Нина Харрингтон - Не бойся желать Страница 7

– Черт возьми, – пробормотала Лекси, – там два вечерних платья, деловой костюм и плащ фокусника. Платьям замена найдется, а вот плащ фокусника был мне дорог.

– Плащ фокусника? – повторил Марк, пересек двор и взял длинную палку с сетью на конце.

– Один из моих предыдущих клиентов был профессиональным магом, он начал зарабатывать этим на жизнь на круизном лайнере. Развлекал пассажиров, – рассказала Лекси, наблюдая за тем, как Марк старался подтолкнуть неуправляемый багаж к краю бассейна, но стоило только саквояжу приблизиться к цели, как насос утаскивал его на глубину.

Во второй раз Марку удалось подтащить саквояж так близко, что он почти достал его, но снова сорвалось, и Лекси нахмурилась.

– Он был чудесным человеком. Он сохранил этот плащ фокусника на тот случай, если снова придется работать, а я сказала, что вряд ли, ведь он прожил в Лас-Вегасе сорок лет. – Она шмыгнула носом и тихо рассмеялась: – Негодник отдал мне этот плащ в день, когда выходила в свет его автобиография. Решил, что пенсии ему будет достаточно, а из него и так уже песок сыплется – в девяносто два-то года. Мы устроили последнее выступление, на котором я конечно же была его шикарной помощницей. Он дал мне цилиндр, искусственные цветы и платочки, полный набор, а потом похлопал меня по попе, а я пригрозила, что распилю его пополам.

Лекси усмехнулась.

– Счастливые деньки. Вечеринка была отличная. Как жалко, что после стольких лет в шоу бизнесе вот такой винтажный плащ испортится… – Лекси перевела взгляд с сумки на Марка, потом снова на сумку и тяжело вздохнула для убедительности.

– С вами всегда столько хлопот? – спросил Марк, подворачивая брюки и обнажая на удивление волосатые загорелые мускулистые ноги. По ступенькам Марк вошел в воду, где было помельче, и подтащил промокший саквояж.

– Нет, – совершенно невозмутимо ответила Лекси, взяла сумку, расплескивая воду, и протащила ее к остальному багажу, – обычно со мной гораздо больше хлопот. Скажите спасибо, что там было мелко. То ли еще будет.

В ответ Марк фыркнул, и на его лице засияла улыбка. Она замерла, неотрывно глядя на сумки, медленно выдохнула.

Марк нахмурился и подошел к ней:

– Надеюсь, у вас достаточно сухой одежды, на пару дней хватит? Я могу что-нибудь сделать?

Лекси подняла на него глаза и облизала губы – они вдруг стали очень сухими.

– Честно говоря, мне бы хотелось прояснить кое-что, прежде чем мы начнем работать вместе. Знаете, мы с вами раньше встречались. Однажды. В Лондоне. И при не самых приятных обстоятельствах. – Она сняла очки, повесила их на нагрудный карман. – Нас официально не представили тогда, но вы познакомились с моим отцом в больничной палате вашей матери. И вы… постарались поскорее выпроводить его оттуда. Припоминаете?

Марк замер.

Больница. Ее отец. Сине-серые глаза на сердцевидном лице.

Он уже видел эти самые глаза, полные испуга и удивления. Они принадлежали тому фотографу…

– Убирайся, – ледяным тоном бросил Марк, от ярости переходя на «ты». Кровь закипала в жилах. – Вон из моего дома!

– Дайте мне всего минуту, – хрипло прошептала Лекси. – Тот случай в больнице… я ни при чем. Я вообще не общаюсь с отцом. Поверьте мне, я приехала только с одной целью – выполнять свою работу. Писать книгу.

– Поверить? С какой стати я должен верить тебе? Откуда мне знать, вдруг ты шпионишь для своего папаши-папарацци? Нет уж. – Марк покачал головой и отвернулся. – Тот, кто заплатил тебе за этот заказ, совершил большую ошибку. А если ты еще когда-нибудь подойдешь к моим близким, я вызову адвоката. И полицию. Так что тебе придется уйти. Сейчас же.

– Хорошо, я уйду, – кивнула Лекси, – но прежде мы проясним кое-что. Родители развелись, когда мне было десять. Я не видела отца, знаменитого Марио Коллацо. – Лекси несколько раз хлопнула по плащу, проталкивая его глубже в сумку. – Восемнадцать лет, и вдруг он заявляется в больницу в тот самый день. Он умолял мою мать дать ему шанс исправить прошлые ошибки и снова начать общаться со мной. А она, наивная дурочка, – голос Лекси смягчился, – нет, лучше – милая заботливая наивная дурочка с разбитым сердцем нашла время, поговорила с ним и, представьте себе, поверила ему. – Лекси покачала головой и шмыгнула носом.

Мама годами посылала мне подарки от его имени на день рождения и Рождество. Она отправляла ему мои фотографии и табели со школьными отметками. Она сказала ему, что я в больнице, и попросила навестить нас. А что сделал он?! – Лекси с отвращением швырнула сумку на пол и уперла кулаки в бедра. – Он обманул ее доверие, воспользовался тем, что она, заботливая мать, хотела наладить отношения дочери с отцом. Он сразу знал, что в той же больнице будет Кристалл Лейтон. – Лекси подняла голову. – Я повелась на его историю, как и мама. Единственное, в чем ты можешь упрекнуть меня, так это в излишней наивности.

Марк во все глаза смотрел на Лекси, а она – на него.

– Ты все сказала? – ледяным тоном спросил он, сверкая глазами.

– Я только начала. Моя мама – замечательный дизайнер и костюмер. Не один год ушел у нее на то, чтобы заново построить карьеру после того, как отец оставил нас ни с чем. Ее вина только в том, что она слишком доверчивая, слишком сильно хочет верить в то, что он изменился. Она никак не могла предположить, что он использует ее. Да, кстати, ни я, ни она ничего не получили с продажи тех фотографий, так что не смей осуждать ее, потому что я рассказала тебе правду, если только ты готов ее принять.

– Ну а ты сама? – спросил Марк равнодушно. – Как ты объяснишь, что солгала мне с самого начала, как только приехала сюда? Могла бы сразу сказать, кто ты. Может, это ты не готова принимать правду?

– Я же все рассказала! Я отказалась от имени Коллацо, когда мне было шестнадцать. Я ужасно злилась, что отец ушел от нас с мамой к другой женщине, у которой была дочь. Тогда я презирала его, а теперь он и того не стоит. У меня нет ничего общего с этим человеком и его новой семьей сейчас и никогда не будет.

– Это просто смешно, – язвительно выпалил Марк, – твоя семья причастна к тому, что случилось, этого не исправить.

– Ты прав, – кивнула Лекси, – последние пять месяцев я живу с осознанием того, как поступил мой отец. Хотя я и ни при чем. И меня это так бесит! А больше всего меня бесит то, что он играл на доверии матери, а меня использовал в качестве предлога, чтобы пройти в больницу. Если и хочешь срывать на ком-то злость, то срывай на нем.

– Значит, ты ничего не получила за те фотографии?

– Ничего, только твой адвокат приходил и сунул нам расписку о неразглашении информации. Начинает проясняться картина? Отлично. Так что не надо осуждать меня или мою семью до тех пор, пока не узнаешь все. Мы заслуживаем лучшего отношения.

Марк сунул руки в карманы.

– Как к вам относиться, решать мне, – ответил он.

Лекси подняла чемоданы, закинула на плечо сумку и оглядела дворик, преступая с ноги на ногу.

– Я все сказала. Если найдешь какие-то вещи, спокойно бросай их в бассейн, если тебе от этого полегчает. За чемоданы не беспокойся, я найду выход сама, совсем не обязательно соблюдать правила приличия.

– Сделаю все, что угодно, только бы ты убралась из моего дома, – процедил Марк, с легкостью поднимая по чемодану в каждой руке. – Ручаюсь, что если мы еще когда-нибудь встретимся – хотя вряд ли, – прилично себя вести с тобой я не буду.

– Значит, мы друг друга поняли, – ответила Лекси. – Чем скорее я вернусь в Лондон, тем лучше. Удачи с биографией, а вот тебе подсказка. – Она поудобнее поправила сумку на плече и поглубже надвинула солнечные очки на нос. – Совсем неинтересно читать об абсолютно счастливых людях, которые живут со своими идеальными семьями в идеальных домах. Когда я приехала сегодня утром, я и не подозревала, что мой заказчик – ты, но я сделала глупость: понадеялась на то, что ты поступишь по справедливости и поверишь правде. Я даже подумала, что мы могли бы вместе написать биографию твоей матери, но, видимо, ошиблась. Ты не станешь верить правде, если она тебе не нравится. Видимо, ты именно такой, каким тебя описывают в газетах: бесчувственный, неразумный, упрямый и властный. Мне тебя жалко.

Лекси схватила саквояж и побрела через внутренний дворик. Марк придумал ответ, только когда она уже спустилась по ступенькам.

Марк, замерев, наблюдал, как разозленная девушка в тонком шелковом платьице, едва прикрывающем попу, пошатываясь, идет по двору. Как она смеет называть его бесчувственным и упрямым? Таким был отец Марка, но никак не он сам.

Он узнал ее сразу же, как только она сняла очки. Разве можно забыть взгляд ясных серых глаз, полный страха и слез?

Тем утром Марк напугал Лекси и очень сожалел об этом. Он вовсе не хотел показаться высокомерным и унижать ее. Он позволил гневу овладеть им, и это было оправданно. Он все еще сам себе удивлялся: оказывается, он был способен на физическую расправу. Марк много работал над собой, потому что не хотел быть похожим на отца и брата Эдмунда, который бы не мешкал ни минуты – тут же повалил бы на землю фотографа и убил его.