Кэрол Мортимер - Никаких запретов Страница 18

– Я сама поговорю с твоим братом…

– Этому не бывать, – сурово ответил Майкл.

В его голосе звучала непоколебимая уверенность, чему Эва очень удивилась.

– Ты, Майкл, может быть, человек богатый и влиятельный, но если я захочу поговорить с твоим братом, а я этого очень хочу, то даже ты не сможешь мне помешать, – непреклонно добавила она.

– Богатство и влияние тут ни при чем, Эва. – Майкл тяжело вздохнул. – Тебе не кажется, что для Нины, жены Рейфа, будет намного лучше, если с ним поговорю я? С глазу на глаз, – мягко добавил он.

Эва покраснела еще гуще, услышав легкий упрек в его словах.

– Если бы я хотела навредить жене Рейфа, я бы уже это сделала. Но я согласилась дождаться их возвращения из свадебного путешествия.

Да, согласилась, но лишь потому, что Майкл попросил ее об этом.

– Я всего лишь хочу узнать правду, – тихо добавила Эва.

– Я тоже, – Майкл кивнул, – и, как мне кажется, будет наиболее благоразумно, если с Рейфом поговорю именно я.

Тем не менее Майкл совершенно не представлял себе, как он заговорит о Рейчел Фостер со своим братом, а тем более – расскажет, что тот может оказаться отцом двоих детей!

До встречи с Ниной Рейф не пропускал ни одной юбки, но он уж точно не был настолько безрассудным, чтобы не предохраняться. Майкл ждал, что Рейф станет все отрицать, но даже если и так, Эва может потребовать сделать анализ ДНК, чтобы это доказать, усложняя тем самым и без того деликатное положение.

Рейф был как никогда счастлив с тех пор, как Нина появилась в его жизни, и при мысли о том, что Эва может разрушить их счастье своими обвинениями, Майклу стало нехорошо.

В то же время он прекрасно понимал Эву. Он достаточно хорошо узнал ее за прошедшие дни и понимал, что она делает это не по злобе и не из мести, она не собирается шантажировать Рейфа и вымогать у него деньги; ей в самом деле не на что содержать Софи и Сэма, и помощь их отца была бы ей большим подспорьем, ведь Эва не могла продолжать работать по профессии, а забота о детях оказалась довольно дорогостоящей.

Майкл оказался между молотом и наковальней.

Ко всему прочему, гордость не позволит Эве принять деньги от него, и не важно, чем закончится разговор с Рейфом.

– Я пригласил тебя сюда не за тем, чтобы говорить об этом, – ровно сказал Майкл.

Эва вздохнула:

– А зачем ты меня пригласил?

В ее тоне звучала настороженность, Майкл плотно сжал губы:

– Как я и сказал, у меня есть к тебе деловое предложение… Нет, речь не о том, чтобы с кем-то расплатиться! – добавил он, увидев, что Эва готова снова ему возразить.

Она пристально посмотрела на него, но не смогла ничего прочесть в лице Майкла.

– Тогда о чем речь? – наконец осторожно спросила она.

– О твоих тибетских фотографиях.

Она удивленно моргнула:

– Что, прости?

Майкл пожал плечами:

– Ты сказала, что во время поездки на Тибет в прошлом году ты сделала достаточно фотографий, да?

– Да…

– Тебе уже известно, что я большой поклонник творчества фотографа Эй Джи Фостер, – продолжал Майкл.

– Да. – Румянец проступил на щеках Эвы: она вспомнила как узнала об этом, где именно это произошло и что последовало за этим откровением…

Майкл кивнул.

– Еще так совпало, что я, – сухо добавил он, – совладелец коллекции международной сети галерей и аукционных домов.

– Да…

Он нетерпеливо смотрел на нее:

– Это все, что ты можешь сказать? Неуверенное «да»?

– Посмотрим…

Карие глаза настороженно сузились.

– На что?

– На то, к чему ты клонишь! – Эва не знала, что еще сказать, ведь она еще не понимала, к чему весь этот разговор; конечно, в голову ей закралась догадка, но она была так мало похожа на правду!

Не станет же он предлагать ей, Эй Джи Фостер, провести выставку ее тибетских фотографий в одной из трех знаменитых галерей «Архангел»!

Он и не предлагает ей этого; просто безумие думать, что Майкл стал бы предлагать ей подобное.

– Вот что я предлагаю, Эва, – спокойно сказал Майкл, – подумай о том, чтобы выставить тибетские работы Эй Джи Фостер в любой из галерей «Архангел».

Глава 9

Эва широко распахнула глаза и удивленно смотрела на Майкла, и тут чувства захлестнули ее, слезы брызнули из глаз, и она вдруг встала со стула.

– Как ты мог? – воскликнула Эва, сжимая дрожащие руки в кулаки и едва различая Майкла сквозь слезы. – С самого начала я знала, что ты черствый сухой человек…

– Эва…

– …который ни единому моему слову не поверил…

– Эва!

– …но, несмотря на это, – не унималась она, а слезы градом текли по щекам, – я никак не ожидала, что ты настолько жестокий.

– Только не плачь… – Майкл встал со стула, поспешил подойти к ней, протянуть руку.

– Не трогай меня, – предупредила Эва, сжав губы, и отшатнулась от него. – Как ты мог, Майкл? Как можно так жестоко? Как ты мог… – Она шумно всхлипнула, всплеснула руками, спрятала лицо в ладони, и горячие слезы заструились между ее пальцами.

– Черт возьми, Эва!

У нее не осталось сил сопротивляться, когда Майкл снова протянул руку и обнял ее, положив ладонь ей на затылок, и прижал ее к груди. На белоснежной шелковой рубашке сразу же появились следы ее слез.

Она прекрасно знала, что Майклу приходится нелегко. Эва сама прошла через то же самое, когда узнала сначала о беременности, а потом и о болезни сестры, и поэтому хорошо понимала, какой шок, должно быть, испытал Майкл, когда она появилась в галерее с детьми. Сочувствие было ей знакомо, но то, что сделал Майкл, было просто неслыханно. Жестоко, как и сказала Эва, ведь больше всего на свете ей хотелось продолжить свою карьеру и выставить как можно больше работ. Майкл словно морковкой перед ее носом размахивал, но Эва ни за что на свете не возьмет эту морковку, если из-за этого будущее детей окажется под угрозой!

Майкл совершенно растерялся, обнимая всхлипывающую Эву. Он не был уверен, что почувствовал – злость или обиду, когда она сказала: «Я никак не ожидала, что ты настолько жестокий…» Что она имела в виду? Эва считала его холодным и закрытым человеком, это очевидно, но неужели она верила в то, что эти его черты напускные и он не будет с ней так жесток? Майкл совершенно не представлял, о какой жестокости она говорила, и рассчитывал на то, что его предложение понравится Эве. Что жестокого в том, что он пригласил ее выставить свои фотографии в одной из галерей?

Ответ словно громом поразил Майкла, и каждый мускул его тела напрягся.

– Эва, неужели ты думаешь, что мое предложение – это всего лишь еще один способ откупиться от тебя? – отчетливо спросил он. – Думаешь, я предлагаю тебе сделать выставку в галерее в обмен на твое молчание о Рейфе?

– А разве нет? – жалостливо всхлипнула она, смахивая слезы, которые капали на рубашку Майкла.

И в самом деле, а разве нет? Теперь-то Майкл точно понимал, что чувствовал!

– Знаешь что, Эва, – с непоколебимым спокойствием в голосе ответил он, – с первого взгляда на тебя я понял, что ты вспыльчивая и прямолинейная, но я и представить себе не мог, что ты еще и настолько грубая, что станешь обвинять меня в шантаже!

– Тебе тоже не нравится, когда тебя обвиняют…

Нет, Майклу это не нравилось, тем более что после прошлой ночи ему показалось, что Эва начинает доверять ему, так же как и он доверял ей. Но он ошибся!

Он взял ее за предплечья и отстранил от себя, сверля ее блестящими карими глазами.

– Посмотри на меня, Эва, – строго сказал Майкл; Эва не поднимала взгляда от влажного пятнышка на его рубашке. – Я сказал: посмотри на меня, черт возьми! – повторил он.

Из-под мокрых ресниц на него смотрели печальные синие глаза, лицо было белее мела.

– Я никогда… Я не говорила «шантажировать»…

– Да и говорить не надо было! – Майкл крепко стиснул зубы, на подбородке пульсировала жилка. – Все и так было понятно из твоих других обвинений… в жестокости и холодности. – Он выпустил ее руки, обошел вокруг стола и встал у окна во всю стену с видом на Елисейские Поля, не обращая внимания на величие пейзажа. – Эва, я думал, что ты уже достаточно узнала меня. Я думал, мы понимаем друг друга… Да какая разница, что я себе думал? Ты такая же, как и все, – упавшим голосом добавил он, – тебе лучше уйти, пока мы не наговорили друг другу того, о чем пожалеем после.

Одного взгляда на Майкла было достаточно, чтобы понять, что он напряжен: плечи приподняты, прямая спина, руки в карманах брюк, ноги слегка расставлены. Он выглядел неприступным, как скала. Неужели из-за ее слов? Неужели из-за того, что она предположила, будто бы он пытался купить ее молчание, и потому предложил ей провести выставку?

Если говорить в таких выражениях, то звучит крайне неприятно, осознала Эва, содрогнувшись; тем более что Майкл сказал не совсем такие слова…

Как именно он сказал?

Он хочет предложить ей, Эй Джи Фостер, возможность выставить тибетские фотографии в любой из галерей «Архангел».