Чужой выбор - Бурден Француаза Страница 13

Летиция уже поджидала Филиппину, когда та, нагруженная покупками, открыла дверь паба на улице Отфёй, где была назначена встреча. Виделись они нечасто и в первую минуту ощутили легкую неловкость; потом Летиция спросила, как поживает ее брат.

– У Виржила все прекрасно, он весь в работе! Но ты же его знаешь – он это обожает.

– А какая у вас там погода? Похоже, вы все время живете в снегах…

– Да, снега полно и холодно, как на Северном полюсе. Слава богу, у нас очень комфортабельное шале, а благодаря Люку мы не боимся гололеда, иначе не смогли бы и выезжать из дома.

Говоря это, Филиппина рассматривала Летицию, – похоже, та была в хорошей форме. Строгий элегантный костюм, подобающий бизнес-леди, – этот имидж нарушали только распущенные, слишком длинные волосы. Темно-голубые глаза с золотыми искорками, совсем как у брата, – правда, она не обладала его харизмой и уверенностью в себе. Они с Филиппиной были почти ровесницами, но, несмотря на это, Летиция никогда не пыталась сблизиться с ней.

Филиппина очень рано начала вести самостоятельную жизнь, и поэтому ей казалось очень странным, что Летиция все еще находится под опекой родителей.

– Так о чем ты хотела со мной поговорить? – спросила она, решив положить конец банальностям, которыми они обменивались.

Но тут подошел официант, и они заказали два бокала пуйи.

– У меня к тебе весьма деликатная просьба, – объявила наконец Летиция. – Дело в том, что у папы скоро будет семидесятилетний юбилей… Мама хочет отметить это событие и организовать грандиозный прием, созвав всю родню и близких друзей. Она очень надеется, что Виржил тоже приедет, потому что без него…

И она замолчала, явно ожидая, что Филиппина как-то отреагирует. Однако та молчала, и Летиция продолжила:

– Виржил и папа, конечно, не ссорились, просто они слегка обижены друг на друга, и этот юбилей – идеальная возможность для примирения. Разумеется, ты тоже приглашена. Мы назначили праздник на последнюю субботу февраля, то есть почти через месяц. Отмечать будем у нас дома, мама уже начала готовиться, а ты знаешь: она скупиться не будет и устроит роскошное действо.

– Да, могу себе представить.

– Послушай, ты единственный человек, который может уговорить Виржила приехать. Я знаю, что папа очень переживает из-за того, что они почти не видятся, разорвали отношения. Но это слишком глупо: они просто не поняли друг друга, обыкновенное недоразумение. А между тем проходят годы, и папа не молодеет.

Филиппина вздохнула:

– Летиция, ты сама-то себя слышишь? Папа то, мама это – можно подумать, ты малый ребенок!

– Ну, это я здесь так выражаюсь, у нас же разговор приватный! А в банке я его называю, как все, «господин директор». Но ты пойми: эта годовщина символична, она означает конец его профессиональной деятельности, и ему трудно с этим свыкнуться. А примирение с сыном было бы для него самым большим счастьем, какое только можно себе представить.

– До сих пор вы что-то не очень заботились об этом «большом счастье». Если бы вы искренне хотели уладить их ссору, нужно было действовать открыто. А ты все эти годы встречаешься с братом тайком от родителей, как с изгоем, а твоя мать звонит ему лишь тогда, когда остается дома одна. Кстати, почему бы ей самой не пригласить Виржила?

– Потому что она боится услышать отказ. Он ведь может ответить, что завален работой и не может оставить больницу. Хотя каждый работник имеет право взять два свободных дня, верно ведь? В общем, если бы вы провели с нами этот уикенд, было бы грандиозно.

– Это от меня не зависит.

– Нет, зависит. Виржил тебя послушает, ты имеешь на него влияние.

– Да с какой стати мне это делать? Я человек посторонний.

– Не скромничай, Филиппина, ты же живешь с ним. Он, конечно, ведет странную жизнь, забившись в эту дыру на другом конце Франции, и все потому, что не переносил советов старших и…

– В дыру? – сухо перебила ее Филиппина. – Странную жизнь? Но Гап вовсе не дыра, местная больница прекрасно оборудована, и вдобавок твой брат, как тебе известно, любит жить в горах. А ты из чистого снобизма уверяешь, что оперировать колени и запястья гораздо интереснее в Париже, чем в провинции. Для вас все, что находится за пределами парижской кольцевой дороги, вообще не стоит внимания. Судя по тому, что рассказал мне Виржил, именно это и стало предметом его спора с вашим отцом. Так вот: если вы еще не отказались от этого предубеждения, я сильно сомневаюсь, что ваше семейное сборище пройдет мирно!

– Да не сердись ты так, погоди… Ты же не будешь отрицать, что настоящую карьеру можно сделать только в Париже?

– Твой брат вовсе не хочет делать большую карьеру, особенно такую, какую навязывал ему ваш дядя. Он хотел спокойно заниматься своей работой. Делать ее хорошо и в хороших условиях.

– Я знаю. Мой па… мой отец сейчас уже смирился с этим.

– Вот пусть и скажет это Виржилу.

– Он скажет – если вы ему предоставите такую возможность. То есть если вы приедете.

Раздраженная Филиппина залпом допила свое вино. У нее не было ни малейшего желания ввязываться в эту старую семейную распрю. Виржил нуждался не в примирении с отцом и дядей, а, скорее, в другом – в детях, которых она отказывалась ему подарить. Растрогает ли его попытка Летиции? Пойдет ли он на примирение с родными? Что касается ее самой, она вовсе не желала участвовать в этом празднестве, но, с другой стороны, это будет удобным случаем, чтобы провести вместе с Виржилом два-три дня в Париже. Юбилейный обед они как-нибудь переживут, зато потом смогут походить по ресторанам и магазинам, посетить выставки, театр – вдвоем, чего никогда еще не делали. Ну, а заодно она сможет удовлетворить свое любопытство и как следует приглядеться к семейству Декарпантри, которое до этих пор почти не знала.

– Ладно, – наконец сказала она. – Я с ним поговорю; может, мне и удастся его убедить, но я ничего не гарантирую.

– Ну, спасибо тебе! – воскликнула довольная Летиция. Интересно, что ее так обрадовало – перспектива вновь увидеться с братом или только мысль о том, что она выполнила желание родителей? Филиппина предоставила ей возможность заплатить по счету, и они распрощались, обнявшись на прощание.

Клеманс то и дело поглядывала в зеркало заднего вида: она была почти уверена, что ее кто-то преследует. Впервые она заметила это, свернув с дороги, ведущей на Монмор, и взяв курс на Воклюз, и все это время, несмотря на ее попытки набрать или сбросить скорость, машина, идущая сзади, упорно держалась позади, все более приближаясь.

Еще в тот миг, когда Клеманс вышла с двойняшками из школы, у нее возникло неприятное ощущение, что за ней следят, но она одернула себя. Потом, перед тем как выехать из Гапа, она остановила машину у булочной, где привыкла покупать хлеб, и тут увидела старый черный джип с тонированными стеклами, который уже приметила на улице, где находилась школа.

Неужели это та же машина, что преследовала ее? Снег прекратился, но уже стемнело, и теперь однообразный белый пейзаж переливался в лучах фар блестками инея; в нем было что-то призрачное, что-то чреватое опасностью при езде.

– Мам, ты нас трясешь! – недовольно воскликнула Эмили.

Жюли, как всегда, повторила фразу сестренки, но только плаксивым тоном. На какой-то миг Клеманс отвлеклась от дороги, глянув на дочек, таких похожих внешне и таких разных по характеру. Эмили – решительная, а часто резкая и, вдобавок, спортивная – была типичным экстравертом. Жюли – мягкая и мечтательная – отличалась ранимостью и замкнутым нравом. Обе девочки, темноволосые, как их отец, и сероглазые, как мать, были очаровательны.

Внезапно зеркало заднего вида словно вспыхнуло: машина, которая ехала сзади, приблизилась чуть ли не вплотную, ослепив Клеманс яркими фарами, и на сей раз она явственно почувствовала опасность. Сомневаться не приходилось: этот безумец, ехавший следом, наверняка был Этьеном, даром что она не могла различить лицо водителя. Клеманс было все труднее одолевать многочисленные виражи; она судорожно вцепилась в руль, стараясь не поддаваться панике. Наконец она решила притормозить, включила вторую скорость и свернула на правую обочину, чтобы пропустить своего преследователя, раз уж не удавалось оторваться от него, но он сделал то же самое и теперь ехал меньше чем в метре от ее заднего буфера.