Линдси Келк - Я люблю Лондон Страница 22

Мое решение быть паинькой подвергалось серьезной проверке на прочность. Мать сидела очень спокойная. Я готова была спорить на зарплату, что ночью она устроила себе «ботоксферст», а папа с Алексом обменялись одеждой и допоздна слушали записи… Может, и не я одна выпиваю с утра?

– Мы почти прикончили ту бутыль виски! – прокричал отец. – Этот парень меня перепил!

А-а, так вот как Алекс поднялся у него по карьерной лестнице зятьев. Их сдружили рок семидесятых и выпивка до отключки. А мать видела, как Алекс, не морщась, держал на руках младенца и ничем ему не навредил. Большего и желать было нельзя: его приняли. Меня охватило огромное облегчение. Или это подействовала «отвертка»? Надо поскорее что-нибудь съесть.

– Дженни встала? – Мать, уже с накрашенными губами и глазами, взяла печенье «Бурбон». – Нам скоро выезжать, если мы хотим занять столик в саду.

– Нет, спит как сурок, – сказала я, ожидая от кого-нибудь комплиментов моему внешнему виду и гадая, неужели мать выглядит лучше меня. Я так надеялась, что платье произведет эффект. – Схожу спрошу, пойдет она с нами или нет. Кстати, сад выглядит очень мило.

– Отец готовит его к празднику, – ответила польщенная мать. Моя мать не только одна из главных страдалиц Англии, она еще и ни за что не упустит возможности ткнуть мою тетку Шейлу носом в тот факт, что наш сад в три раза больше, чем у нее. Я всю жизнь борюсь с теми же самыми генами. Наверное, поэтому меня так бесит, что никто ни слова не сказал о моем очень красивом и отнюдь не дешевом платье. – Тут разобьем небольшой шатер, – сказала она, указывая на красивый зеленый участок между двумя серебристыми березами. – А в сарае отец устроит бар. Он этому как-то слишком обрадовался.

– Я учусь смешивать коктейли, – отозвался папа из-за закрытой двери. – Зовите меня Том Круз!

– Не зовите его Томом Крузом, – велела мать, понизив голос. – Ни в коем случае. Энджел, ты идешь спросить у Дженни? Бедняжка, надеюсь, она не заболевает. Прелестное платье, кстати.

Я кивнула, похлопала Алекса по его преступно мягкой футболке и, громко стуча босоножками, удалилась в дом. Прелестное платье!

Воскресный обед Дженни решила пропустить, насколько я поняла сонный невнятный бубнеж из-под одеяла. Я потрепала подругу по макушке, сказала, где мать спрятала ее шоколад, и посоветовала не шляться по солнечному Сюррею без сопровождения, чтобы соседки моей матери не сожгли ее ненароком как ведьму.

В паб доехали без приключений. Родители были странно тихими и нарушали молчание, только если мы проезжали мимо кого-нибудь из садоводческого центра, кто – какая неожиданность! – мог болеть раком (а мог и не болеть). Мы с Алексом были надежно пристегнуты ремнями безопасности на противоположных концах заднего сиденья. Это, конечно, не смелый петтинг на заднем сиденье такси, но смотреть в окно на английскую провинцию, держась с бойфрендом за руки в надежде, что родители не видят, тоже не лишено определенной прелести.

Сад возле паба был практически безлюден – лишь пара детей сидела на качелях, и курильщики-завсегдатаи прятались в углу. Посетители явно считали, что близость к бару способствует быстроте обслуживания, и были правы. Я завидовала, но, с другой стороны, пить на глазах у родителей мне всегда было неловко. Все удовольствие пропадало.

– Теперь, когда ты выспалась и не такая надутая, поделись с нами своими планами на неделю, – сказала мать, заказывая «спитцер». Папа с Алексом взяли по пинте пива. Я попросила диетическую колу, дав себе слово позже выпить стакан вина у бара. Ну, раз я уже не такая надутая.

– А ты разве ничего не будешь? – спросил папа чуть более высоким, чем обычно, голосом. – Может, бокал вина?

– Я еще не отошла от перелета, – солгала я, обливаясь в душе слезами.

– Не пьет. – Мать искоса посмотрела на отца, шевельнув бровями. Неужели они знают, что во мне уже кружка водки? Может, на бутылке была отметка, которой я не заметила? Как в мои подростковые годы? – Не пьет. Ну так что с планами на неделю?

– Ну, в камне мало что высечено. – Я вынула айфон и открыла календарь. – Встреча со «Спенсер Ю-Кей» в четверг, твой день рождения в субботу. У Алекса тоже деловые встречи, да? – Он сообразил кивнуть. – Еще Дженни, наверное, захочет посмотреть достопримечательности. А что?

– Просто интересуюсь, – пожала плечами мать. Проблема с моей матерью в том, что основное у нее надо читать между строк. Когда она говорит, что просто интересуется, это значит, что ей требуется посекундный маршрут всех нас троих, иначе она вживит нам маячки, как бродячим собакам. – Я тут подумала о свадьбе…

– Вот как ты заговорила?

Алекс слегка пнул меня под столом и подался вперед.

– Да, – продолжала она, расправив плечи и прочистив горло. – Я думала о том, что ты сказала, – о скромной церемонии, на которой будут только близкие друзья, и вот что пришло мне в голову: а почему бы не устроить свадьбу здесь?

– Здесь, в пабе? – Бессмыслица какая-то.

– Нет, – глубоко вздохнула мать. – Здесь, дома. На этой неделе.

Я почувствовала, как напряглось бедро сидевшего рядом Алекса, но выражение его лица не изменилось. Мать с отцом, напротив, засияли, как рождественские елки.

– Понятно. – Я положила ладони на деревянную столешницу и посмотрела на небо. Какие прелестные пушистые белые облака! – Вы хотите, чтобы мы поженились на этой неделе?

– Да.

– При том, что процесс организации свадьбы обычно занимает полтора года?

– Да.

– Но мы пока даже не начинали готовиться. И не получили разрешения. И еще не сошли с ума.

– Я вот о чем подумала, – продолжала мать, будто не слыша моих слов, и взяла на колени свою сумку – довольно милую, из «Рэдли», с брелоком в виде собачки. Присутствующим был явлен блокнот в цветочек. – У нас все готово для субботнего праздника, соберутся все родственники. Придет Луиза, твоя Дженни здесь, ты сама говорила, что хочешь чего-то простого и без помпы. Что же может быть проще? За тебя уже все сделали.

– Если бы я считала, что ты в своем уме, – объяснила я, как можно тщательнее выбирая слова, – я бы напомнила, что у меня нет платья. А Алекс не захватил с собой костюм. Вдобавок, кроме Луизы и Дженни, у нас есть и другие друзья. И как быть с родителями Алекса?

– Я, это, вчера упомянул, что не особенно близок с мамой и папой, – встрял Алекс, накрыв мою руку своей. – Скорее всего они вообще не приедут на свадьбу.

Я медленно повернулась и уставилась на него бешеным взглядом.

– Так ты об этом знал? – спросила я. – Это что, твоя идея?

– Нет. – Он поднял руки, видимо, на случай, если я хочу его застрелить. Кстати, будь у меня пистолет, не преминула бы это сделать. – Клянусь.

– Это моя идея. – Мать побарабанила ручкой по блокноту. – Энджел, задумайся на минуту. Ты сказала, что официоз тебе не нужен. А что может быть приятнее, чем выйти замуж дома, в присутствии родственников? У нас давно отложена сумма на твою свадьбу, так что это не проблема. Я уже заказала цветы – розовые и белые пионы. Кажется, твои любимые? Или что-то изменилось?

– К пионам я нормально отношусь, – нехотя признала я.

– Я заказала всю твою любимую еду! – Мать посмотрела в свой список. – Готовила не я, обслуживающая фирма поставляет.

Ну, это уже явное заигрывание с публикой.

– Я знаю, что у вас нет разрешения, но я посмотрела в Интернете и узнала, что можно попросить твоего дядю Кевина провести церемонию, а бумаги подписать после. Я загрузила формы – выглядит очень понятно.

Ненавижу Интернет.

– А платье? – Я поглядела на Алекса, ища поддержки, но он лишь пожал плечами и снова поднял руки. – Платья-то у меня нет.

– Только не говори мне, что с Луизой и Дженни ты за неделю не найдешь свадебного платья.

Мать была права. Если на земле и существует убойная команда подружек невесты, то это они две. Однако все придумано еще хуже, чем вторая свадьба Ким Кардашьян. О первой я не говорю – она в «Е!» не освещалась.

– Так, я пойду в туалет, а когда вернусь, сделаю вид, что этого разговора не было, – сказала я, пытаясь выбраться из-за стола, не сверкнув нижним бельем. – Когда появится официантка, закажите мне говядину. С гарниром.

Я ворвалась в бар и тяжелой походкой направилась в туалет. Жаль, что на мне женственный кружевной сарафан! Настроение было в самый раз для грубых ботинок, рваных джинсов, фланелевых рубашек и крикливой суицидальной музыки. Вместо этого сейчас мой образ Зоуи Дешанель презрительно отвергла бы как чересчур милый. Я знала, что не должна торчать в туалете десять минут, накладывая семнадцать слоев туши, – никто не поверит сердитой Бэмби.

Я яростно пописала, вымыла руки и швырнула комок бумажного полотенца в корзину. Не помогло. Только один человек способен помочь мне в такую минуту.

– Алло?

– Дженни! – Я тихонько вышла из туалета, а потом и из паба. – У меня мать с ума сошла.