Джудит Макнот - Триумф нежности Страница 14

– Тебе так не кажется? Кэтрин, оставайся дома и не впускай этого мужчину, пока мы не приедем. Господи, это убьет твоего отца! Мы будем у тебя сразу после завтрака.

– Нет, не надо! – сказала Кэти, окончательно проснувшись. – Мам, послушай. Ты меня разбудила, и я с трудом соображаю, но тебе не о чем беспокоиться. Я не собираюсь замуж за Рамона и вообще не предполагаю с ним встречаться дальше.

– Кэтрин, ты уверена? Или ты так говоришь, чтобы успокоить меня?

– Ох, ну честное слово.

– Хорошо, дорогая, но если он появится около тебя снова, только позвони, и мы приедем через полчаса.

– Мам…

– Позвони нам, Кэти. Мы с отцом любим тебя и хотим защитить. Не стыдись признаться, что не сможешь справиться с этим испанцем, или пуэрториканцем, или кем бы он там ни был.

Кэти открыла рот, чтобы возразить, что у нее нет необходимости защищаться от Рамона, но затем передумала. Мать все равно не поверит, что толку спорить.

– Хорошо, – вздохнула она. – Если ты мне понадобишься, я позвоню. Пока, ма…

«Что случилось с родителями?» – недоумевала Кэти спустя полчаса, натягивая желтые велюровые брюки. Надо же было так себя накрутить! Спасать ее от Рамона… Почему бы им уж сразу не вызвать пожарную машину, «скорую помощь» и полицию! Да, верх тоже желтый! Зачесав волосы назад, она скрепила их черепаховым гребнем. Провела по губам коралловой помадой. А теперь надо пойти купить что-нибудь подороже и полегкомысленнее, чтобы выбросить из головы и родителей, и Рамона.

Кэти положила кофейную чашку в посудомоечную машину, и вдруг зазвенел дверной звонок. О Господи, родители! Позавтракали и прикатили наводить порядок. Она покорно прошла в гостиную, рывком открыла дверь и в изумлении отступила перед высокой, гибкой фигурой, загораживающей солнечный свет.

– Я… я как раз собиралась уходить, – сказала Кэти.

Не обращая внимания на ее слова, Рамон вошел и решительно закрыл за собой дверь. Насмешливая улыбка промелькнула на его лице.

– Почему-то я так и подумал.

Кэти посмотрела на его суровое красивое лицо, в котором читалась железная решимость, и на могучие плечи. Столкнувшись с его баскетбольной высотой и твердыми намерениями, Кэти решила отступить, чтобы привести в порядок мысли. Повернувшись, она бросила через плечо:

– Я приготовлю тебе кофе.

Она чуть не уронила чашку, когда руки Рамона обняли ее за талию, прижав к себе. Его дыхание слегка коснулось ее волос.

– Я не хочу кофе, Кэти.

– Завтрак?

– Нет.

– Тогда чего же ты хочешь?

– Повернись – и я покажу тебе.

Кэти отрицательно покачала головой. Чтобы не повернуться, она так сильно схватилась за край стола, что кончики ее пальцев побелели.

– Кэти, я не сказал тебе главную причину, по которой я не захотел, чтобы ты надела этот купальник. Мне в этом трудно признаться даже самому себе. Но между нами все должно быть честно. – Он сделал паузу, затем с неохотой сказал: – Я очень ревновал. Не хочу, чтобы кто-то, кроме меня, любовался твоим телом.

Кэти нервно сглотнула. Ну зачем он ее обнимает, это так мешает собраться с мыслями!

– Ладно, принимаю твои объяснения. Честно говоря, мне он и самой не нравится – слишком вызывающий. Но тем не менее я сама решаю, что мне носить. Я вчера тоже была хороша, вела себя как истеричный подросток. Извини. Но дело не в этом, Рамон. Я не могу стать твоей женой. Ничего хорошего из этого не выйдет.

Она ожидала, что он согласится с этим. Очевидно, что ей виднее. Его руки скользнули вверх к ее плечам, и он нежно, но настойчиво повернул ее к себе. Кэти смотрела на загорелую кожу его груди. Верхние пуговицы светлой голубой рубашки расстегнуты. Контраст сводил ее с ума.

– Посмотри на меня, querida!

Этот глубокий, хриплый голос, называющий ее дорогой, заставил Кэти повиноваться. Она неохотно подняла огромные, полные тревоги глаза.

– Ты сможешь стать моей женой. И это будет прекрасно. У нас все будет хорошо. Я сделаю все, чтобы было так.

– Мы люди разных культур! – отчаянно воскликнула Кэти. – Хоть это ты должен понимать! У нас разная психология, все разное!

Его глаза уверенно смотрели на нее.

– Не все. Я буду возвращаться вечером домой, и мы будем любить друг друга до тех пор, пока ты не станешь умолять меня остановиться. А утром я буду покидать тебя, и твой поцелуй будет гореть на моих губах. Я буду жить ради тебя. Я наполню твои дни радостью. А если Господь пошлет нам большое горе, я буду держать тебя в своих объятиях, пока не высохнут твои слезы, и тогда я научу тебя снова смеяться.

Как зачарованная Кэти смотрела на твердый чувственный рот, наклоняющийся к ней.

– Такое чувство, что мы боремся не на жизнь, а на смерть.

Он приблизил свои губы к ее губам.

– Борьба – это тоже компонент любви.

– Мы будем… мы будем спорить по любому поводу. Ты – властный, а я люблю независимость.

Его губы на мгновение прикоснулись к ее губам.

– Мы научимся ладить.

– Человек не может только давать. Что же ты хочешь от меня?

Его руки сжали ее.

– Все, что я предлагаю тебе, ты тоже можешь дать мне.

Он приник к ее губам, заставляя их раскрыться и проникая языком в глубину ее рта.

Что-то произошло с Кэти, тлевший огонь страсти вдруг вспыхнул, обжигая ее неистовой яростью. Она прильнула к Рамону, отвечая на бесконечные возбуждающие поцелуи. Беспомощная, Кэти только стонала от желания. Под нежными ласками его умелых пальцев ее соски затвердели, она часто, порывисто дышала.

– Мы принадлежим друг другу, – прошептал он. – Скажи мне, что ты знаешь это, – хрипло приказал Рамон, и его руки скользнули под упругий пояс ее брюк, обнажая ее ягодицы и принуждая ее тесно прижаться к его трепетно пульсирующей возбужденной плоти. – Наши тела знают об этом, Кэти.

Слабеющая защита благоразумия окончательно рухнула и от прикосновений его рук к ее обнаженному телу, и от неистовства его страсти.

– Скажи мне, – настаивал Рамон, – мы принадлежим друг другу.

Сказанные шепотом слова прогремели в ее ушах, они слегка остудили страсть Кэти, напомнив, кто она и кто он. Она откинулась в его объятиях и пристально посмотрела на него.

Взгляд Рамона отметил лихорадочный цвет, окрасивший ее щеки, расширенные от страсти глаза. Проведя рукой по ее волосам, он прижал лицо Кэти к своей груди.

– Не пугайся, querida, – нежно сказал он. – Мне кажется, ты сильно испугана тем, как быстро мы проходим все ступени страсти.

Его большие пальцы погладили ее по горящим щекам.

– Я отдал бы все, чтобы мы побыли вместе подольше, но я не могу. Нам нужно уехать в Пуэрто-Рико в воскресенье. Чтобы упаковать твои вещи, у нас целых четыре дня. Я не могу задерживаться здесь до понедельника, вообще-то я собирался уехать еще два дня назад.

– Но мне… мне нужно завтра на работу, – слабо запротестовала Кэти.

– Безусловно. Нужно предупредить, что ты уезжаешь в Пуэрто-Рико и что это твоя последняя неделя здесь.

Кэти уцепилась за мысль о работе как утопающий за соломинку:

– Я не могу просто прийти и сказать, что ухожу через четыре дня. Об этом я должна сообщить за две недели.

– Нет, Кэти, – тихо сказал он, – ты можешь…

– И потом, мои родители – о нет! Нам нужно смыться отсюда! – сказала она с внезапной настойчивостью. – Я совсем забыла о них. Не хватает, чтобы они заявились сюда и обнаружили тебя. У меня и так уже был телефонный разговор в стиле «Кэтрин» с мамой сегодня утром.

Беспокойным движением Кэти освободилась от объятий Рамона, потащила его в гостиную, схватила свой кошелек и успокоилась только в его машине.

– Что значит, – спросил Рамон, бросив на нее изумленный взгляд и поворачивая ключ зажигания, – телефонный разговор в стиле «Кэтрин»?

Кэти залюбовалась его умением вести машину, его длинными сильными пальцами, лежащими на руле.

– Если мои родители зовут меня Кэтрин вместо Кэти, это означает, что началось сражение, их артиллерия занимает исходные позиции, и если я не выкину белый флаг, они начнут войну.

Он усмехнулся ее объяснению, и Кэти успокоилась. Когда он повернул с автострады на скоростное шоссе номер 40, Кэти лениво спросила:

– Куда мы едем?

– К Арке. У меня никогда не было времени, чтобы увидеть ее вблизи.

– Турист! – поддразнила его Кэти.

И они провели оставшуюся часть утра и добрую часть дня как настоящие туристы. Они сели на речной трамвайчик и совершили небольшую прогулку по темным водам Миссисипи. Кэти рассеянно смотрела на проплывающие мимо пейзажи, и в ее голове проносились несвязные мысли. Рамон стоял рядом, опираясь на перила и глядя на Кэти.

– Когда ты собираешься поговорить с родителями?

При одной мысли об этом руки Кэти вспотели. Она покачала головой.

– Я еще не решила, – медленно ответила она, не уверенная в том, что именно она не решила.

Они бродили по старым кирпичным улицам Лакледс-Лэндинг около набережной и зашли в замечательный маленький паб, где местным шедевром оказались сандвичи. Кэти съела немного и теперь смотрела в окно на толпу клерков из деловой части города, пришедших перекусить в Аэндиш. Рамон сидел, откинувшись в кресле с сигарой в зубах, прищурившись от дыма, и не отрывал глаз от Кэти.