Джорджетт Хейер - Воспитание чувств Страница 3

– Да, пожалуй, так, – согласился виконт. – То есть нет, конечно же нет! Сделал бы непременно! Но сама подумай, девочка моя! Все состояние оставлено на началах доверительной собственности до тех пор, пока мне не исполнится двадцать пять, если только я не женюсь раньше этого срока! Ты-то должна понять, в какой дьявольский переплет я угодил!

– Разумеется, – с ледяным достоинством отозвалась мисс Милбурн. – Ума не приложу, почему вы до сих пор не сделали предложение одной из тех дюжин девиц, что, вне всякого сомнения, с радостью выскочат за вас замуж!

– Но я не хочу жениться ни на ком, кроме тебя! – провозгласил ее обескураженный воздыхатель. – И даже не думал об этом! Черт возьми, Изабелла, я уже устал повторять, что люблю тебя!

– Что ж, я не разделяю ваших чувств, милорд! – ответила уязвленная до глубины души мисс Милбурн. – Мне представляется странным, почему вы до сих пор не сделали предложение Касси, которую миссис Бэгшот буквально вешает вам на шею на протяжении последних шести месяцев! Но если вы настолько разборчивы, что вас смущает цвет лица бедняжки Касси, которая, как я вынуждена признать, действительно усыпана веснушками, не сомневаюсь, что Юдора сочтет себя польщенной, если вы отдадите предпочтение ей! Что касается меня, милорд, то хоть я и желаю вам только добра, но мысль о браке с вами даже не приходила мне в голову, и я должна заявить вам со всей определенностью в последний раз, что не могу принять ваше лестное предложение.

– Изабелла! – тоном, не сулящим ничего хорошего, провозгласил лорд Шерингем. – Не испытывай моего терпения! Если ты любишь другого – ты меня понимаешь, Изабелла, – если ты нацелилась на Северна, то могу сообщить: заполучить его тебе не удастся. Ты еще не знаешь герцогиню! Он ведь себе не принадлежит, бедолага Северн, а она никогда не позволит ему жениться на тебе, помяни мое слово!

Мисс Милбурн резко поднялась со стула.

– Я думаю, вы – самое гадкое и презренное создание на свете! – разгневанно заявила она. – И я хочу, чтобы вы немедленно удалились!

– Если ты прогоняешь меня, то я прямиком отправлюсь к дьяволу! – пригрозил его светлость.

Мисс Милбурн, неожиданно прыснув от смеха, сказала:

– Полагаю, там вы почувствуете себя как дома, милорд!

Виконт заскрипел зубами:

– Вы еще пожалеете о своей жестокости, мадам, но тогда будет уже поздно!

– Право же, милорд, если мы заговорили о притворстве…

– Кто говорит о притворстве? – спросил виконт.

– Вы.

– Я не говорил ничего подобного! Ты способна любого мужчину довести до умопомешательства, Изабелла!

Она, небрежно поведя плечиком, отвернулась. Виконт, почувствовав, что, пожалуй, не проявил того любовного пыла, который, по его же словам, завладел всем его существом, в два шага пересек разделявшее их расстояние и попытался заключить девушку в объятия. В ответ он получил такую оплеуху, что у него брызнули слезы из глаз и на мгновение его светлость едва не забыл – он уже давно не мальчишка, дергающий за косичку маленькую вредную девчонку. Мисс Милбурн, прочтя по его лицу, что он готов дать ей сдачи, проворно отступила за маленький столик и преисполненным трагизма тоном велела:

– Уходите!

А его светлость окинул девушку оценивающим взглядом.

– Клянусь богом, Изабелла, ты еще попадешься мне в руки, и тогда… – Но тут ее красота, отрицать которую было невозможно, в очередной раз пленила виконта. Лицо Шерри смягчилось. – Нет, – сказал он, – я не позволю и волоску упасть с твоей головы! Ладно, Белла, а теперь…

– Нет! – едва не взвизгнула мисс Милбурн. – И еще я просила бы вас не называть меня Беллой!

– Очень хорошо, Изабелла, как пожелаешь! – сказал виконт, уже готовый пойти на уступки. – Но разве ты…

– Нет! – выразительно повторила мисс Милбурн. – Уходите! Я вас ненавижу!

– Ну к чему преувеличивать? – сказал его светлость. – Ты никогда не питала ко мне ненависти, по крайней мере раньше, и будь я проклят, если понимаю, откуда вдруг взялось подобное отношение!

– Да, я вас ненавижу! Вы – игрок, распутник и…

– Еще одно слово – и я действительно надеру тебе уши! – взревел виконт. – Распутник! Нет, ну надо же такое придумать! Стыдись, Белла!

Мисс Милбурн, сознавая, что ведет себя неподобающе для приличной девушки, расплакалась. Но, прежде чем окончательно сбитый с толку Шерри успел предпринять какие-либо действия, дверь отворилась и в комнату вошла миссис Милбурн.

Одним взглядом оценив положение, она безо всяких церемоний выпроводила оконфузившегося молодого человека из дому. Его протесты не возымели ни малейшего действия. Она заявила:

– Да, да, Энтони, тебе лучше уйти, в самом деле! Изабелла недостаточно хорошо себя чувствует, чтобы принимать гостей! Не представляю, кто мог пустить тебя к ней! С твоей стороны было очень любезно заглянуть к нам, но сейчас мы не принимаем визитеров! Передавай от меня привет свой матушке.

Всунув ему в руки шляпу и перчатки, почтенная матрона непреклонно выставила его за дверь. К тому времени, как миссис Милбурн вернулась в гостиную, Изабелла уже вытерла глаза и успокоилась. Мать взглянула на нее, выразительно приподняв брови.

– Он сделал тебе предложение, любовь моя?

– Да, – призналась Изабелла, прижимая к носу платочек.

– Не вижу в этом ничего такого, из-за чего стоило бы плакать, – решительно заявила миссис Милбурн. – Ты должна помнить, любовь моя, что от слез у женщин краснеют глаза, а это – очень неприятное зрелище. Полагаю, ты отказала ему?

Дочь кивнула, шмыгая носом еще жалостливее.

– Да, разумеется, мама. А еще я сказала, что никогда не смогу выйти замуж за того, кто начисто лишен возвышенных принципов и…

– В этом не было решительно никакой необходимости, – заявила миссис Милбурн. – Я удивляюсь тому, что ты сама проявила полное отсутствие деликатности, Изабелла, заговорив о таких сторонах жизни джентльмена, о которых хорошо воспитанной девушке знать не полагается.

– Да, мама, но я не представляю, как можно не знать об излишествах Шерри, когда о них говорит весь город!

– Вздор! Тебе не было ни малейшей нужды упоминать о таких материях. Не то что бы я винила тебя в твоем отказе Шерри. По крайней мере, я готова признать: в некотором смысле это был бы идеальный альянс, поскольку он сказочно богат, да и мы всегда дружили с… Но если Северн намерен сделать тебе предложение, то, разумеется, их нельзя и сравнивать!

Мисс Милбурн, зардевшись, вымолвила:

– Мама! Как ты можешь так говорить? Я не настолько меркантильна! Просто не люблю Шерри и убеждена в том, что и он меня не любит, невзирая на все его протесты!

– Что ж, думаю, ему не повредит получить от ворот поворот, – рассудительно заметила миссис Милбурн. – Десять к одному – он осознаёт-таки свое нынешнее положение. Но если ты помышляешь о Джордже Ротеме, любовь моя, то, надеюсь, серьезно задумаешься, прежде чем связать свою судьбу с простым бароном, имения которого, насколько мне известно, заложены и перезаложены. Кроме того, в Ротеме меня пугает его неуравновешенность.

В свете того, что виконт Шерингем отличался еще бо́льшей неуравновешенностью и непостоянством, подобное замечание показалось мисс Милбурн несправедливым, о чем она не преминула заметить своей маменьке, добавив, что бедняга Ротем не совершил и половины сумасбродств Шерри.

Миссис Милбурн не стала отрицать очевидного. Она заявила, что Изабелле нет нужды торопиться с выбором, и порекомендовала ей прогуляться по саду, чтобы успокоиться и охладить разгоряченные щеки.

Виконт же тем временем возвращался в Шерингем-Плейс в прескверном расположении духа. Его самомнение, получив болезненный удар, было уязвлено. На протяжении последних двенадцати месяцев он обзавелся привычкой считать себя без памяти влюбленным в Несравненную Изабеллу. А получив отказ, решил, что жизнь его загублена безвозвратно. Посему под своды родительского дома он вступил в настроении, которое никак нельзя было назвать умиротворенным, и сообщение дворецкого, что ее светлость ожидает сына в Голубой гостиной, отнюдь не улучшило его расположения духа. Виконта так и подмывало ответить старому Ромси, что он может убираться к дьяволу, но поскольку молодой человек все равно собирался перед отъездом в Лондон повидаться с матерью, то воздержался от первого порыва, удовлетворившись тем, что метнул на дворецкого мрачный взгляд, и широким шагом направился к Голубой гостиной.

Здесь он обнаружил не только свою родительницу – даму, по ее собственным уверениям, слабого здоровья, однако поразительной живучести, – но и дядю, Горация Паулетта.

В связи с тем что мистер Паулетт еще несколько лет назад, после кончины последнего лорда Шерингема, перебрался на постоянное место жительства в Шерингем-Плейс, факт сей не поверг виконта в изумление. Собственно говоря, он даже предполагал увидеть здесь дядю, что, впрочем, не помешало ему приветствовать родственника с намеренной грубостью: