Мейси Эйтс - Столкновение характеров Страница 13

– Ой. Спасибо, – слегка засмущавшись, сказала она.

– От меня ждут, что я буду защищать вас. Думаю, если вы получите обморожения, это сведет на нет остальные мои усилия.

Обморожения показались Еве более приятной перспективой, чем другие неприятности, которые могли поджидать ее в обществе Майкла.

– Возможно, вы правы. Никто не захочет жениться на принцессе с синими пальцами на ногах.

– Сомневаюсь.

– Вы говорили с моим отцом? – встрепенулась Ева. На самом деле ей не хотелось знать ответ. Никогда еще она не видела своего отца таким рассерженным, как во время их последней встречи. Он не кричал на нее, потому что не в его правилах повышать голос, но избегал смотреть ей в глаза.

Может, отец тоже поверил в то, что написали о ней в той скандальной газетенке? А почему нет? Король Стефанос прекрасно знал, какой хочет видеть свою дочь, но понятия не имел, что она собой представляет. В противном случае он не сомневался бы в том, что если бы Ева отправилась погулять со своими друзьями и немного расслабиться, то потом не стала бы обнажаться и заниматься чем-то непристойным в их компании.

– У нас был непродолжительный разговор. Я сказал ему, что мы прибыли на место. Он все еще не знает, где мы находимся, и не хочет этого знать.

– Он говорил что-нибудь о Бастиане? – нерешительно спросила Ева.

– Волнуетесь по поводу будущего брачного союза?

– Не совсем. Просто меня интересует, чего мне ждать.

– Король ни о чем таком не упоминал.

– Ну конечно, не упоминал, – взорвалась Ева. – Для чего мне знать мое будущее и такие незначительные вещи, как, например, за кого меня собираются выдать замуж? Мне не следует переживать по поводу подобных мелочей.

– Вы снова говорите как избалованное дитя, – спокойно заметил Майкл.

– Неужели? Вы считаете меня избалованной только потому, что у меня есть деньги, а раз я богата, значит, мне следует быть счастливой, не так ли?

– Ева, за деньги не всегда можно купить счастье, но благодаря им можно приобрести кучу вещей, которые сохранят жизнь человеку. Так что можно сказать, они все-таки приносят счастье, пусть немного, но все же.

– По-вашему, проблемы могут быть только у тех, кто живет в более скромных условиях, чем я? Но я ведь не жалуюсь, что мой розовый пони с крылышками отказывается нести золотые яйца.

– Я этого не говорил.

– Вы намекали. Каждым своим словом. Каждый раз, когда называли меня избалованной, – бросила Ева. – Простите, если мне не хочется, чтобы меня воспринимали как какой-то коллекционный экземпляр. Я так и вижу, как мой отец делает презентацию для моих потенциальных женихов: выберите три из десяти представляющих особую ценность предметов Кионоса и получите выгодный альянс! Тут есть государственный герб, корона, наша принцесса и этот хорошенький диванчик!

– Ева…

– Что? Опять скажете, что я избалованная? Потому что хочу, чтобы меня воспринимали как личность? Чтобы мне позволили чувствовать, мечтать, представлять собой ценность в чьих-то глазах? Черт бы вас побрал, Майк. Вы такой же, как все остальные.

Она поднялась. Ее сердце выпрыгивало из груди, а на глазах появились слезы. Майкл подошел к Еве и, набросив полотенце ей на плечи, подержал ее некоторое время в своих руках.

– Я сказал, что вы ребенок, потому что вы так себя ведете, – не сводя с нее глаз, заметил он. – Если бы вы вошли в кабинет вашего отца и высказали ему все то, что высказали мне, тогда я бы проникся уважением к вашим чувствам.

– Хорошо. Просто войти и сказать. А дальше что? Майкл, я боюсь, что наши отношения с ним, которых и так почти нет, разрушатся окончательно…

– А вы не думаете, что их могли испортить ваши скандальные выходки?

– Я в этом не сомневаюсь. Но я ведь уже сказала, что в моих планах не было того, что случилось.

– Если не принимать во внимание ваши чувства, – последнее слово Майкл произнес так, словно говорил о какой-то болезни, – какие выгоды принесет стране ваше замужество с Бастианом?

– Военные альянсы и торговые соглашения.

– И вы думаете, что ваше личное понимание счастья имеет большее значение, чем они?

– Это плохо, если я так считаю? Я не просила родиться принцессой.

– Мы не просим многого из того, что преподносит нам жизнь.

– У меня замерзли ноги, – выдохнула Ева. – Отпустите меня.

Майкл какое-то время не сводил с нее глаз, и Еве захотелось прильнуть к нему, чтобы ощутить жар его сильного тела. Но он вдруг резко отпустил ее, и Ева, слегка споткнувшись, вцепилась в полотенце. Пытаясь выровнять дыхание, она развернулась и прошла мимо Майкла обратно в дом.

– Ева, поверьте мне. Чувствам придают слишком много значения.

Она круто развернулась и посмотрела на Майка, но его лицо было скрыто падающей от лестницы тенью.

– Возможно, я ошибалась, – вскипела от гнева Евангелина. – Может быть, вы робот, а не человек. Вы не знаете, что такое чувства. Я бы никогда не смогла жить так и никогда не захотела бы. Может быть, если бы ваше сердце было не таким черствым, вы бы поняли, о чем я говорю.

Майкл сжал руки в кулаки и медленно направился к ней. Ева в страхе прижалась к стене, а он склонился над ней, положив ладони по обеим сторонам от ее головы.

– Ваше высочество, вы думаете, я ничего не чувствую? Ничего не хочу? – Она оцепенело смотрела на него, не в силах произнести ни слова. – Вы очень, очень ошибаетесь.

Майкл наклонился еще ниже и завладел ее губами. Его поцелуй был жарким и настойчивым. Ева судорожно вздохнула, и Майкл воспользовался моментом и проник языком в ее рот. Она закрыла глаза от наслаждения, чувствуя на вкус его страсть, смешанную с яростью. И ей хотелось испить эту страсть до дна.

Ева обвила его шею руками, и полотенце соскользнуло на пол к нее ногам. Она прильнула к Майклу, а он, обняв ее за талию, прижал к стене всем своим телом. Ева возблагодарила небеса за это, иначе не удержалась бы на ногах.

Своей обнаженной кожей она ощущала прикосновение его горячих и сильных рук. Его тело было еще жарче. Ева чувствовала своим животом его возбужденную плоть, и она прижималась к ней, к Майклу. Она всегда мечтала о такой страсти. С тяжелым дыханием, громким сердцебиением и неконтролируемыми стонами удовольствия. Здесь не было ничего изысканного. Ничего цивилизованного.

Но такая страсть была идеальной.

Майкл оторвался от ее губ и покрыл поцелуями ее шею, опускаясь ниже и лаская своим языком мягкие округлости ее грудей.

Ева запустила пальцы в волосы Майкла, прижимая его к себе.

– Да, Майк. Да.

Он вдруг резко отпрянул. Его глаза дико сверкали.

– Нет.

– Майк…

– Хватит, – бросил Майкл.

– Я… Я… – Ева пыталась сказать что-то, но не знала, что именно.

– Этого больше не повторится, – резко сказал Майкл, развернулся и пошел прочь, а Ева прижалась к стене, потому что у нее подкашивались ноги.

Она не знала, сколько простояла там, потрясенная, возбужденная, обозленная и разочарованная. Ей хотелось закричать ему вслед и снова прильнуть к его губам.

– Это просто ужасно, – с тоской сказала она в пустоту.

Ева могла пойти за Майклом, догнать его. Она не сомневалась, что, если бы еще раз прижалась к нему и поцеловала его, он не устоял бы перед ней.

Единственное, что останавливало ее, – это цена, которую пришлось бы заплатить Майку, и этой ценой была его честь.

Ева тяжело вздохнула, повернулась и направилась в свою комнату.

Майк сыпал проклятиями на всех языках, которые только знал.

И зачем он коснулся ее соблазнительных пухлых губ?

Но этот поцелуй словно вернул его к жизни. В тот момент Майкл пережил больше, чем за последние десять лет. Больше желания, больше страсти. Больше разочарования.

Потому что Ева оставалась недосягаемой для него. Но вместе с тем она была единственной, кого так страстно желало его тело. Майкл подумал о том, что на кону оказалась его честь, больше ему в этом мире не принадлежало ничего. Все остальное можно было отобрать, в чем он ни секунды не сомневался.

Майкл налил себе стакан виски, чтобы избавиться от мучительного желания. Лучше быть пьяным, чем возбужденным. А если и алкоголь, к которому Майкл прибегал только в крайних случаях, не поможет, тогда он забаррикадируется в этой комнате и не выйдет из нее.

Иначе он бросится к ней и снова заключит ее в свои объятия, прильнет к ее мягким, сладким губам и не станет останавливаться, пока не насладится каждой частичкой ее роскошного тела. Может быть, Ева еще не сняла свое бикини, и тогда Майкл мог бы развязать тоненькие тесемки и обнажить ее грудь, держать ее в своих руках и насладиться ее вкусом.

Майкл заскрежетал зубами, потому что желание было настолько сильным, что оно доставляло больше мучительной боли, чем удовольствия. Чем же его привлекла принцесса Кионоса? И неужели он настолько ненавидел себя, что позволил увлечься женщиной, которая была для него под запретом?