Чарльз Мартин - Колодец с живой водой Страница 25

Выходившие к бассейну стеклянные раздвижные двери были открыты. Одна дверная панель соскочила с направляющих и завалилась набок, придавив высаженные в низкой каменной вазе цветущие кусты. Вторая панель и вовсе была разбита: несколько больших кусков стекла валялись тут же на полу. Отведя в сторону наполовину сорванную с крючков портьеру, я шагнул в дом и сразу почувствовал запах. Точнее, смесь двух запахов, причем оба исходили из стационарной кухни: в духовке что-то сгорело, а в мусорном ведре что-то протухло – скорее всего, устрицы или креветки. Когда я заглянул в кухню, моя догадка блестяще подтвердилась, но дышать от этого легче не стало, и я невольно попятился.

Если я думал, что возле бассейна царит беспорядок, то в комнатах меня поджидал настоящий хаос. Обстановку буквально разнесли в щепки. Мебель была поломана и перевернута, а музыкальный центр хрипел и надрывался изо всех сил, поэтому я поспешил его отключить, выдернув шнур из розетки. Обеденный стол едва стоял на трех уцелевших ножках, опасно накренившись в сторону. В гипсокартонных перегородках кто-то пробил несколько отверстий, орудуя, судя по всему, киркой или кувалдой. Зеленая мягкая игрушка, похожая на лягушонка Кермита, была привязана к одной из лопастей потолочного вентилятора и сейчас вращалась со скоростью около двухсот восьмидесяти оборотов в минуту. Из расколотого экрана телевизора торчала настольная лампа, которую кто-то швырнул в него с невероятной силой. Гранитная плита разделочного стола в кухне оказалась расколота, а кран в раковине кто-то отвернул и пустил воду. Вода стекала по полке, по стене и устремлялась по вымощенному плиткой полу в комнаты, расположенные на более низком уровне. В гостиной, к примеру, высота воды составляла уже дюймов пятнадцать, причем вода поступала не только из кухонного крана, но и из поливочного садового шланга, который кто-то не поленился принести и раскатать, подключив его к водоразборной колонке на заднем дворе. Переливаясь через порог, вода из гостиной попадала в декоративный бассейн перед фасадом дома, в который кто-то погрузил второй шланг. Бассейн переполнился, и вода из него через обращенный к океану низкий бортик стекала в резервный переливной бассейн, расположенный на восемь футов ниже по склону. Резервный бассейн, само собой, тоже наполнился, и вода, разбиваясь и расплескиваясь о выступы скалы, живописным каскадом обрушивалась с высоты шестидесяти футов на расположенный внизу пляж.

Сходив на задний двор, я отключил оба шланга, завернул кран в кухне и направился к лестнице, ведущей на второй этаж. К висевшей в лестничном проеме люстре кто-то привязал штору и, по-видимому, раскачивался на ней, как Тарзан, пока люстра не сорвалась с крюка. Теперь она болталась на трех электрических проводах, грозя обрушиться в лужу внизу.

Семь спален второго этажа тоже пострадали. Во всех кроватях либо спали, либо использовали их как-то еще. Одна кровать была накрыта пластиковой пленкой и залита какой-то вязкой жидкостью, похожей по консистенции и запаху на детское масло. Под ноги мне то и дело попадалась изорванная одежда и нижнее белье. Ванные комнаты были основательно загажены, а джакузи в примыкающей к хозяйской спальне туалетной комнате была до половины заполнена желтоватой жидкостью, отдававшей выдохшимся, начавшим скисать пивом. Это и было пиво, на что указывали стоящие друг на дружке в углу три больших алюминиевых бочонка.

Хозяйская спальня, похоже, больше всего вдохновила участников бушевавшей в доме вечеринки. Ее стены были исписаны и изрисованы губной помадой, матрас с широкой двуспальной кровати кто-то вытащил на веранду и развел на нем костер, причем топливом служили обломки кроватной рамы, изголовья и прикроватного столика. Никакой другой мебели в спальне не осталось, а между тем вся она сгореть, безусловно, не могла. Солнце уже село, и над Тихим океаном сгущались сумерки, однако, бросив быстрый взгляд с северного угла веранды, я увидел, что всю не попавшую в костер мебель кто-то пошвырял с утеса, целясь в крышу эллинга. К счастью, расстояние было великовато: эллинг уцелел, зато весь склон был усеян деревянными обломками, пружинами и клочьями сорванной обивки.

Вернувшись с веранды в спальню, я вдруг заметил на каминной полке портативную видеокамеру. Длинный шнур тянулся от нее к большому телевизору, единственному предмету обстановки, который гости почему-то пощадили. Не скажу, что мне так уж хотелось смотреть на то, что́ было записано на камеру, но я подумал, что это может помочь мне выяснить, побывал ли в особняке сам Сэл, а заодно – как выглядят его новые лучшие друзья.

На диске видеокамеры оказалось почти восемь часов неотредактированной записи. Кто-то потратил немало времени, снимая и комментируя то, что показалось мне грандиозной трехдневной (как минимум) пьянкой. Голос за кадром был похож на женский, но я не понял ни слова, потому что неизвестная операторша говорила слишком быстро и к тому же по-испански. Ей, впрочем, удалось довольно подробно запечатлеть, как набирала обороты вечеринка, увенчавшаяся полным разгромом дома Колина и Маргерит.

Я просмотрел примерно полчаса записи, когда за моей спиной раздалось звяканье пустых бутылок. Поставив видеокамеру на паузу, я обернулся и увидел молодого парня в остатках смокинга, который на четвереньках выползал из стенного шкафа. По-видимому, он спал там за корзиной для грязного белья, поэтому я и не заметил его, когда заглядывал в шкаф. Судя по выражению лица, парень еще не совсем очухался и к тому же страдал дикой головной болью, глаза на опухшем лице выглядели как узкие щелочки, но он все равно пытался заслонить их от слабого света лампы под потолком. Вся грудь парня была в каких-то подозрительных потеках, словно он капитально проблевался прямо на себя, да и воняло от него точно из выгребной ямы.

– Привет, – сказал я, и парень неопределенно хрюкнул. Потом он уткнулся головой в пол, уперся рукой в стену и попытался подтянуть под себя одну ногу.

– Кружится… – пробормотал он. – Не могу остановить…

Говорил он с испанским акцентом и так невнятно, что я с трудом разобрал слова.

Я рассмеялся:

– Кружится, говоришь? Это называется похмелье.

– Ага… ик… – Парень завалился на бок и… выблевал то немногое, что оставалось у него в желудке. Пока он кряхтел и стонал на полу, я сходил в ванную комнату, включил холодный душ, а потом затащил парня в кабинку и усадил так, чтобы вода лилась ему на голову и на грудь.

Судя по остаткам костюма, парень был не гостем, а приглашенным официантом. Мне, во всяком случае, показалось, что он, скорее, обслуживал гостей (во всяком случае – поначалу), чем был полноправным участником вечеринки.

Пока парень отмокал под холодной водой, я спустился вниз и сумел отыскать все необходимое для кофе. Приготовив большой кофейник, я налил полную кружку и понес наверх. К этому времени мой новый знакомый уже выключил воду, но встать по-прежнему не мог и сидел в душевой кабинке, выставив наружу длинные худые ноги. Кофе он принял с благодарностью и даже пробормотал что-то похожее на «Gracias!»[26]. Его смокинг был окончательно испорчен, и я отыскал в шкафу купальные шорты и майку, которые вполне могли принадлежать Колину, а сам вернулся к видео.

Минут через пятнадцать парень, пошатываясь и поминутно хватаясь за стенку, выбрел из ванной в спальню. Руки у него тряслись, но кружку с кофе он держал крепко. Впрочем, кофе там оставалось на донышке, и я понадеялся, что кофе он выпил, а не расплескал. Увидев меня, парень произнес несколько фраз на испанском – быстро и невнятно. Впрочем, он мог бы говорить и как диктор мадридского радио – для меня это было без разницы, поскольку испанского я все равно не знал.

– No habla Español[27], – проговорил я, отрицательно качая головой, чтобы он лучше понял. Это было почти все, что я мог сказать по-испански. Парень улыбнулся, кивнул и снова заговорил на ломаном английском – гораздо медленнее, чем на своем родном, но понимать его все равно было нелегко. Я узнал, что его зовут Мигель и что он работает – точнее, работал три дня назад – официантом в рыбном ресторане. После смены он с несколькими друзьями отправился подработать за чаевые на частную вечеринку. С глубокой скорбью в голосе Мигель поведал мне, что никаких чаевых он у себя в карманах не обнаружил. Несмотря на это, вечеринка ему все равно понравилось: было весело, вино лилось рекой, а на балконе танцевали красивые девчонки. Сначала Мигель обслуживал бар, но, когда его сменил кто-то из коллег (а может, это был добровольный помощник из числа гостей), он познакомился с очень красивой девчонкой, с которой протанцевал всю ночь. Очнулся он утром – в шезлонге возле бассейна. Вчерашняя красотка лежала в объятиях, но было ли между ними что-то, Мигель вспомнить не мог. День они провели на пляже – вместе с большинством гостей, но ближе к вечеру веселье разгорелось с новой силой. Последним, что запомнил Мигель, была ванна, которую он наполнял пивом. Как он попал в стенной шкаф, осталось для него загадкой.