Чарльз Мартин - Колодец с живой водой Страница 21

И проиграл.

В конечном итоге победа осталась за Маршаллом Пикерингом. Он переиграл меня по всем статьям, в том числе и в мелочах. К примеру, в свое время папа Пикеринг предлагал нам, своим «мальчикам», выбрать, в каком виде мы хотели бы получить наше вознаграждение по итогам года. Вариантов было два: премия выдавалась либо наличными, либо акциями без фиксированного дивиденда. Подвох заключался в том, что наличными можно было получить лишь половину премиальной суммы. К примеру, если на бумаге причитающийся бонус равнялся сотне тысяч, то на практике вам могли выплатить всего пятьдесят. Минус, естественно, подоходный налог. Итого на руки вы получали тысяч тридцать – тридцать пять. С акциями ничего такого не происходило, поэтому в большинстве случаев служащие фирмы предпочитали получать премии именно в виде ценных бумаг.

Еще одна хитрость заключалась в том, что в своем стремлении защитить нас от налогообложения папа Пикеринг установил «упрощенный» порядок выплаты годовых премий. Вкратце говоря, единственный документ, доказывавший, что такому-то лицу было начислено вознаграждение по итогам года, представлял собой джентльменское соглашение, написанное на бумаге и существовавшее в единственном экземпляре. И экземпляр этот хранился в сейфе в кабинете Маршалла. Таким образом, мы были полностью в его власти и знали это, но босс пошел еще дальше. Если кто-то из нас собирался сделать крупную покупку – например, приобрести дом или яхту, вывезти семью на курорт, отправить ребенка в частную школу, заплатить за обучение в колледже или просто получить большую сумму наличными, чтобы самому распоряжаться собственными деньгами, этот человек должен был взять ссуду под залог своей доли в активах компании. Правда, возвращения ссуды Маршалл не требовал, но проценты прилежно взимал, вычитая их из нашей доли в капитале компании – или из нашей же премии будущего года. Именно благодаря этому ходу Маршалл мог позволить себе не платить налоги на выплачиваемые сотрудникам бонусы. Он свободно распоряжался всеми нашими деньгами, не платил налоги на то, что он нам «выплачивал» и к тому же сшибал проценты с сумм, которые по праву принадлежали нам. Ну а если кто-то из «мальчиков» хотел обменять все свои акции на деньги, Маршалл никогда не отказывал. Выдавая причитающееся, он дружески похлопывал сотрудника по плечу и самолично провожал до двери. «До свидания, приятно было с вами работать. Позвоните, если мы можем быть вам полезны еще чем-нибудь». Неудивительно, что все сотрудники были преданы боссу, как говорится, «до гробовой доски». У них просто не было другого выхода, поскольку он прибрал к рукам все их деньги. Я был чуть ли ни единственным, кто покинул папу Пикеринга по собственной воле, но свобода обошлась мне дорого. Я потерял все.

Немного утешало только одно: теперь Аманда точно знала, что мне она была дороже миллиона в акциях компании. Другое дело, что сама она выбрала деньги, предпочтя отцовское состояние. Быть может, именно Аманда была лучшим игроком в покер из всех нас. И даже по прошествии нескольких недель смириться с этим было по-прежнему трудно, почти невозможно.

Я отрастил волосы, перестал бриться, сжег или выбросил все, что напоминало деловой костюм, начав, естественно, с ненавистного галстука. Теперь я редко надевал рубашку или ботинки, а все мои пожитки умещались в одном не очень большом чемодане. «Путешествовать налегке!» – таков был отныне мой девиз, причем относился он не только к размерам моего чемодана, но и к себе самому. Я имею в виду, разумеется, не мой вес в фунтах, а состояние сердца и души. Ничто меня не отягощало, ничто не удерживало на месте. Я избавился от привязанностей и воображал, что свободен.

Однажды я зашел перекусить в забегаловку на Третьей стрит, в нескольких кварталах от моего дома в Джексонвилле. Там я случайно услышал, как какой-то парень с восторгом рассказывал об островах Бимини, входящих в группу Багамских островов. Услышанное меня поразило: я и сам вырос на восточном побережье Флориды, но мне как-то не приходило в голову, что Бимини находится на расстоянии сорока четырех миль от полуострова. Многие жители Майами ездят туда на выходные, а некоторые и вовсе мотаются туда-сюда каждый день.

Когда парень прервался, чтобы отхлебнуть пива, я сказал:

– А вы не можете отвезти меня туда?

Он смерил меня взглядом.

– Могу, если ты не против пару часов поработать палубным матросом.

Я был не против, и он вручил мне свою визитку.

– Мы отходим от причала сегодня вечером ровно в десять. Если тебя не будет на борту в четверть десятого, считай, что мы ни о чем не договаривались.

Я не знал, надолго ли я еду на Бимини, где я буду жить и чем заниматься, но меня посетило предчувствие. Непонятно почему, но я был уверен, что моя поездка займет больше нескольких недель и что в конце концов все сложится удачно, поэтому я запер дом, заплатил налог на собственность за год вперед и в девять вечера был уже на причале.

Прошли годы, прежде чем я вернулся.

Когда-то Бимини был британской колонией. Теперь этот остров – точнее, полтора острова (Северный Бимини и крохотный, почти необитаемый Южный Бимини) – стал популярным рыболовным курортом. Правда, ловят рыбу в окрестностях Бимини почти исключительно туристы, тогда как местное население главным образом пьет. Самой популярной рыбой у приезжих спиннингистов считается обитающая на мелководье альбула, численность которой в последние годы практически восстановилась, да и три самых крупных в мире голубых марлина были пойманы буквально на расстоянии плевка от побережья острова – хотя и на бо́льшей глубине. Впрочем, туристы ловят все, что попадется. На катере от Майами до Бимини можно добраться за час и двадцать минут, на хорошем катере – еще быстрее. Остров привлекает к себе множество людей, потому что здесь есть все, чего нет в Майами и других больших городах. Большинство багамцев, несмотря на привычку к крепким напиткам, спокойные, красивые, неторопливые люди, да и британское влияние проявляется на островах не только в манере выговаривать слова.

Я, кажется, уже упоминал, что Северный Бимини имеет три мили в длину и четверть мили в самой широкой части. Из инфраструктуры на нем есть только две параллельные друг другу асфальтированные дороги, зато баров почти столько же, сколько жилых домов. Когда на Бимини кто-нибудь умирает, на похороны выходит практически все местное население, и тогда обе дороги из-за толпы становятся совершенно непроезжими.

В годы своего расцвета Бимини был рыболовной столицей мира. Эта земля знала Хемингуэя и Зейна Грея[24], не говоря уже о многочисленных эстрадных и кинозвездах. Океанская вода здесь по-прежнему чиста и имеет красивый бирюзовый цвет, мелкий песок на пляжах бел и мягок, женщины – стройны и загорелы. Кроме того, по слухам, под водой к северу от острова находятся руины Атлантиды или, во всяком случае, развалины одного из ее легендарных затонувших городов. Как бы там ни было, даже с поверхности можно легко разглядеть огромные каменные блоки правильной геометрической формы – слишком правильной, чтобы их можно было считать имеющими природное происхождение. Лет двести назад на Бимини существовала колония освобожденных рабов. Большинство нынешних жителей острова являются их прямыми потомками.

И надо сказать, я отлично вписался в местное сообщество.

Едва высадившись на прибрежный песок и вдохнув свежий морской воздух, я понял, что обрел противоядие, которое поможет мне избавиться от последствий пребывания в фирме Пикеринга. Я закинул за спину рюкзак с вещами, натянул шлепанцы и нацепил свои любимые солнечные очки «Коста дель мар»[25]. Сняв номер в отеле «на месяц, а там видно будет», я отправился гулять по улицам. Всего через пару кварталов я наткнулся на «Правовую мотивировку». Именно такое странноватое название носила одна из местных кофеен.

Как я вскоре узнал, ее хозяин, Джейк Риггинс, закончил правовой факультет Университета Майами двадцать лет назад. В течение первых десяти с небольшим лет он честно пытался заниматься на материке адвокатской практикой, но не слишком преуспел. Ему было уже под пятьдесят, когда он навсегда распрощался с Южной Флоридой и перебрался на восточное побережье Бимини, где нашел применение своей магистерской степени в области юриспруденции, готовя для желающих отличный кофе. Время от времени он, правда, защищал в местном суде попавшихся на горячем наркокурьеров – но только тех, кто мог заплатить достаточно много, чтобы ему захотелось тряхнуть стариной.

Мне повезло – «Правовая мотивировка» оказалась именно тем, чего мне не хватало. Тут я, можно сказать, попал в яблочко: кофе Джейк готовил мастерски, да и зерна у него всегда были только высшего качества. Он, правда, отдавал предпочтение танзанийскому и южноафриканскому кофе, но иногда добавлял к ним и южноамериканские сорта. Зерна Джейк молол на ручной жерновой мельнице, кипятил воду, давая ей убежать, ошпаривал размолотый кофе, давая каждой крупинке раскрыться, и только потом медленно заливал горячую воду, благодаря чему изготовленный им напиток издавал непередаваемый аромат. Каждая чашка в его заведении была верхом совершенства. Приятели и клиенты прозвали его «Пикассо»; уж не знаю, каким он был юристом, но в том, что касалось кофе, Джейк действительно не знал себе равных.