Оливия Гейтс - Роковое наваждение Страница 5

– Он тебе рассказал это?

– Да.

Наоми прижала трясущиеся ладони к глазам, голос дрожал.

– И Петрос решил, что именно ты способен утешить убитую горем женщину и ребенка, который остался без отца, можешь стать для кого-то опорой, а кому-то любящим отцом?!

– Я не спорил с ним, а всегда делал и буду делать все, о чем он меня попросил.

– Ты сошел с ума, если думаешь, что сможешь выполнить его просьбу. Он хотел, чтобы у Доры была полноценная семья? И как ты собираешься обеспечить ее семьей?

– У меня есть семья. Очень большая.

– Семья, с которой ты вообще не поддерживаешь отношения. Своим многочисленным родственникам ты даже не удосужился сообщить, что женился, а потом развелся.

– Ради Петроса и его дочери я готов все изменить.

– Не стоит беспокоиться о том, чтобы восстановить отношения с семьей ради Доры. У нее есть семья. У нее есть я, Ханна, родственники Ханны, мои друзья и коллеги. Она вырастет, окруженная людьми, которые ее любят, и ей точно не нужен ты.

– Ты закончила? Я могу и дальше выслушивать, как ты перечисляешь мои ужасные недостатки.

– Мило с твоей стороны. Твои слова – очередное доказательство того, насколько ты бесчувственный. С меня хватит. Можешь уходить. Забудь о нас.

– Не могу и не собираюсь. Петрос был для меня единственным другом. Я исполню его последнюю волю, Наоми. И ты не сможешь меня остановить.

– Не будь таким самоуверенным. Меня не волнует подлинность завещания. Я обращусь в суд, поставлю под сомнение душевное состояние Петроса. Он думал, что скоро умрет, и, несомненно, принимал решения под давлением. Никто не передаст тебе опекунство над Дорой.

– Ты определенно не знаешь, как проходят слушания по делам семьи. Я гораздо богаче тебя и влиятельнее, чем многие. Отец Доротеи официально назначил меня ее опекуном. А твоя сестра сделала это для тебя?

– Возможно, тебе удастся через суд получить опекунство над Дорой, а ты подумал, как будешь жить, когда она станет твоей? Доре будет лучше в детском доме, чем с тобой.

– Твое отношение ко мне не имеет значения. Доротея уже носит фамилию Сарантос. Все остальное лишь формальности.

Андреас направился к двери. Для него разговор был окончен.

– Если решишь пойти по трудному пути, я готов к долгой дорогостоящей битве, которую ты в конце концов неминуемо проиграешь.

Глава 4

На следующий день Наоми выглядела еще хуже, чем четыре года назад, когда, полностью раздавленная, уходила от Андреаса. И даже хуже, чем после смерти Надин. Она была бледна, голубые глаза поблекли, даже густые белокурые волосы выглядели тусклыми. После разговора с адвокатом, который разрушил надежды на малейший шанс выиграть в суде, она повстречала двух знакомых. Те были так обеспокоены ее внешним видом, что подумали, будто она заболела.

У двери в свою квартиру Наоми остановилась, сжав до боли ключи. Она слышала лепетание малышки, которое раньше всегда согревало сердце.

Склонившись, Наоми прижалась лбом к прохладной деревянной поверхности двери, глубоко и медленно дышала, унимая слезы, щипавшие глаза. Нужно собраться с силами и войти. Дора – чувствительная малышка. Наоми не хотела, чтобы сейчас девочка увидела ее в таком состоянии. Господи, все это случилось по ее вине.

Наоми ошиблась дважды. Сначала она не смогла уйти от Андреаса с минимальными потерями. А потом решила выйти за него замуж. Тогда она была не в состоянии покончить со своей зависимостью к нему. Она даже не стала спорить, когда Андреас объявил, что хочет, чтобы их брак остался в секрете. О нем было известно лишь Петросу и Надин. В день так называемой свадьбы они просто подписали положенные документы и устроили ужин с ее сестрой и его близким другом. Впрочем, на этом ужине Андреас так и не появился, ему пришлось уехать еще до его начала. Наоми запретила себе быть чем-то недовольной, ведь брачная ночь снова погрузила ее в мир иллюзий и сладких грез.

Так они и жили. В постели Андреас был ненасытен, а в остальном придерживался своих жестких правил. Он так и не впустил жену в свой мир, никогда не приводил к себе домой. Она даже не узнала, существовало ли на этом свете место, которое он мог бы назвать домом. Они встречались в отелях и на съемных квартирах, никуда не ходили вместе. Он держал ее на расстоянии от своих личных и рабочих дел, не рассказывал ничего о своем прошлом, никогда не заговаривал об их будущем. Единственный раз он упомянул свою семью, когда признался, что Аристидес Сарантос его брат. Из скудной статьи с биографией Аристидеса Наоми узнала, что у Андреаса большая семья – четыре сестры, множество племянников и племянниц. Андреас навсегда закрыл эту тему, заявив, что не поддерживает отношений с родственниками.

Они продолжали жить параллельно, пересекаясь лишь, чтобы часами заниматься сексом, от которого он, казалось, находился в такой же зависимости, что и она. Надин и Петрос нашли друг друга и вскоре поженились. Наоми собственными глазами увидела пример того, как влюбленные могут быть по-настоящему близки и эмоционально связаны друг с другом.

Однажды Надин обмолвилась, что им с Петросом не удается зачать ребенка, поэтому они решили обратиться за профессиональной помощью. Вечером того же дня Наоми упомянула об этом в разговоре с Андреасом. Она никогда не сможет забыть его реакцию. Он бросил на нее пронизывающе холодный взгляд и заявил, что, если таким образом она хочет намекнуть на то, что настало время им завести ребенка, может навсегда об этом забыть. Он не собирается иметь детей.

Андреас дал понять, что у них нет будущего. На следующий день Наоми попросила его о разводе. Он в бешенстве кричал, что не позволит собой манипулировать. Внутри Наоми кипела ответная злость. И чего он хочет? Настоящего брака? Господи, помилуй!

Наоми попросила Андреаса о быстром разводе без сложностей, чтобы покончить с отношениями, которые вообще не должны были начинаться.

Он смотрел ей вслед, когда она уходила, уверенная, что он за ней не последует. Так и вышло. Андреас натравил на нее своих юристов, те превратили бракоразводный процесс в настоящую каторгу. Потом он решил ее отпустить.

Погружение в прошлое, каким бы позорным оно ни было, привело Наоми в чувство. Безысходность и отчаяние отступили, слезы высохли, нервы успокоились. Наоми наконец вошла в квартиру. В гостиной, казалось, все еще витал дух Андреаса. Дора сидела на полу около сундучка с игрушками и радостно ловила все, что кидала Ханна. Локи и Тор – кошки белого и рыжего цвета породы рэгдолл – лежали, свернувшись клубочком на диване, и наблюдали за игрой.

Наоми ступала неслышно, но малышка тут же повернулась в ее сторону. У Наоми остановилось дыхание. Встретившись взглядом с небесно-голубыми глазами Доры, снова представив глаза Надин, она почувствовала, как сжались легкие. Заметив в глазах малышки радость и абсолютное доверие, Наоми потеряла всякий контроль над эмоциями. Из глаз брызнули слезы, когда Дора весело вскрикнула, бросила игрушку, которую держала в руке, и на четвереньках поползла в ее сторону. Кошки в более медленном темпе последовали за ней.

– Моя дорогая. – Бесконечная любовь к малышке, которую она вынашивала в течение девяти месяцев, стала центром ее вселенной с первого вздоха девочки, единственным, что у нее осталось после смерти Надин. Наоми поспешила к ребенку, взяла на руки и сильно сжала в объятиях. Дора радостно завизжала, обнимая ее за шею маленькими пухлыми ручками и уткнувшись личиком ей в плечо. Наоми тоже прижалась лицом к черным шелковистым волосам малышки, вдыхая сладкий детский запах.

Позволив им какое-то время побыть наедине, Ханна поднялась, радостно улыбаясь. Заметив грусть в глазах Наоми, она обеспокоенно спросила:

– Что такое, Наоми? Что-то на работе? Это как-то связано с визитом мистера Сарантоса?

– Нет, просто встреча с ним навеяла воспоминания о прошлом. Об аварии. Будто это случилось совсем недавно.

Ханна тяжело вздохнула и нежно погладила Наоми по спине.

– Боль прошлого порой возвращается всякий раз и долго не оставляет. По опыту знаю, ведь я тоже теряла близких, особенно болезненной была смерть моего любимого Ральфа. Уверяю тебя, время лечит раны. Однажды хорошие светлые воспоминания возьмут верх над печалью.

Наоми, с трудом сдерживая улыбку, кивнула и склонилась, ласково обращаясь к малышке. Девочка пару минут послушно сидела у нее на руках, но потом заворочалась, капризничая и настаивая на том, чтобы ее отпустили. Еще раз прижав к себе и поцеловав малышку, Наоми выполнила ее требования. Дора тут же уверенно и стремительно поползла дальше, кошки преданно отправились за ней. Через полметра Дора решила проверить, что Наоми следует за ней, ее маленькие ручки мило сжимались и разжимались в кулачки, она хотела, чтобы Наоми поспешила. Дора очень серьезно относилась к играм. Наоми устремилась к девочке.

Следующие два часа малышка была центром ее вселенной. В восемь часов она наконец уложила ребенка спать.