Джейд Ли - Непокорная красотка Страница 22

– Конечно.

– Ладно.

«Вот так-то. Ясное дело, она не могла слышать все эти абсурдные комментарии его матери, в противном случае она бы никуда не поехала из-за своего подавленного состояния», – уговаривал он себя. Правда, Аманда была явно необычной девушкой. Остановив взгляд на ее тугом корсете, он вдруг понял, что на самом деле это была даже не девушка, а женщина, которая глубоко прятала свои мысли от посторонних глаз.

А отсюда следовало, что все это еще ни о чем не говорит: она могла слышать его слова, а могла и не слышать, могла страдать от смертельного огорчения, таившегося у нее внутри, но могла и не страдать.

Но все это, конечно, только в том случае, если мать его ошибается и Аманда вообще не испытывает к нему каких-либо чувств. И это по какой-то непонятной причине волновало его больше всего.

Джиллиан невидящим взглядом смотрела в окно кареты. Она целую вечность ждала момента, когда сможет попасть в Лондон, а теперь почти безразлично провожала проплывавшие мимо них здания и памятники. Сидевший рядом с ней Том непрерывно болтал о том, что он делал и чему научился на конюшнях, но в ушах у нее продолжали звучать язвительные рассуждения графини и шокировавшее ее пренебрежение Стивена.

Деревенская обуза. Взбалмошная девица.

Разумеется, ему ничего не было известно о том, как она изменилась и чему успела научиться.

Упрямая девчонка.

Услышать это было больнее всего. Конечно, глупо с ее стороны рассчитывать, что он когда-либо обратит на нее внимание. Ему предстояло жениться на Софии Ратберн – женщине с врожденной элегантностью, женщине, отличавшейся от простой незаконнорожденной Джиллиан, как шелк отличается от мешковины.

Джиллиан вздохнула и прижалась лбом к оконному стеклу. Была, по крайней мере, одна причина, по которой она могла быть благодарна тому, что стала свидетельницей этой сцены. Графиня оказалась права: Джиллиан действительно начала фантазировать, что наполовину влюблена в своего красивого попечителя. Все чаще и чаще в ее мечтах о первых балах Стивен выводил ее на паркет танцевального зала, в восхищении опускался на колено у ее ног, осыпал ее всевозможными знаками любви.

Она презрительно фыркнула. Какой же она все-таки глупый ребенок! Но теперь все иллюзии развеялись. Она увидела, что его доброта и благородство души были лишь обманом. За изысканной внешностью, элегантным костюмом и мускулистым телом, за чувственными словами и проникновенным голосом скрывался всего лишь очередной представитель аристократии, черствый и жестокосердный.

Как я могу влюбиться в такую? Она до сих пор слышала возмущенные нотки в его голосе. Слава богу, что она узнала обо всем этом еще до начала сезона, иначе могла бы поверить в человечность дворянства.

Но теперь с этим покончено.

Джиллиан подумала о том, что ей необходимо переориентировать себя на другую цель. Она найдет себе богатого мужа. Она узаконит свое происхождение, получит титул, ее станут уважать и почитать. Если для этого придется пройти через бесконечную зубрежку французских глаголов, пустую светскую болтовню и высокомерное презрение – что ж, так тому и быть.

Деревенская обуза.

Она еще покажет ему и его Софии Ратберн! Законнорожденная или незаконнорожденная, но Джиллиан Эймс устроит себе такое будущее, какое и вообразить-то трудно.

Приняв это судьбоносное решение, Джиллиан почувствовала себя несравненно лучше. Подняв голову от окна, она снова начала воспринимать окружающую действительность. Ничего особенно не изменилось, разве что вид за окном. Том по-прежнему тараторил рядом, но когда она обернулась, то заметила, что Стивен озабоченно следит за ней.

Внезапно в памяти возникла картина, когда графиня одним только своим взглядом осадила зарвавшегося лакея. Стараясь воспроизвести это же выражение презрительного недовольства на лице, Джиллиан слегка наклонила голову и бросила на Стивена холодный взгляд, за которым последовала надменная улыбка.

И едва не рассмеялась, увидев, как у него от удивления покраснели щеки.

Это было самое приятное ощущение за последние две недели, и Джиллиан откинулась на подушки, переключив свое внимание на Тома. Через пять минут карета замедлила ход, и они остановились перед церковью Сент-Мэри-ле-Боу.

– Вот мы и приехали, – произнес Стивен бессмысленную фразу.

– Да, действительно приехали, – отозвалась она.

Затем, не дожидаясь его помощи, Джиллиан выскользнула из кареты наружу и замерла на месте, поскольку от открывшегося вида у нее перехватило дыхание.

Церковь оказалась больше, чем она ожидала, с парящими каменными арками и великолепной громадной колокольней, которую венчал флюгер в виде грифона. Она возвышалась высоко над головой, и по сравнению с ней окружающие здания и жалкие людишки внизу казались просто ничтожествами.

– Говорят, что настоящими кокни[5] являются только те, кто родился под звон этих колоколов.

Низкий голос Стивена прозвучал над самым ухом Джиллиан, и она от неожиданности вздрогнула. Она не догадывалась, что он так близко, пока не почувствовала, как его горячее дыхание гладит ее волосы, рассылая по спине сладкие волны удовольствия.

Ну как она могла оставаться строгой и корректной, когда он стоял так близко, что у нее начинали дрожать коленки?

– Зайдем внутрь? – спросил он.

Джиллиан кивнула, злясь на себя, что оказалась такой слабой рядом с мужчиной, которого только что поклялась поставить на место. С приятным выражением лица и теплой улыбкой он подставил ей свою руку. Джиллиан внутренне вздохнула. Несмотря на чувства, испытываемые в данный момент, она понимала, что быть слишком грубой непозволительно, это может быть просто опасно. К тому же она намеревалась вести себя с ним подчеркнуто корректно, а это означало, что она должна терпеть компанию графа, что бы она о нем ни думала.

С легкой улыбкой Джиллиан положила кончики пальцев на предплечье графа, строго приказав себе не прислушиваться к тому, как поигрывают под одеждой его мышцы.

Когда они вошли в церковь, Джиллиан по привычке потупила взгляд. Незаконнорожденные не могут поднимать глаза на Бога – во всяком случае это много раз повторял ей преподобный Хэллоусби. Поэтому она сфокусировала свое внимание на Томе, который бежал рядом с ней. За последние две недели мальчик заметно поправился. Здоровая пища в сочетании с регулярным купанием резко изменили его внешний вид. Каштановые кудри были чистыми и расчесанными, землистый оттенок безысходности и нищеты на лице исчез, и теперь оно сияло любопытством. Но, несмотря на значительные изменения, кое-что осталось прежним. Глаза его по-прежнему горели, свидетельствуя о живости ума, и он замечал и оценивал все, что видел вокруг себя.

– Ух, а она выглядит большой даже без толпящегося внутри народа! – восторженно воскликнул парнишка.

– Так ты бывал уже здесь раньше? – с удивлением спросила Джиллиан.

Том, обернувшись к ней, ухмыльнулся.

– По воскресеньям здесь самые лучшие клиенты.

– Ты хочешь сказать, юноша, что приходил в церковь воровать кошельки? – Она старалась говорить строго, но при виде его хитрой и озорной физиономии смягчилась.

– Лучшие клиенты – матроны, которые пытаются произвести впечатление на соседку весом своего кошелька. – Он пожал плечами.

– Том! – охнула Джиллиан, испуганная такой наглостью. – Неужели ты и вправду срезáл тут кошельки?

Лицо мальчика медленно погасло, и он неловко отодвинулся от нее в сторону.

– Нет. Таких, как я, сюда не пускают.

Джиллиан умолкла, продолжая следить за мальчиком. Она точно знала, что он имел в виду, когда говорил, что его не желали здесь видеть, и заметила, как болезненно сжались маленькие плечи, хоть осанка Тома и не изменилась. И в памяти ее всплыли все уничижительные проповеди и обличительные слова порицания, которыми осыпал ее преподобный Хэллоусби.

И все из-за того, что она до крови избила священника его собственным крестом. Он поймал ее сразу после воскресной службы в первую же неделю после своего назначения викарием в их церковь. Шепча о грехах и их искуплении, он заманил ее в заднюю комнату, а затем начал щупать ее.

Тогда она не задумывалась о последствиях. Джиллиан не знала, насколько мстительным может быть мужчина, которому перечат. Это была инстинктивная реакция, она просто сорвала со стены деревянный крест и била им, пока не вырвалась из его цепких рук. Именно после этого для нее и начался кошмар.

Вздохнув, она протянула руку и потрепала Тома по волосам.

– Меня тоже никогда не любили матроны, – тихо сказала Джиллиан и была вознаграждена взглядом, в котором чувствовалось глубокое понимание, несмотря на нежный возраст мальчика. – Однако, – с улыбкой добавила она, – мы с тобой все-таки здесь. Да еще и вместе с графом!

Том улыбнулся ей в ответ, и она поняла, что между ними установилась связь. Что бы ни случилось с ней, она не забудет о Томе. А он, в свою очередь, сделает для нее все, что сможет. Их доброе отношение друг к другу теперь было негласно закреплено, и это так успокоило Джиллиан, что она в конце концов набралась смелости и подняла глаза собственно на саму церковь.