Сара Ларк - Рай на краю океана Страница 2

Илейн с трудом удалось скрыть свой интерес.

– Правда? И откуда же вы? Нет, дайте я угадаю. Моя мама тоже всегда так поступает с постояльцами. По акценту можно определить, откуда человек родом…

С большинством новоприбывших было довольно легко. Конечно, время от времени случались и ошибки. К примеру, для Илейн акцент шведов, нидерландцев и немцев звучал почти одинаково. Зато ирландцев и шотландцев чаще всего она отличала без проблем, а людей из Лондона определить было легче всего. Экспертам удавалось даже назвать часть города, из которой был родом тот или иной человек. Впрочем, проделать этот фокус с Уильямом оказалось не так-то легко. Судя по всему, он был англичанином, но говорил мягче, слегка растягивая гласные.

– Вы из Уэльса, – наудачу произнесла Илейн. Ее бабушка по материнской линии, Гвинейра МакКензи-Уорден, была валлийкой, и произношение Уильямса немного напоминало ее выговор. Впрочем, Гвинейра не говорила на четко выраженном диалекте. Она была дочерью мелкого дворянина, а ее воспитатели тщательно следили за тем, чтобы она говорила по-английски без акцента.

Уильям покачал головой, но не улыбнулся, как надеялась Илейн.

– С чего вы взяли? – поинтересовался он. – Я ирландец, из графства Коннемара.

Илейн покраснела. Она никогда бы не догадалась, несмотря на то что среди золотоискателей было много ирландцев. Но они обычно говорили на очень корявом диалекте, в то время как Уильям выражался скорее изысканно.

И, словно для того, чтобы подчеркнуть значимость своего происхождения, он принялся вписывать адрес крупными буквами: усадьба Мартинов, Коннемара.

Не похоже на поместье мелкого крестьянина, скорее это целое землевладение…

– Тогда я покажу вам вашу комнату, – произнесла Илейн.

В принципе, она не должна была лично провожать гостей наверх, и уж тем более гостей мужского пола. Бабушка Хелен неоднократно напоминала ей о том, что для этого она должна звать слуг или кого-то из горничных. Но ради такого мужчины Илейн готова была сделать исключение. Она вышла из-за стойки администратора, держась при этом очень прямо, «как леди», – так учила ее бабушка. Только не переходить на волнующую походку, как обычно, покачивая бедрами, любили прохаживаться девушки Дафны!

Илейн надеялась, что будут хорошо заметны ее только начавшая наливаться грудь и очень тонкая талия, туго затянутая в корсет. Честно говоря, она терпеть не могла корсеты. Но если благодаря этому ею заинтересуется молодой человек…

Уильям шел за девушкой, радуясь, что при этом может не попадаться ей в поле зрения. Ведь он едва удерживал себя от того, чтобы не таращиться сладострастным взглядом на ее округлую в нужных местах фигуру. Время в тюрьме, затем восемь недель на корабле, а теперь скачка от Данидина до золотых приисков под Квинстауном…

В общем, он даже близко не подходил к женщине на протяжении четырех месяцев.

В принципе, непозволительно долго. Настало время искать выход! Ребята на прииске, конечно же, болтали о девушках Дафны; говорили, что они довольно милы, а в комнатах чисто. Но мысль о том, чтобы поухаживать за этой милой рыжеволосой малышкой, нравилась ему гораздо больше, чем перспектива быстро получить удовлетворение в объятиях проституток.

Комната, которую открыла перед ним Илейн, тоже ему понравилась. Она была опрятной, уютной, обставленной простой, но добротной мебелью из светлой древесины. На стенах висели картины, на тумбочке стоял кувшин с водой для умывания.

– Можете также воспользоваться баней, – заявила Илейн, при этом почему-то слегка покраснев. – Но нужно записаться заранее. Спросите у бабушки, Мэри или Лори.

С этими словами она хотела было отвернуться, но Уильям мягко удержал ее.

– А вас? Вас нельзя спросить? – произнес он и внимательно посмотрел на девушку.

Илейн, явно польщенная, улыбнулась.

– Нет, как правило, я здесь не бываю. Просто сегодня заменяю бабушку. Но… что ж, обычно я помогаю в магазине «О’Кей». Он принадлежит моему отцу.

Уильям кивнул. Значит, она не только красива, но еще и из хорошей семьи. Девушка нравилась ему все больше и больше. А различные инструменты для золотодобычи ему все равно понадобятся.

– Я загляну на днях, – пообещал Уильям.

Илейн в буквальном смысле слова порхала по ступенькам. У девушки появилось ощущение, будто ее сердце превратилось в воздушный шар, который теперь легко поднимет ее над всеми земными тревогами. Ноги Илейн едва касались пола, а волосы, казалось, развевались на ветру, несмотря на то что в доме, конечно же, не было никакого ветра. Илейн сияла, предчувствуя начало захватывающего приключения; она представляла себя героиней романов, которые ей довелось тайком прочитать в лавке Итана.

И со счастливым выражением на лице она, пританцовывая, выбежала из большого дома, в котором расположился пансион Хелен О’Киф. Илейн хорошо знала его; она родилась в этом доме. Ее родители построили его для постепенно разрастающейся семьи, когда дело начало приносить первую прибыль. Но потом им стало казаться, что в центре Квинстауна слишком шумно и людно. Особенно это мешало матери Илейн, Флёретте, которая была родом с одной из крупных овечьих ферм на Кентерберийской равнине. Ей не хватало свободного пространства. Поэтому родители Илейн построили новый дом на потрясающем земельном участке у реки, где не было только одного: золотого месторождения. Изначально отец Илейн застолбил его в качестве участка для разработки золотого рудника, но какими бы талантами ни обладал Рубен О’Киф, старателя из него не получилось. К счастью, Флёретта быстро поняла это и вложила свое приданое не в безнадежное предприятие под названием «золотой прииск», а в поставку товаров. Это были в основном лопаты и золотопромывочные ковши, которые старатели вырывали друг у друга из рук. Позже все это переросло в магазин «О’Кей».

Новый дом у реки Флёретта в шутку назвала «Усадьбой золотых слитков», но в какой-то момент это название прижилось. Илейн и братья росли там в счастье и достатке. Были лошади и собаки, даже пара овец, совсем как на родине у Флёретты. Рубен ругался, когда ему каждый год приходилось стричь животных, да и его сыновья Стивен и Джордж не находили удовольствия в фермерском труде, в отличие от Илейн. Для нее маленький загородный дом не шел ни в какое сравнение с Киворд-Стейшн на Кентерберийской равнине, крупной овечьей фермой, которой управляла ее бабушка Гвинейра. Илейн бы тоже с удовольствием жила и работала на такой ферме и поэтому слегка завидовала своей кузине, которая должна была унаследовать все хозяйство.

Впрочем, Илейн была не из тех девушек, которые надолго поддаются унынию. Столь же интересной ей казалась возможность помогать в магазине или заменять бабушку в пансионе. Зато ей не особенно хотелось отправляться в колледж, как старший брат Стивен, который сейчас изучал юриспруденцию в Данидине, исполняя заветную мечту отца, в юности мечтавшего стать адвокатом. На протяжении вот уже двадцати лет Рубен О’Киф был мировым судьей в Квинстауне, и больше всего ему нравилось разговаривать со Стивеном на юридические темы. Младший брат Илейн, Джордж, еще ходил в школу, но, похоже, рос дельцом. Уже сейчас он с удовольствием помогал в магазине и предлагал тысячи рационализаторских идей.

Хелен О’Киф, пока еще ничего не подозревавшая о переменах в настроении своей внучки и их источнике, которым стал новоприбывший Уильям Мартин, элегантным движением налила чай в чашку своей гостьи, Дафны О’Рурк.

Это чаепитие у всех на глазах доставляло обеим дамам огромное удовольствие. Они знали, что весь Квинстаун судачит о странных отношениях владелиц «отелей». Однако Хелен не опасалась, что о ней будут болтать окружающие. Около сорока лет тому назад Дафну, которой тогда было тринадцать лет, послали в Новую Зеландию под ее опекой. Лондонский приют хотел избавиться от некоторых воспитанниц, а в Новой Зеландии не хватало горничных. Хелен тоже ехала в неизвестность, чтобы выйти замуж за тогда еще незнакомого мужчину. Церковь Англии оплатила ей проезд как сопровождающей группы девочек.

Хелен, которая прежде была гувернанткой в Лондоне, использовала трехмесячное путешествие для того, чтобы позаниматься с подопечными, научив их правилам этикета и придав некоторый лоск манерам, чем до сих пор пользовалась Дафна. Впрочем, тогда ее карьера горничной провалилась, равно как и брак Хелен. Обе женщины встретились снова, изнывая от давящих обстоятельств, но извлекли из них максимально возможную пользу.

Теперь они обе насторожились, заслышав шаги Илейн на задней террасе дома. Хелен подняла свое узкое, изборожденное глубокими морщинами лицо, на котором выделялся острый нос, свидетельство о родстве с Илейн. Ее волосы, в молодости темно-русые, с каштановым отливом, уже пронизанные седыми прядями, по-прежнему были густыми. Чаще всего Хелен собирала их в тугой пучок на затылке. Ее серые глаза светились проницательностью и неослабевающей любознательностью – особенно сейчас, когда она увидела сияющее лицо Илейн.