Духи Рождества на Трэдд-стрит - Уайт Карен Страница 14

– Мне приснились два сна: в одном человек без глаз в старомодной одежде охотился за тобой и Мелани, а во втором некто – думаю, это был мужчина – пытался похоронить тебя заживо.

– Понятно, – медленно произнес он. – Что ж, в таком случае спасибо, что предупредила меня, что мне следует избегать странных людей и открытых могил. Правда, я бы предпочел услышать это от жены.

К моему облегчению, из-за спины Ребекки появилась Софи с огромной коробкой, до краев набитой пахучей хвоей. Ее лица не было видно за коробкой, но я поняла, что это она, по ярко-голубым косичкам, крест-накрест пересекавшим ей голову, как будто она подверглась атаке безумной швейной машинки.

– В кузове внедорожника Вероники, – сказала она, сдунув сосновую ветку, которая лезла ей в рот, – есть еще куча коробок. Буду благодарна, если кто-нибудь поможет все это внести.

– Я помогу, – сказал Джек. Взяв коробку у Софи, он поставил ее в вестибюле, а затем одарил меня своей самой обаятельной улыбкой. – Поговорим позже.

Я попыталась пролепетать нечто вроде извинения, но меня отвлекла сумочка, которую Ребекка сжимала рукой в розовой перчатке.

– Что там? – спросила я.

– Контрабанда, – подбоченившись, ответила Софи. – Я уже несколько раз объяснила, что все украшения в домах, в которых будет рождественский ужин, должны быть аутентичными. То есть это должно быть только то, что люди могли найти у себя дома во время Войны за независимость.

Ребекка, похоже, была в ярости.

– Лишь потому, что тогда у колонистов не было ослепляющих пушек! – Она подняла вверх что-то похожее на маленькую лазерную пушку с болтающимся электрическим проводом. – Но если бы были, я уверена, что все их ананасы и чепчики были бы посрамлены.

Софи шагнула к Ребекке.

– Если не убрать эту штуку, посрамлены будут не только фрукты и чепчики!

– Стоп! – крикнула я, выхватывая из руки Ребекки ее «оружие». – Думаю, мы сможем спокойно поговорить об этом и потом. А пока давайте залезем внутрь, посмотрим, что там у нас есть, и решим, куда нам это пристроить, договорились?

В дверь влетел ледяной ветер, куда холоднее, чем сам холодный ноябрьский день. Я подняла глаза и увидела, что в вестибюль входят Вероника и Джек, а за ними – муж Вероники, Майкл. Я тут же уловила запах духов «Ванильный мускус», а затем увидела парящий за их спинами сгусток света, возвещавший о знакомом мне бесплотном духе.

Я поздоровалась с новоприбывшими, надеясь, что, как только Майкл отдаст сумки, которые принес в дом, он уйдет. После нашего нелицеприятного разговора, в котором он открытым текстом сказал мне, что я не должна помогать его жене в ее стремлении узнать, что более двадцати лет назад случилось с ее сестрой, я не сказала ему и пары слов. Я надеялась, что он так же старательно избегал меня, как и я его.

Я повернулась к Веронике и улыбнулась.

– Рада видеть вас в черном и белом. Что-то подсказывает мне, что нам, возможно, придется взять на себя роль рефери в споре Ребекки и Софи.

Взяв несколько пакетов с сушеными апельсинами и гвоздикой, я перенесла их к обеденному столу, чтобы кто-то, но только не я, искусно разложил их там. Я очень надеялась, что к тому моменту, когда я вернусь, Майкла здесь уже не будет.

– Привет, Мелани! – прозвучал рядом с моим ухом голос Майкла. От неожиданности я уронила на гладкое темное дерево стола один из пакетов и рассыпала апельсины, которые раскатились во все стороны. Я была на противоположной стороне стола и не могла дотянуться до них прежде, чем они свалятся на пол. Обзор мне закрывала огромная центральная композиция из цветов и зелени из нашего сада, которую миссис Хулихан меняла почти каждый день. Я замерла, ожидая, когда апельсины упадут на пол.

Услышав в наступившей тишине, как Генерал Ли вылизывается под столом, я медленно подошла к другой стороне и остановилась: у самого края стола, словно солдаты, в аккуратную шеренгу выстроились шесть апельсинов.

– Как вы это сделали? – спросил Майкл. Его голос прозвучал громче обычного.

Я обыскала глазами комнату в поисках Адриенны, призрачной сестры Вероники, гадая, почему она прячется от меня. Но я знала: она рядом. Я чувствовала запах ее духов, как будто их только что распылили в воздухе прямо передо мной.

Я встретила его взгляд.

– Магия, – сказала я.

Он даже не улыбнулся.

– Я не верю в магию.

– Вам не нужно в нее верить, чтобы ее увидеть.

Он взял один из апельсинов и начал рассматривать, возможно, надеясь увидеть квадратную «попку».

– Я рад, что Вероника нашла себе занятие, помимо бессмысленных поисков убийцы ее сестры, – сказал он, отводя от меня взгляд. – Надеюсь, вы помните, что я сказал раньше, – для меня важно, чтобы вы не вмешивались в… навязчивую идею Вероники. Если ее не поощрять, она исчезнет гораздо быстрее.

Я пыталась сдерживать себя.

– Я не считаю желание раскрыть убийство сестры «навязчивой идеей». На мой взгляд оно вполне разумно. Что касается того, что я ей помогаю, то она меня не просила.

Он все еще держал апельсин, но его взгляд метнулся назад и встретился с моим.

– А если она это сделает? Я знаю, она хочет, чтобы вы «пообщались» с Адриенной – или как это у вас называется, когда вы говорите с мертвыми? Вы бы сказали «да»?

– Я никогда не утверждала, что общаюсь с мертвыми. – По крайней мере, это было правдой. Отрицание всегда было моим лучшим другом, когда дело касалось моего особого «дара». – Но мне хотелось бы думать, что я могу помочь Веронике другими способами справиться с ее горем, и если она попросит, я отвечу «да».

Он нарочито медленно и осторожно положил апельсин на середину стола и протянул руки ладонями вверх. На его лице была маска отчаяния.

– Я не знаю, что делать, Мелани. Вероника ни о чем другом не говорит, как будто верит, что если она узнает, кто убил Адриенну, ее сестра вернется. Я действительно опасаюсь за психическое здоровье Вероники. – Он на пару секунд закрыл глаза. – Пожалуйста, Мелани. Не вмешивайтесь. Этим вы ей не поможете, а возможно, даже навредите. Ей нужно забыть об этом и жить дальше, а не цепляться за прошлое.

Он на мгновение умолк, но я видела, что он хотел сказать что-то еще. Просто он не знал, сколько и стоит ли ему вообще говорить.

– Это негативно влияет на Линдси, – наконец сказал он. – Она почти не спит по ночам, а ее оценки в школе снижаются. – Он поджал губы. – Это разрушает наш брак.

Я скрестила руки на груди.

– Мне очень жаль, Майкл. Честное слово, очень жаль. И я могу лишь пообещать вам, что не стану ее поощрять. Большего я вам обещать не могу.

– Тогда вы наверняка пожалеете об этом. Вряд ли Нола обрадуется, если Линдси будет запрещено видеться с ней. Или если ваши таланты станут достоянием гласности.

Его рот дернулся. Он явно сдерживал не то гнев, не то слезы. Я не могла сказать, что именно. А когда он говорил, его голос звучал еле слышно.

– Я хочу вернуть нашу прежнюю жизнь, и я вижу в вас потенциальную тому помеху. Пожалуйста, Мелани. Я очень вас прошу, не поощряйте ее.

– Не буду. Но если я могу помочь, разве вы не хотите узнать правду о том, что произошло?

Он пожал плечами.

– Мы уже это знаем – Адриенну убил ее парень, а его товарищи по студенческому братству помогли ему создать алиби, благодаря чему все сошло ему с рук. Вероника считает, что найденное ею ожерелье указывает на то, что в этом был замешан кто-то еще, но мне кажется, что она всего лишь принимает желаемое за действительное. Даже детектив Райли не может найти никакой связи. – Майкл покачал головой. – Хотел бы я, чтобы мы никогда не находили это дурацкое ожерелье.

Я повела его прочь из столовой.

– Да, может быть, все наладится. В любом случае, я уверена, что сегодня вечером мы все будем заняты украшением дома и нам будет некогда говорить об убийстве или предполагаемых уликах. Мы будем рады отвезти Веронику домой, так что вам нет необходимости ждать ее здесь.

Звук падения за моей спиной заставил меня обернуться – и как раз вовремя. На пол у ног Майкла плюхнулся ком оранжевой мякоти, а на его лице виднелось красное пятно – аккурат там, где апельсин, должно быть, столкнулся с его челюстью.