Араминта Холл - Всё или ничего Страница 24

И только после того, как они распрощались, Рут сообразила, что он так и не поинтересовался, о каком решении она говорила.

Где тот этап, на котором ты понимаешь, что твой брак разрушен? Теперь, когда Бетти спала лучше и Рут не так уставала, у нее снова появились силы для мыслей, помимо элементарного выживания. Рут часто думала о свадьбах как способе завязать сложные узлы вокруг пары, подобно корзиночкам, которые она когда-то мастерила в школе. Сначала вам уютно в этих путах, но время идет, вы оба набираете немного веса, и вам становится тесно. Затем кому-то хочется пойти в ином направлении, поэтому обоим становится не то что некомфортно, но многое начинает раздражать. Вот только ни один не может найти ножницы. Вы начинаете вертеться, тянете каждый в свою сторону, запутываетесь все больше, и, возможно, в один прекрасный день вам удается освободиться. Но стоит добраться до момента освобождения, как вас одолевает паника. Вы начинаете сомневаться, сможете ли устоять без всех этих поддерживающих пут. Поэтому вы выпускаете несколько тонких нитей и обматываете их вокруг своего тела в отчаянной попытке удержаться на ногах. Если бы Рут представила себя и Кристиана в этой паутине, она бы поняла, что среди рваных нитей и обрывков шерсти остался всего лишь один настоящий узел. Дети в центре и неразбериха вокруг.

Рут все еще так и не позвонила никому насчет праздника, поэтому, когда пришло время уходить, она решила заняться делом по пути, пока едет в автобусе. Ей было неприятно думать, что она становится женщиной, у которой задействована каждая секунда. У большинства друзей телефоны стояли на автоответчике, что очень удобно, когда хочешь что-то сообщить, но несколько человек сами взяли трубки. Разговаривая с этими женщинами, которые когда-то были неотъемлемой частью ее существования, она пыталась догадаться, чем они занимаются. Некоторые мчались по улице, чтобы забрать детей у няни, другие пытались перекричать орущих ребятишек или шипящий на сковороде ужин. Рут представляла их в былые дни, даже начало и конец их дня, видела, как они просыпаются по утрам и валятся в постель по вечерам. Они были такими же, как она сама, она была не одна, легионы людей существовали так же, а это означало, что, возможно, она не так уж ошибалась. Верная дружба доказывала, что у нее еще не окончательно крыша поехала. Мысль была сладкой, как шербет на кончике языка. Эти разговоры были равносильны хорошей инъекции витаминов, бодрили ее и снабжали энергией, чтобы продержаться пару месяцев. Она не должна еще раз позволить себе так распуститься. Кристиан прав, следует чаще выходить в свет и кончать с жалобами на усталость. Один вечер, проведенный где-нибудь вместе с друзьями, стоит полугода психотерапии. Ответы вдруг легко пришли в голову: она должна больше оглядываться по сторонам, снова найти себя, вспомнить, что делало ее счастливой.

– Я наконец-то составила список, – сказала Рут, входя в дом.

Бетти кинулась к ней, едва не сбив с ног.

– Дай маме раздеться, – заметила Агата. Хэл сидел у нее на коленях, и они вместе смотрели телевизор.

– Не беспокойтесь, – отозвалась Рут, поднимая Бетти. – У тебя сегодня был хороший день?

– Замечательный, – ответила Бетти. – Эгги после школы повела нас с парк, и я играла на горке вместе с Меган.

Рут бросила взгляд на Агату. Что-то ей это напомнило, но недостаточно внятно.

– Помните, это та девочка из их класса, которая была не очень хорошей, – пояснила Эгги.

– А… Господи, конечно. Черт, я ведь обещала поговорить с ее матерью, верно?

– Не волнуйтесь, я поговорила, – сказала Эгги. – Она была очень мила, и Бетти на следующей неделе пригласили туда на чай. Так что, думаю, теперь все в порядке.

Рут охватила паника: это девица, стоявшая перед ней, распоряжалась их жизнями. Земля под ней покачнулась, дыхание перехватило.

– Это должна была сделать я, – с трудом выговорила она.

Эгги покраснела:

– О, простите, просто я там оказалась. Я не подумала.

Рут сидела на стуле у окна с Бетти на коленях и ждала, когда придет в норму дыхание. Разумеется, Эгги права. Просто она оказалась там. Рут пора прекратить внушать себе, что только она может все делать, это нормально, если Эгги берет что-то под контроль.

– Все в порядке, – сказала она. – Спасибо.

– Я все думала, что, возможно, она из-за этого плохо спит, – сказала Агата. – Знаете, если тебя напугали в школе, вряд ли будешь крепко спать ночью.

Рут переполнила любовь к Эгги, от той как будто свет исходил.

– Полагаю, вы снова правы, – сказала она. Она наклонилась вперед, протягивая листок бумаги: – Кстати, я приготовила вам список.

Агата заметила панику на лице Рут, когда рассказала ей про Меган, но эта женщина была такой идиоткой, что не заслуживала, чтобы она заботилась о ее нервах. Она посмотрела на жалкий листок с накорябанными на нем именами и номерами телефонов. Только напротив двух или трех стояли галочки.

– Я написала рядом с фамилиями количество людей, которые придут. Видите ли, я еще не всех застала, но, по крайней мере, вы будет знать, сколько народу ожидать, если придут все. Чего, разумеется, не произойдет.

Почему «разумеется», удивилась Агата. Что может помешать прийти на детский праздник? Ее мать никогда не устраивала для нее настоящих дней рождения. В этот день являлись несколько друзей родителей с детьми, все держали бумажные стаканчики с теплыми напитками и ели бутерброды, которые были сделаны слишком рано и оставлены неприкрытыми, так что выглядели слегка «призадумавшимися». Во время одного из этих скучных мероприятий мама и Луиза наорали на нее, потому что она сказала, будто ей подарили пони, но его держат на конюшне в Лэнгли и никогда не разрешают до него дотрагиваться или даже взглянуть на него, и вообще, это было несправедливо, потому что ей на день рождения даже кролика не подарили. Агата видела, как застыла улыбка на лице матери, хотя на первый взгляд она вроде и не изменилась. Бог мой, сказала тетя Кейт, какой щедрый подарок, Агата, тебе так повезло. И тут мать засмеялась. Пожалуйста, не могли бы мы поговорить об этом потом, сказала Луиза с наигранной веселостью.

Если на праздник Хэла соберутся все, будет тридцать один человек. Двадцать один взрослый и десять детей. Никаких теплых напитков, засохших бутербродов и воображаемых подарков. Я должна была соврать, кричала она потом матери, потому что вы подарили мне такую ерунду. Ты просто неблагодарная, кричала мать в ответ, мы с папой стараемся, делаем все, что можем. Тогда старайтесь посильнее, хотелось сказать Агате, потому что то, что вы можете, никуда не годится.

Рут подошла к ней и погладила Хэла по щеке:

– Как дела, солнышко?

Агата почувствовала, что Хэла передернуло.

– Он в порядке, только спать хочет. Сегодня трудный день выдался.

– Что вы планируете для праздника? Я могу помочь?

– Нет, нет, все нормально, – поспешно ответила Агата, которой при мысли о помощи Рут стало плохо. – Ничего особенного. Хотя, вы понимаете, я хочу, чтобы праздник был особенным, но я не планирую ничего исключительного.

Рут задержала на ней взгляд дольше, чем нужно, и Агата почувствовала, как запылали щеки.

– Ладно, но не сходите с ума и не надрывайтесь, Эгги. Мы вам очень благодарны, вы просто чудо.

Хэл не захотел, чтобы мать уложила его в постель, и Рут поднялась наверх с Бетти. На мгновение Агата почувствовала жалость к этой женщине. Быть такой беспомощной, что даже твой сын, которому вот-вот исполнится три года, умеет понять, что ты собой представляешь, наверное, не слишком приятно. Она пригладила волосы на аккуратной головке Хэла и прижала его крепче к груди. В глубине ее сердца начала медленно формироваться идея.

Кристиан усиленно пытался определить, чего же он хочет, но ничего конкретного на ум не приходило. Пару раз он думал, не позвонить ли Тоби, но, к собственному удивлению, обнаружил, что тот на Ибице. Более того, он пришел к выводу, что не хочет слышать, что Тоби может сказать по этому поводу. Вместо этого он послал записку насчет праздника в честь дня рождения Хэла, поскольку Рут уже не раз об этом напоминала. Тот как раз должен вернуться в пятницу. Возможно, они найдут тихий уголок, и Кристиан спросит у него совета. Кроме Тоби, у него никого нет. Он отошел от всех своих университетских друзей, так что теперь если они и ходили куда-нибудь с какими-то парами, то это были всего лишь мужья приятельниц Рут. Его брат жил в Австралии, и они абсолютно ничего не знали друг о друге. Отец был в отставке, строгих нравов и был бы шокирован, узнай хоть что-то. Совсем другое поколение.

На самом деле с ним всегда была Рут. Она была его лучшим другом с того момента, как они познакомились. Она была сообразительной, умной и с юмором и знала его лучше, чем он знал себя сам. Как бы он хотел сейчас спросить у нее совета. Но она потерялась где-то по пути. Он чувствовал себя так, будто долго ехал в машине с распахнутыми окнами, так что голова раздулась, а уши забили непонятные звуки. И, тем не менее, она была здесь. Кристиан чувствовал ее присутствие, как никогда никого не чувствовал. Ее присутствие рядом с ним было таким физически ощутимым, что его вдруг охватил комфорт, как будто она была окружена силовым полем, достаточно мощным для обоих.