Карла Кэссиди - Запутанная история Страница 29

Оливия сблизилась с этой женщиной, потерявшей сестру. После того как убийство Шелли было раскрыто, в карих глазах Саванны заблестели счастливые искорки, она стала чаще смеяться. А Оливия радовалась, что и благодаря ее усилиям жизнь у Саванны стала налаживаться.

– Прежде чем мы сядем за стол, хочу пригласить всех немного выпить, – сказала Оливия. Она открыла дверь и позвала мужчин на кухню.

Через несколько минут все стояли рядом. Мужчины держали в руках бокалы с пивом, а женщины – с холодным чаем. Только Лили приготовилась выпить виноградного сока.

Оливия посмотрела на компанию самых близких ей людей, и у нее потеплело на душе. Она почувствовала волшебное умиротворение, которое впервые ощутила после признания ей Дэниела в любви.

Когда арестовали Джимми, она стала часто встречаться с Клэр и Саванной, а потом с ними подружилась. Бо и Джош относились к ней с уважением и симпатией.

– Папуля, можно мне выпить лимонадику? – спросила Лили.

– Подожди немного, твоя мама, очевидно, собирается с мыслями.

– Лучше бы она поспешила, а то я совсем голодная, – ответила Лили.

– О’кей, – улыбнулась Оливия. – Я хочу предложить всего один тост. Предлагаю выпить за то, что с Бо сняты все подозрения и он снова открыл свое бистро.

– Так мы пьем? – спросила Лили.

Дэниел мотнул головой, а Оливия продолжила:

– А еще предлагаю выпить за недавнюю свадьбу Джоша и Саванны и за то, что она договорилась об аренде отличного местечка на главной улице и скоро откроет там свой ресторанчик.

– А сейчас? Можно? – сгорая от нетерпения, вопросила Лили.

Теперь мотнула головой Оливия:

– Хочу добавить, я очень счастлива оттого, что меня выбрали шерифом Лост-Бей. – Она вспомнила, какую радость доставили ей местные жители. Они так не хотели ее отпускать! Доверили ей руководство местной полицией, а начальство разрешило ей переехать в Лост-Бей.

– А я нашел работу в луна-парке и ушел из полиции, – добавил Дэниел, очевидно пытаясь ускорить ход событий. – И мы с Оливией назначили нашу свадьбу на двенадцатое декабря. Вот вроде и все. Теперь, Лили, правда можно выпить.

Все засмеялись и подняли бокалы. Веселье и добрые шутки продолжились и за барбекю. Гости разошлись поздно вечером. Лили отправилась ночевать к Роуз, и Оливия с Дэниелом остались одни.

Оливия домывала последние тарелки, которые не поместились в посудомоечную машину. В этот момент к ней подошел Дэниел. Он обнял ее сзади и ткнулся кончиком носа в ее шею.

– Отличный был денек, – сказал он.

– Чудесный. – Она стряхнула с рук мыльную воду и потянулась за полотенцем.

– И ночь тоже будет чудесная, – прошептал он.

Она повернулась в его объятиях и улыбнулась:

– Я надеялась на еще один деликатес перед сном.

Он поцеловал ее в кончик носа:

– Между прочим, ты забыла один тост. А ведь нам есть что еще отпраздновать.

Она опустила руку к своей талии:

– Пока срок небольшой. Пусть это еще немного побудет нашим секретом.

Оливия провела ладонью по животу. Она была на втором месяце беременности. На сей раз запланированной и желанной для них обоих.

– Лили будет на седьмом небе, когда узнает о будущей сестренке или братике.

– Только представь наши будущие походы в кафе-мороженое. Вершина наслаждения.

– Что для отца, что для его детей, – ответил он. – На сей раз не перестану быть отцом ни на минуту.

– Я люблю тебя, Дэниел.

У нее растаяло сердце. Он обожал Лили, стал для нее добрым и терпеливым отцом. Они отлично ладили, и он легко нашел с ней общий язык.

– А я люблю тебя. Благодаря тебе я понял, что значит быть настоящим мужчиной. И узнал, как хорошо жить с женщиной.

– Ну… а как насчет деликатеса перед сном?

В его глазах загорелся огонь желания. Он улыбнулся:

– Заставлять нового шерифа томиться в ожидании я не вправе. – Он взял ее за руку и вывел из кухни в коридор.

Пять лет назад она встретила в баре безалаберного, раскованного в сексе парня, который не хотел связывать себя никакими обязательствами. Он превратился в любящего отца и зятя, в нежного и заботливого мужа. Ей не о чем было больше мечтать, потому что все ее мечты сбылись, стали реальностью. Она любила, и ее любили.