Ким Лоренс - Все ради одной ночи Страница 3

Да что угодно, лишь бы не это!

Вздрогнув всем телом, Лили торопливо вылезла из-под простыни, но тут Бенедикт слегка застонал, и она мгновенно замерла, чувствуя себя диким зверем, внезапно угодившим в ослепительный свет прожектора. Не обращая внимания на бешено бьющееся в груди сердце, Лили дождалась, пока он успокоиться и его дыхание вновь выровняется, и лишь затем встала.

Ежесекундно оборачиваясь на спящего мужчину, она собирала разбросанную на полу одежду, спряталась в темной ванной, быстро оделась, так и не решившись включить свет, а потом, словно какой-то вор, украдкой выскользнула на улицу.

И лишь в метро поняла, что потеряла сережку.

Впрочем, это было далеко не самым важным из того, что Лили потеряла той ночью, но если бы она тогда знала, что ей удалось обрести…

Глава 1

Первые два дня отпуска Лили надевала поверх бикини сарафан, подводила глаза и с сандалиями в руках гуляла по белому песчаному пляжу, а вечером, за ужином с остальными гостями, любовалась закатом под звуки пианино.

Все шло просто замечательно, если не считать одной маленькой детали. Эти волшебные мгновения не с кем было делить. Саму ее это не слишком волновало, но вот остальных… Устав от сочувственных взглядов, на этот раз Лили решила позавтракать в своем бунгало.

– Мисс, если за обедом все-таки захотите присоединиться к общему столу, звоните.

Лили улыбнулась пришедшей забрать посуду Матильде.

– Вообще-то я собиралась немного погулять, может, даже дойти до города… Раньше вечера вряд ли вернусь. И ужинать я буду у себя.

– В одиночестве? – Даже мама не сумела бы вложить в этот вопрос больше неодобрения.

В ответ Лили уверенно кивнула.

Не то чтобы здесь нельзя было шагу ступить, чтобы не нарваться на молодоженов в медовом месяце, но стоит признать: роскошный курорт, рассчитанный исключительно на взрослых, привлекал в основном влюбленные парочки. Единственным же одиночкой, кроме нее самой, оказался путешествующий писатель средних лет, от которого она узнала, что когда-то этот остров принадлежал Дании и лишь затем его выкупили Штаты, но очередная лекция ее совершенно не привлекала.

Да и вообще, приятно хоть немного побыть одной, наслаждаясь простыми радостями жизни, которые, до того как стать матерью, она воспринимала как данность.

Повесив на плечо полотенце, она пошла вдоль пляжа, мягко улыбнувшись при мысли о дочери. Пусть она и не планировала заводить ребенка так рано, но теперь просто не могла представить, как иначе сложилась бы ее жизнь. И ей уже так не хватало Эмми, словно малышка была неотъемлемой частью ее тела. Но как же все-таки приятно полчаса заниматься ногтями или целых два часа читать, ни на что не отвлекаясь…

Правда, новый ноутбук, третий приз в журнальном конкурсе, был бы куда более практичной наградой.

– Ну не можешь же ты отказаться от отпуска в тропическом раю! – взорвалась мама, стоило лишь Лили об этом заговорить.

– Но Эмми…

– По-твоему, я за внучкой и неделю присмотреть не в состоянии?

– Конечно, в состоянии, но не могу же я…

Лили и так жила с постоянным чувством вины за то, что слишком часто обращалась за помощью к матери. Особенно во время тяжелой беременности и первых бессонных месяцев после появления малышки, а иначе вообще вряд ли бы сумела со всем справиться. И уж точно не смогла бы устроиться в колледж, если бы мама сама охотно не предложила присматривать за внучкой в те два дня, что Лили работала.

– Ну и чем мне заниматься на этой куче песка посреди океана?

– Раз ты спрашиваешь, тебе точно нужно отдохнуть. Когда ты последний раз хотя бы полчаса потратила на саму себя? Или те же полчаса провела с ровесниками? Тебе нужно немного расслабиться и отдохнуть. Да к тому же ты вполне можешь там кого-нибудь встретить и…

Отлично понимая, куда клонит мать, Лили громко вздохнула:

– Я знаю, ты мечтаешь, чтобы я вышла замуж, но…

– Я мечтаю, чтобы ты была счастлива, чтобы обе мои девочки были счастливы.

А для мамы, которая без конца твердила, что у каждого в этом мире есть родственная душа, это значило лишь одно. Как она сама не раз повторяла, ей повезло, своего мужчину она нашла, а других для нее попросту не существовало.

Правда, эта напыщенная романтика как-то мало вязалась с детскими воспоминаниями Лили, полными шумных разборок, хлопанья дверей и слез, но она никогда не решалась спросить, действительно ли мама считала, что отец был ее идеальным мужчиной, или таким способом пыталась примирить себя с тем, что слишком рано овдовела? Или она уже так долго твердила им с Ларой красивую сказку, что и сама успела в нее поверить?

– Мам, я и так счастлива.

Только почему же ей никто не верит?

Да и в любом случае, даже если бы она захотела завести роман, у нее все равно не хватило бы на него времени, без остатка уходившего на сдельную работу в колледже, волонтерство в хосписе, на который мать без устали выискивала все новые и новые средства, и заботу о двухлетней дочери.

Дни были заняты без остатка, а ночью Лили без сил падала на кровать и мгновенно засыпала, считая свою жизнь полной и насыщенной, но иногда и у нее все же появлялись сомнения, и тогда она начинала гадать, что было бы, если… Но долго хандрить она себе не позволяла, в конце концов, у нее до сих было полно планов и стремлений, хотя они довольно сильно и отличались от тех, что были на последнем курсе театрального колледжа. Тогда у нее за плечами были уже пара небольших ролей в телесериалах и готовое место в костюмированном спектакле после выпуска, а это не так уж и мало для невидимой близняшки.

И хотя ее жизнь резко изменилась, Лили ни о чем не жалела и теперь мечтала лишь о том, чтобы стать дочери достойным примером. Раньше она была неплохой актрисой, а теперь обнаружила, что из нее получился не просто неплохой, а вполне себе хороший учитель. И стоило ей только вернуться в колледж, как она сразу же решила, что ей мало работы ассистента. Она должна стать дипломированным специалистом, потому что, несмотря на то что свое имя она никогда больше и не увидит в титрах, кто знает, сколько скромных неуклюжих подростков, таких, каким когда-то была она сама, познают с ее помощью окрыляющую силу сцены, где на краткий миг можно ощутить себя кем-то другим? Кем-то нужным и важным?

Но, утопая по щиколотку в песке, Лили думала вовсе не о работе. Она вспоминала вчерашний разговор с дочкой по скайпу. Правда, «разговор», наверное, это слишком громко сказано. Восседавшая на бабушкиных коленях малышка заявила, что хочет «моховую» собачку, а уже через пять минут крепко уснула.

– Думаю, она хотела сказать «мохнатую», – перевела Элизабет, поглаживая курчавую головку внучки. – Сегодня схватила бедную псину Роберта за хвост и не хотела отпускать.

Лили так захотелось обнять дочь и вдохнуть аромат детских волос, что она едва не расплакалась.

Бросив полотенце на песок, она с разбегу бросилась в теплые ласковое волны, стараясь не думать о переполнявшей грудь смеси тоски и гордости.

Возвращая картину, Бен отлично понимал, что со стороны его жест выглядит излишне театрально, но все остальное он уже испробовал, а дед упрямо стоял на своем, отказываясь отступить даже на сантиметр и не желая продавать ни кусочка старого барахла, ни горсти земли, потому что так и не поверил, что в долгосрочной перспективе это может стать разумным финансовым ходом.

Разговор не задался с самого начала, и дед уже готов был заявить что-нибудь в духе «никогда здесь больше не появляйся», но Бен решил, что не стоит доводить до слов, о которых они оба потом будут жалеть, махнул рукой и принял приглашение.

Ступая по старым коридорам, Бен немного успокоился, глубоко вздохнул и решил, что пора сменить тактику. Различные государственные и финансовые институты высоко ценят его мнение и готовы платить за подробный анализ рынка, но это не мешает родному деду до сих пор считать его не способным на разумные советы ребенком.

Остановившись, чтобы ответить на сообщение помощницы, напоминавшей, что через два часа у него назначена встреча в Париже, Бен услышал какой-то шум, и стоило ему только осознать, что это за звук, как он сразу же глянул в окно на дожидавшийся его вертолет, борясь с желанием сделать вид, что не слышит детского плача.

Засунув телефон в карман, Бен пошел на звук и оказался на кухне, где мало что изменилось с викторианских времен. Застыв на пороге огромного зала, он увидел на руках у встревоженной экономки, Элизабет Грей, заплаканную, пронзительно кричавшую девчушку.

– Ничего себе легкие, – улыбнулся он. А заодно и шевелюра. Копна огненно-рыжих волос мгновенно воскресила прочно запертые в самом дальнем уголке сознания воспоминания. Те воспоминания, о которых он предпочел бы лишний раз не вспоминать.

И до этой минуты и не вспоминал.

– Бенедикт!

Интересно, знай Элизабет, что он переспал с одной из ее дочерей, улыбалась бы она так тепло и приветливо? Но стоило экономке с девочкой на руках немного приблизиться, как праздное любопытство сменилось ужасом.