Э. Джеймс - Еще темнее Страница 19

– Поделиться с тобой? – Я беру в рот полную ложку мороженого, немного проглатываю, потом целую Ану и всовываю свой язык и мороженое в ее ждущий рот.

Бен & Джерри &. Ана.

Изощренно.

Я выпрямляюсь и отодвигаюсь назад. Теперь я сижу на ее ляжках и лью из ложки растаявшее мороженое так, чтобы образовалась дорожка от горла до середины живота. Большой комок я кладу на пупок Аны. Ее глаза широко раскрываются, я вижу в них удивление и страсть.

– Ну вот, – предупреждаю я. – Лежи спокойно, иначе все мороженое окажется на постели.

Я опять кладу в рот полную ложку и возвращаюсь к ее грудям, сосу своими холодными губами и языком поочередно каждый сосок. Вылизываю ее тело там, где остались капли мороженого. Она извивается подо мной, ее бедра пульсируют в знакомом ритме.

Ох, малышка, если ты будешь лежать тихо, ты почувствуешь все еще сильнее.

Я съедаю остатки мороженого с ее пупка и вылизываю его языком.

Она липкая. Но не всюду.

Пока еще.

Я стою на коленях между ее ляжками и делаю новую дорожку из мороженого от пупка через лобок к конечной цели. Капаю остатками мороженого на ее набухший клитор. Ана громко кричит и напрягает ноги.

– Тише, тише. – Наклонившись, я медленно дочиста вылизываю ее тело.

– Ох… пожалуйста… Кристиан…

– Я знаю, малышка, знаю, – шепчу я, а язык делает свое дело.

Ее ноги снова напрягаются. Она вот-вот кончит.

Отставив коробку с мороженым (та тут же падает на пол), я вставляю в нее один палец, потом другой, наслаждаясь теплом, сочностью и готовностью принять меня, и ласкаю ее, щупаю, зная, что она близка к оргазму, что он неминуем.

– Вот так, – бормочу я, а мои пальцы медленно входят и выходят из нее.

Она издает сдавленный крик, ее тело бьется в конвульсиях вокруг моих пальцев.

Да.

Я убираю руку и беру пакетик из фольги. И хотя не терплю эти резинки, натягиваю ее на себя за секунду. Стою над ней, жду, когда она опомнится от оргазма, потом резко вхожу в нее.

– О да! – У меня вырывается стон блаженства.

Она божественная.

Моя богиня.

Но она вся липкая. Вся. Я прилипаю к ней при каждом касании, и это немного мешает. Я выхожу из нее и ставлю ее на локти и колени.

– Вот так, – бормочу я и развязываю пояс.

Теперь ее руки свободны. И тогда я сажаю ее спиной вперед на себя. Обхватываю ладонями ее груди, мягко тереблю соски. Она со стонами запрокидывает голову, на мое плечо. Я ласкаю ее, покусываю ей шею и одновременно двигаю бедрами, медленно входя в нее все глубже и глубже. Она пахнет яблоками, ванилью и Аной.

Мой любимый запах.

– Знаешь ли ты, как много для меня значишь? – шепчу я ей на ухо, когда она в экстазе запрокидывает голову.

– Нет, – шепчет она.

Я смеюсь и шутливо сжимаю пальцами ее горло.

– Знаешь, знаешь. Я никуда тебя не отпущу.

Никогда.

Я люблю тебя.

– Ты моя, Анастейша.

– Да, твоя.

– Я забочусь обо всем, что принадлежит мне, – шепчу я и кусаю ее за мочку уха.

Она вскрикивает.

– Правильно, малышка, я хочу слышать твой голос.

Я хочу заботиться о тебе.

Одной рукой обнимаю ее за талию, прижимая к себе, другой хватаю за бедро. И продолжаю входить в нее. Вместе со мной она поднимается и падает, кричит, стонет. Пот течет по моей спине, со лба, по груди, наши руки скользят по телу, когда она садится верхом на меня. Она сжимает кулаки и замирает, ее ноги сжимают меня, глаза закрыты, она беззвучно кричит.

– Давай, малышка, – рычу я сквозь стиснутые зубы, и после этого она взрывается, выкрикнув искаженную версию моего имени. Я следую за ней, и мы вместе погружаемся в блаженную агонию.

Мы лежим без сил на кровати, я обнимаю ее. Мы тяжело дышим, липкие, сладкие. Ее волосы щекочут мне губы. Я вздыхаю.

Неужели так будет всегда?

С ума сойти.

Я закрываю глаза и наслаждаюсь этими мирными, спокойными минутами.

Через некоторое время она шевелится.

– Я боюсь моей любви к тебе, – бормочет Ана. Она чуть хрипит.

– Я тоже. – Больше, чем ты думаешь.

– Вдруг ты меня бросишь?

Что? Почему это я брошу ее? Я пропаду без нее.

– Я никуда не денусь, Анастейша. По-моему, я даже не смогу никогда насытиться тобой.

Она поворачивается в моих объятиях и глядит на меня. О чем она думает в это мгновение? Понятия не имею. Она тянется ко мне и целует. Нежно целует.

Что она думает, черт побери?

Заправляю ей за ухо прядь волос. Как мне убедить ее, что я с ней надолго, что я не брошу ее и буду с ней столько, сколько она захочет.

– Мне никогда еще не было так плохо, как после нашей ссоры, Анастейша, когда ты ушла. Я сделаю все, что угодно, горы сдвину, лишь бы не страдать вновь, как в тот раз.

Кошмары. Сознание своей вины. Отчаяние, затягивавшее меня в бездонную пропасть.

Блин. Возьми себя в руки, Грей.

Нет. Я больше никогда не хочу, чтобы это повторилось.

Она опять касается меня губами, и поцелуй успокаивает меня.

Не думай об этом, Грей. Думай о чем-нибудь другом.

Тут я вспоминаю о бале-маскараде, который устраивают родители.

– Ты поедешь со мной завтра к моему отцу на торжественный летний прием? Это ежегодная благотворительная акция. Я уже обещал, что приду. – Затаив дыхание, жду ее ответа.

Это свидание.

Настоящее свидание.

– Конечно, пойду. – Лицо Аны озаряется радостью, но тут же тускнеет.

– Что ты помрачнела?

– Так, ничего.

– Скажи мне, – настаиваю я.

– Мне нечего надеть.

Да. Верно.

– Ты не обижайся и не сердись, но у меня дома остались все вещи, купленные для тебя. Я уверен, что там найдется парочка платьев.

– Да ладно? – Она недовольно надувает губы.

– Да, у меня не поднимались руки избавиться от них.

– Почему?

Ты знаешь почему, Ана. Я глажу ее волосы, надеясь, что она поймет. Я хотел, чтобы ты вернулась, вот и берег их для тебя.

Она сокрушенно качает головой.

– Вы, как всегда, непредсказуемы, мистер Грей.

Я хохочу, потому что это верно. Кроме того, я мог бы сказать ей то же самое.

– Я вся в мороженом. Приму душ.

– Я тоже.

– Жалко, что мы не поместимся там вдвоем. Ты ступай, а я постелю чистое белье.

Ее ванная по размеру почти такая же, как моя душевая кабина. А таких крошечных душевых кабин, как здесь, я вообще не видел. Я практически упираюсь лицом в головку душа. Зато обнаруживаю источник благоухания ее волос. Шампунь «Зеленое яблоко». Стоя под струями душа, открываю крышку флакона, закрываю глаза и с наслаждением вдыхаю аромат.

Ана.

Пожалуй, надо добавить этот шампунь в список миссис Джонс. Я открываю глаза. Ана глядит на меня, уперев руки в бока. К моему разочарованию, она надела халатик.

– Какая маленькая кабина, – сетую я.

– Я ведь тебе говорила. Ты нюхал мой шампунь?

– Возможно, – усмехаюсь я.

Она смеется и протягивает мне полотенце; на нем рисунок – корешки классических книг. Ана прежде всего библиофил. Я быстро чмокаю ее и обертываю полотенце вокруг талии.

– Возвращайся быстрее. Очень прошу.

Лежа в ее постели, я разглядываю комнату. Вид нежилой. Три стены кирпичные, четвертая бетонная – и все голые. Ане было некогда наводить уют, распаковывать вещи. У нее была депрессия. И виноват в этом я.

Я закрываю глаза.

Я хочу, чтобы она была счастлива.

Счастливая Ана.

Я улыбаюсь.

Суббота, 11 июня 2011 г.

Ана сидит рядом со мной. Сияющая. Милая. Моя. В белом атласном платье. Мы летим в «Чарли Танго», догоняем зарю. Догоняем тьму. Догоняем зарю. Тьму. Летим высоко над облаками. Над нами высится звездный купол. У Аны рыжеватые волосы, как на картинах Тициана, в лучах заходящего солнца они кажутся еще красивее. Весь мир у наших ног, и я хочу подарить ей этот мир. В ее глазах – восторг. Я выполняю переворот через крыло, и мы оказываемся в моем планере, летим вниз головой. Смотри на мир, Ана. Я хочу показать тебе мир. Она смеется. Хихикает. Довольная. Ее волосы свисают с головы рыжеватым водопадом. Еще, просит она. И я повинуюсь. Мы крутимся, крутимся, крутимся. Но тут она кричит. Она с ужасом глядит на меня. Ее лицо искажено. На нем страх. Недовольство. Мной.

Мной?

Нет.

Нет.

Она кричит.

Я просыпаюсь. Бешено колотится сердце. Ана ворочается, мечется рядом со мной, из ее рта вырывается жуткий, нечеловеческий крик, от которого встают дыбом все волоски на теле. При неверном свете городских огней я вижу, что она все еще спит. Я сажусь и осторожно трясу ее.

– Что с тобой, Ана?

Она внезапно просыпается. Хватает ртом воздух. В ее глазах дикий испуг.

– Ну, пришла в себя? Тебе приснился плохой сон.

– А-а, – шепчет она, когда ее взгляд фокусируется на мне. Ресницы трепещут, будто крылья колибри. Я протягиваю руку за ее спину и включаю лампу. Она щурится от неяркого света.

– Та девушка, – хрипло говорит она, заглядывая мне в глаза.