Лаура Дейв - Восемьсот виноградин Страница 25

– Нам следует побеседовать.

– Хорошо…

Я не знала, с чего начать. Поэтому просто смотрела на него и пыталась увидеть, что нашла в нем мама. Генри с папой совершенно не похожи друг на друга: один – городской интеллектуал, другой – фермер; один – грузный, другой – долговязый. Конечно, главный вопрос заключался в другом: почему ради этого мужчины мама готова стольким пожертвовать – семьей, домом, фермой, за которой ухаживала своими руками?

– Твоя мама только что прислала сообщение, что не приедет. – Как бы в доказательство Генри предъявил телефон. – Так что я договорился встретиться с сыном. Он еще не бывал в «Ла Гар».

– У вас есть сын?

– Да, есть.

– Вы разведены?

– Официально – нет.

Значит, Генри женат? И его жена сидит сейчас и гадает, где он? Выходит, целых две семьи рушатся ради того, чтобы они с мамой могли вместе сбежать?

– У меня есть сын, но я никогда не был женат на его матери. Мы с ней просто близкие друзья. До сих пор. – Генри указал на меню. – Может, присоединишься? Мой сын – винодел, недавно в этом районе. Думаю, вы друг другу понравитесь.

– Не обижайтесь, Генри, но меньше всего на свете мне хочется с вами ужинать.

– Не обижаюсь. – Он немного помолчал и добавил: – Рад был снова увидеться.

Судя по виду, нашей встрече Генри радовался ничуть не больше моего. Как ни странно, это пробудило во мне некоторую симпатию.

Генри подался вперед и заглянул мне в глаза. Почему-то я смутилась. Я, а не он.

– Есть нечто такое, что ты должна услышать. Хотя, возможно, и не от меня.

– Что же?

– Тебе может показаться, будто ты знаешь, что происходит между мной и твоей мамой. Со стороны всегда так кажется.

Я сердито зыркнула на него. Со стороны!.. Когда что-то касается моей мамы, это касается и меня!

– Я просто хочу сказать, что очень люблю твою маму.

– Думаете, это достаточный повод, чтобы разрушить семью?

По искре, блеснувшей в глазах Генри, мне сразу стало ясно: благородных жестов ждать от него не приходится.

– Это ее выбор, не мой.

Хотя его взгляд смягчился, он продолжал наступать:

– Твоя мама немного рассказывала мне о виноделии. Оно меня восхищает – возможно, потому, что чем-то похоже на музыку. И там, и там главное – согласованность.

Я не понимала, куда он клонит.

– На первую репетицию твоя мама пришла в зеленом костюме, похожем на комбинезон. Ей он казался элегантным, но на самом деле выглядела она нелепо. Такой нелепой и прекрасной женщины я еще не встречал. Однако у меня только что родился сын, а к тому времени, как я ушел от его матери, Джен уже познакомилась с твоим отцом. В общем, если хочешь понять, почему твоя мама со мной, спроси кого-нибудь другого. Что же до меня, я тридцать пять лет ждал, когда мы с ней попадем в ритм.

Меня потрясло, как он говорил о моей матери – как изменилось выражение его глаз. В них читалось подлинное чувство – настоящая страсть, искренняя, неприкрытая, неотразимая в своей самоуверенности. А мама была предметом этой страсти. Разве могла она устоять?

– Почему вы решили, будто мне хочется все это выслушивать?

– Потому что ты сама меня отыскала, – улыбнулся Генри.

– Отыскала, чтобы велеть вам убираться.

– Этому не бывать, – покачал головой он.

И снова в его глазах блеснула та же искра. Хуже того – уверенность. Генри был убежден, что у них с мамой все решено. Убежден, что они принадлежат друг другу – с той же силой, с какой верил в это отец.

Мне захотелось задать ему вопрос. Не о том, понимает ли он, что за любовь связывает моих родителей, представляет ли, каково было расти в сиянии подобной любви. Где уж ему? Генри слишком жаждет быть с мамой, чтобы это понять.

Вопрос мой был о другом. Я промокла, замерзла и устала. Я хотела спросить, не одолжит ли он мне двадцать долларов, чтобы добраться до дома.

Но тут дверь ресторана открылась, и на пороге, в очередном кашемировом жилете, возник Джейкоб.

Меня осенило. Джейкоб вырос в Нью-Йорке. Я слышала только имя его матери. Неужели Генри – отец Джейкоба? Мама не сообщила мне фамилию своего приятеля, но я знала, что он тоже приехал из Нью-Йорка. Знала, что Джейкоб – винодел. Интересная история. Два человека, отец и сын: один собирается разрушить брак моих родителей, другой – дело их жизни.

Джейкоб протянул Генри руку и улыбнулся своей обычной однобокой улыбкой. Будь у него с собой лакричные палочки, он бы непременно нас угостил.

– Джейкоб Маккарти.

– Генри. Генри Морган.

– Очень приятно.

Когда Генри вошел в ресторан, я облегченно вздохнула.

Джейкоб заглянул в окно и с запоздалым удивлением посмотрел ему вслед.

– Это что, тот самый Генри Морган?

– Разбираешься в классической музыке?

– Достаточно, чтобы знать о Генри Моргане.

Джейкоб улыбнулся и даже не спросил, почему с меня течет, будто с мокрой собаки.

– Я что-то пропустил?

Я указала на закрытую дверь ресторана.

– Генри – нелюбовник моей мамы. Мои братья чуть не убили друг дружку за тушеным мясом, а я вмазалась в пожарный гидрант.

Джейкоб потрясенно перевел дыхание.

– Это все?

– Есть мнение, что я не люблю своего жениха. А еще мне нужны деньги на такси.

Джейкоб достал из кармана бумажник.

– Ну, здесь помочь несложно.

Он протянул мне банкноту в пятьдесят долларов.

– Спасибо. Ты ждешь Ли?

Джейкоб кивнул, как будто только что о ней вспомнил.

– Ли. Ну да. Хотим сходить куда-нибудь еще, но в это время открыт только «Ла Гар». Она сейчас в «Фу кемп». Немного задерживается.

– «Фу кемп»?

– «Фу кемп». Компьютерный лагерь, который посещает Ли. Организатор – Тим О’Райли, первопроходец во всем, что касается информационных технологий. Она этого парня просто боготворит. Его лагерь – рай для хакеров-задротов.

– Ли нравится чиа, компьютеры и свадебные платья от Веры Вонг? Интересная девушка.

– Мне тоже так кажется.

Джейкоб махнул бумажником в сторону ресторана.

– Не хочешь зайти и выпить чего-нибудь?

Я взглянула на свой костюм – мокрые джинсы, белая футболка…

– Думаю, не стоит.

Джейкоб протянул руку, как будто хотел коснуться моей шеи, согреть меня… По коже пробежал холодок – в том самом месте, до которого он едва не дотронулся.

– Соглашайся! Выпьешь чего-нибудь. По крайней мере, не я один буду выглядеть идиотом, когда Ли начнет рассказывать об алгоритме, который навсегда изменит способ входа на безопасные сайты.

Я покачала головой.

– Там Генри.

– Мамин нелюбовник?

Я кивнула.

– Значит, в другой раз, – пожал плечами Джейкоб.

Я улыбнулась и сунула деньги в карман.

– Кстати, долг возвращать я не намерена.

– Это еще почему?

– Ты забираешь виноградник моей семьи. Вполне можешь дать мне взамен хотя бы пятьдесят баксов.

– Справедливо.

Я зашагала по направлению к главной улице – только там можно было поймать такси.

Я обернулась: Джейкоб стоял и смотрел мне вслед.

Он кивнул, как бы придавая мне сил на всю оставшуюся ночь.

Мне даже показалось, что он не против ко мне присоединиться.

– Почему ты так смотришь? – спросил он.

Я пожала плечами, подбирая слова.

– Мы все время встречаемся. Как раз тогда, когда ты мне нужен.

– Некоторые сказали бы, что это хорошо, – с улыбкой заметил Джейкоб и вошел в ресторан.

Винодел пьет один

Бен меня не дождался: он спал на диване, не выключив телевизор и даже не сняв обувь. Я накрыла его одеялом и пошла наверх.

Мэдди и близнецы спали с мамой – Мэдди как раз хватило места у нее под боком.

В спальне у Бобби свет не горел, дверь была заперта. Я подумала, что Маргарет с ним и они пытаются во всем разобраться. Однако когда я зашла в свою комнату, то увидела Маргарет у себя на кровати. Она спала ногами на подушку, рядом стояла коробка с бумажными носовыми платками.

Я натянула сухую футболку с длинным рукавом и вышла, закрыв за собой дверь. Спустилась по черной лестнице и зашагала к домику винодела, где оставалась единственная свободная кровать.

Отец сидел на крыльце – пил вино и просматривал сводную таблицу данных. Именно благодаря этой таблице он стал не просто хорошим, а великолепным виноделом. В ней значился виноград с каждой лозы, каждого клона: в каком чане он содержится, как долго должен бродить, в какой пропорции пойдет в итоговый продукт. Главный папин труд. Всю зиму он вносил в таблицу изменения в зависимости от вкуса и цвета вина. Папа любил повторять, что хороший винодел готов не только вносить изменения, но и поменять все обратно при необходимости.

– Не хочешь ни с кем встречаться? – спросил отец, не отрывая глаз от таблицы и делая какие-то пометки.

– Ни с кем, кроме тебя.

Он поднял голову и улыбнулся.

– Выходит, мне повезло.

Отец похлопал по скамейке рядом с собой. Я села. Сбросила туфли, подтянула колени к груди и вдохнула воздух, напоенный запахами лаванды, ромашки и меда. Вспомнилось, как этот ночной воздух успокаивал меня в детстве. Я часто не ложилась спать допоздна и сидела рядом с папой, пока он трудился над таблицей. Иногда он отрывался от работы и объяснял, что именно делает.