одет по самой последней моде: темно-синий атласный фрак сидел на нем как влитой, уголки жесткого воротничка упрямо подпирали подбородок, а изысканно завязанный узел белоснежного галстука, должно быть, явился результатом долгой и тщательной работы.

Женщина, работавшая в комнате, – скорее ее можно было бы назвать молоденькой девушкой – выглядела крайне скромно, даже заурядно. Волосы были собраны в тугой узел на затылке, а платье, невзрачное и старомодное, сшито из дешевой темной ткани. Ко всему прочему, сначала решил незнакомец, она еще была и близорукой – когда он так неожиданно ворвался в комнату, она сразу же потянулась за лежавшими на столе очками.

Теперь же стало ясно, что очки ей совсем не нужны. Прежде чем взяться за иголку, чтобы продолжить очень быстро и искусно вышивать платье из бледно-розового крепа, девушка сняла их.

– Откуда я могу вас знать? – задумчиво проговорил мужчина, так и не дождавшись ответа.

Она подняла на него глаза, в которых блеснул озорной огонек, – необычные глаза, казавшиеся темно-зелеными при свете свечи, освещавшей ее работу.

– Ну конечно! – воскликнул мужчина. – Ты – Друзилла! Боже мой! Уж кого я не ожидал здесь увидеть, так это тебя!

– Это большая честь, что ты узнал меня, кузен Вальдо, – с притворной застенчивостью сказала девушка.

Маркиз Линч придвинул стул к столу и сел.

– Друзилла, это потрясающе! – с горячностью продолжал он. – Я часто гадал, куда ты исчезла.

– Папа уехал из Линча после смерти мамы, – пояснила Друзилла. – Он поссорился с маркизой.

– А кто с ней не ссорился, – согласился маркиз. – И куда же вы поехали?

– В Овингтон, в поместье его светлости, – ответила Друзилла.

– Прими мои соболезнования, – произнес маркиз общепринятые в подобных случаях слова. – Ну, а здесь-то ты что делаешь?

– Я гувернантка младшей дочери ее светлости, – сказала Друзилла.

– Гувернантка! – воскликнул маркиз. – Неужели ты не нашла ничего получше?

Слабая улыбка Друзиллы была не лишена доли цинизма.

– А что еще ты можешь предложить, – спросила она, – для девушки-сироты без денег и связей?

– Но ты могла бы обратиться за помощью к семье, – уверенно заявил маркиз.

– Папа порвал со всеми родственниками мамы, – объяснила Друзилла. – Он всегда чувствовал, что они презирают его и возмущены его женитьбой на аристократке. Так что у меня нет с ними никаких отношений.

– Чепуха какая-то! – пожал плечами маркиз. – Пусть твой отец и отдалился от них, но ты-то – совсем другое дело, ты моя кузина.

– Мы не такие уж близкие родственники, – холодно заметила Друзилла. – Наши бабушки были сестрами, так что ты мой троюродный брат, но ведь это же не кровное родство.

– Как бы то ни было, мы родственники. – Маркиз был непреклонен. – И с тобой надо что-то делать.

– Я не нуждаюсь в твоей помощи, – запротестовала Друзилла – И прошу тебя, никому не рассказывай, что я здесь. В настоящий момент меня такое положение устраивает.

– Что значит «в настоящий момент»? – поинтересовался маркиз.

Мгновение Друзилла колебалась, потом тихо проговорила:

– Ситуация не так уж проста, а твое пребывание в классной – вдруг тебя здесь увидят – и вовсе испортит все дело. Ради бога, Вальдо, ты уже достаточно насмотрелся на меня – уходи и забудь обо всем.

– С чего это? – удивился он. – Кроме того, у меня были веские причины, чтобы прийти сюда.

– Какие? – резко спросила Друзилла, и он заметил, что ее опять охватывает ужас, как тогда, когда он ворвался в комнату.

Внезапно, как бы в ответ на ее вопрос, в коридоре началось столпотворение. За дверью послышались звуки охотничьего рога, мужской хохот и крики «ату!» и «сбежал!», женский визг и топот бегущих ног.

Маркиз заметил, как Друзилла напряглась и замерла, и только изящная ручка нервно теребила ворот платья, как бы стараясь удержать вырывавшееся из груди сердце.

Шум стал удаляться. Вдруг ручку двери резко повернули – кто-то пытался открыть дверь, она трещала под яростным напором. Раздался женский голос:

– Заперто! Его тут не может быть!

И опять звуки рога и крики «сбежал!» пронеслись мимо двери и стали затихать по мере того, как веселая компания удалялась в другой конец коридора.

– Теперь-то ты понимаешь, почему я, как лиса, забился в нору, – улыбнулся маркиз.

– Так это за тобой охотятся? – спросила Друзилла.

– Жребий пал на двоих из нас, – объяснил он. – И оба – завидные женихи. Бог мой, Друзилла, после этого я начинаю сочувствовать лисе, которую травят.

– Зачем же ты пошел на это? – поинтересовалась она.

– А как я мог отказаться? – ответил он. – Они бы из меня лепешку сделали. К тому же я понял, что в подобных ситуациях гораздо проще согласиться на то, что от тебя требуют, а потом сделать все наоборот.

Она рассмеялась.

– Ты, Вальдо, всегда все делал по-своему и никогда не задумывался над тем, что из-за этого могут пострадать другие.

– Что ты имеешь в виду? – спросил он.

– Твои последние каникулы в Линче: после твоего отъезда в Итон меня наказали, так как мячик, которым ты разбил стекло в оранжерее, оказался моим.

– Бедная Друзилла! – Голос маркиза был полон сочувствия. – Готов дать голову на отсечение – ты меня не выдала.

– Нет, не выдала, как видишь, – ответила она, – и это было огромной глупостью с моей стороны. Наследнику простили бы все его преступления, что бы он ни натворил. Про меня такого не скажешь – я была сорванцом, к тому же дочерью приходского священника.

– Что же с тобой сделали? – спросил маркиз.

– О, ничего особенного: хорошенько выпороли и посадили под замок на хлеб и воду, – весело ответила Друзилла.

– Прошу тебя, прости меня за прошлые прегрешения, – сказал он.

– Я приму твои извинения, – проговорила Друзилла, – если ты немедленно покинешь комнату. Уходи – и побыстрее.

– Почему ты так торопишься отделаться от меня? – спросил маркиз.

– Потому что тебя могут здесь увидеть, – ответила она. – Ты представляешь, что тогда скажут? Кроме того, ее светлость наняла меня при условии…

Внезапно она замолчала.

– Договаривай же! – настаивал маркиз.

Казалось, его вопрос разозлил ее.

– Хорошо, я договорю, – ответила Друзилла, гневно сверкнув глазами. – Ее светлость наняла меня при условии, что, пока я нахожусь под ее крышей, я не имею права поощрять какие-либо ухаживания со стороны мужчин.

– Ухаживания?!

– Если ты думаешь, что мне нравится, когда мне начинают оказывать знаки внимания джентльмены вроде тебя, ты жестоко ошибаешься! – бушевала Друзилла. – Женщина им нужна только для одной-единственной цели! Мужчины – животные, все до единого! Чем меньше я вижу их, тем мне спокойнее! – Губы Друзиллы плотно сжались и превратились в тонкую линию, из груди вырвался звук, очень похожий на рыдание. Ее пальцы судорожно сжали пяльцы. – Уходи, Вальдо, – уже более спокойно проговорила она. – И забудь о нашей встрече.

– Как я понимаю, какой-то мужчина очень жестоко обошелся с тобой, – предположил маркиз. – Кто же позволил себе такое? Кто?

Она невесело рассмеялась.

– Не просто какой-то мужчина, мой дорогой кузен, а почтенный отец семейства, великовозрастный сынок, дядюшка, высокочтимый друг, которого они не посмели обидеть – все! Один хуже другого, и все гнались за безопасным развлечением, прекрасно сознавая, что несчастная оскорбленная девушка не решится пожаловаться. Если же что и обнаружится, поверят им, а не ей.

– Невероятно, – еле слышно проговорил маркиз.

– Ты мне не веришь? – спросила Друзилла. – Можешь себе представить, что чувствуешь, когда тебя шесть раз выгоняют из-за каких-то историй – и все в течение трех лет. Шесть! А потом ты на коленях приползаешь сюда и начинаешь умолять, чтобы тебя взяли на работу, чтобы тебе оказали снисхождение, чтобы над тобой смилостивились! – Она замолчала и посмотрела на него. – Теперь-то ты понимаешь? Я надеюсь, что сейчас ты наконец уйдешь отсюда и не будешь лишать меня последнего шанса спрятаться от всяких домогательств и начать тихую, спокойную жизнь.