Без лишних слов - Лонсдейл Кэрри Страница 7

Он внимательно наблюдает за ней, потом качает головой.

– С чем ты хочешь бургер? С сыром? С жареным луком? С майонезом?

– Да.

– Да, то есть со всем этим?

Он кивает.

– Грибы? Пикули? Томаты?

Он снова кивает.

– Улитки?

Никакой реакции. Потом он строит гримасу.

– Понятно. Никаких улиток. – Она невольно улыбается и замечает, как дрожит уголок его рта.

Понимает ли он, о чем она спрашивает, или просто соглашается, не думая, со всем? Оливия хмурится. Он понимает ее, но его самого понять трудно. С речью у парня явные проблемы. Речевое расстройство? Он таким родился?

Эмбер указывает на меню на экране.

– Возьми чипсы, вот эти, закрученные. Дети любят чипсы.

Оливия добавляет к заказу чипсы.

– Ты сама что-нибудь хочешь?

Эмбер качает головой.

– У меня встреча с Майком в больничном кафетерии.

– Как романтично. – Бойфренд Эмбер, Майкл Дрейк, работает хирургом в отделении неотложной помощи. – Во сколько он освобождается?

– Поздно. Но я потом домой. У меня там уже, наверно, тонна имейлов и клиентский заказ.

Эмбер еще на первом году поняла, что с искусством ей не по пути и перевелась в Сан-Франциско изучать бухгалтерское дело.

– Проводишь?

– Конечно. Джош? – Он оборачивается, все так же прижимая к себе книгу. Она хочет сказать, что он может оставить ее себе, что никто эту книгу у него не отнимет, что здесь ему ничто не угрожает. Слава богу, та женщина привезла его сюда, а не похитила. А если бы она была торговкой живым товаром? Джош мог бы пропасть, и Лили никогда бы его не нашла. Оливия не хотела признаваться в этом даже себе, но после исчезновения сестры она ощутила пустоту внутри. Но ее боль потери не шла бы ни в какое сравнение с той болью, которую испытала бы Лили, потеряв сына.

Сама Оливия такого опыта не имела, но подруги с детьми говорили, что нет ничего страшнее материнской боли, когда ребенок заболевает или, не приведи Господь, умирает.

– Устраивайся. – Она показывает на диван. – Чувствуй себя как дома. Ванная, если понадобится, вторая дверь слева по коридору. Я скоро вернусь.

Диван его не привлекает – Джош направляется прямиком на кухню.

Оливия смотрит на подругу. Эмбер усмехается.

– Я же тебе говорила, что парень голоден.

– Похоже, что да. – Она забирает у подруги бутылку и бокал, отставляет в сторону и выходит вслед за ней из дома. – Ты действительно сошлась с Шейном?

Они уже стоят у машины Эмбер, к счастью, не пострадавшей от недавнего наезда «линкольна». Тем не менее Эмбер внимательно осматривает задний бампер.

– Тебе на крыльцо высадили племянника, которого ты видишь впервые в жизни, но ты спрашиваешь про Шейна? – Эмбер проводит по бамперу рукой.

– Не совсем так. Но то, что ты спишь с Шейном, понять легче, чем присутствие этого мальчишки у меня на кухне.

Эмбер открывает дверцу.

– Будь с ним помягче. Похоже, у него сегодня не самый лучший день. И не только у него.

Оливия оглядывается на дом, в котором теперь ее племянник. Племянник. Ему, наверно, тоже все кажется странным. Она оглядывает лужайку. Интересно, когда же вернется Блейз. Уж лучше бы поскорее. Не хотелось бы, чтобы кто-то украл его проигрыватель «Макинтош» и коллекцию пластинок. С другой стороны, он помог бы решить, что делать с Джошем. И тут Оливия вспоминает, почему она так резко на все реагирует.

Он не нужен ей. Ей вообще никто больше не нужен.

– Кстати, то была всего одна ночь. Задолго до Майка. – Эмбер забирается в машину и, заметив невольную усмешку на губах Оливии, корчит гримасу.

– Не могу поверить, что ты связалась с Шейном.

– А я не могу поверить, что он проболтался Блейзу.

– Зато я могу. Блейз – идиот.

– Согласна. И слишком часто бросает свой телефон где попало. Из дома без него выйти не может, но оставляет, например, в туалете. Ну и все такое.

– Что за придурок.

Эмбер поворачивает ключ.

– Шейн и раньше брал у меня телефон.

– И посылал с него сообщения Мейси?

– Нет, но пользовался так, будто это его телефон.

Чувство вины обрушивается на ее совесть, словно туча саранчи. Блейз говорил правду, а она не стала слушать его оправдания, потому что тогда пришлось бы признать, что у него есть чувства. Он крепко на нее запал. Она почувствовала это прошлой ночью, когда они лежали в постели, оба потные, облитые лунным светом.

Он провел вечер с Шейном и приехал пьяный. Его руки блуждали по ее телу, отыскивая самые чудесные местечки, и он шептал обещания, от которых ее пальцы сжимались в кулаки, а взгляд снова и снова устремлялся к двери, как будто она искала выход. Блейз хотел переехать насовсем, хотел не просто нескольких встреч в неделю, не просто ночевок. Он спрашивал, хочет ли она детей. Они могли бы взять собаку.

Она едва не бросилась к двери. Но это же Блейз. Забавный, игривый, знающий, как ее рассмешить. В его крови гулял алкоголь. Алкоголь развязал ему язык, вскружил голову.

Она закрыла глаза и усилием воли заставила себя расслабиться. Утром Блейз и не вспомнит, что говорил.

А потом на фото, присланное с телефона Блейза, отозвалась Мейси, и давние боль и обида затопили ее, как вода, хлынувшая через обрушившуюся плотину. Она повела себя бездумно, иррационально, особенно после всего, чем он поделился с ней ночью. Ей нужно было убедить себя, что он снова ее предаст. Не потому ли и нес всю эту чушь, что чувствовал свою вину?

Оливия захлопывает дверцу и ждет, пока Эмбер опустит стекло.

– Поболтаем завтра?

Подруга улыбается.

– Конечно. Хочу подробностей об обоих твоих парнях. О том, что сейчас на кухне, и о том, который вернется за своим скарбом. Всего хорошего. – Она уезжает, оставляя после себя эхо заливистого смеха.

Оливия смотрит на дом. Окна гостиной и столовой полыхают на темном заднике вечера. Какой странный, сюрреалистичный день. В ее доме сын Лили и Итана.

И что ей с ним делать? Может быть, свалить Джоша на Лукаса? Он ведь был ближе к Лили, и, возможно, у Джоша больше общего с дядей, чем с ней.

Писк телефона оповещает о входящем сообщении. Оливия бросает взгляд на экран. Заказ принят и уже в пути.

Она возвращается в дом. Джош сидит за кухонным столом, чистит апельсин. Кожура лежит перед ним аккуратной кучкой. Он разламывает апельсин и показывает Оливии.

– Персик.

Оливия удивленно смотрит на него. Джош выжидающе смотрит на нее. Она осторожно откашливается. Он что, шутит с ней так?

– Э… Знаешь, вообще-то это апельсин, ведь так?

Он опускает голову. Смотрит на апельсин чуть ли не с отвращением. Ноздри дрожат, и этим он напоминает Лукаса, когда тот злился. Потом вдруг швыряет слайс в раковину. Следом туда же летит и все остальное.

– Эй, да что с тобой? Вполне хороший фрукт. – Оливия достает из раковины апельсин и кладет на столешницу.

Джош вскакивает, оттолкнув стул, ножки которого жалобно царапают пол. Новый деревянный пол. Черт возьми, этому полу и года нет. Она отставляет стул и проводит ладонью по половицам, проверяет, не осталось ли царапин. Джош подбирает кожуру и кружит по комнате, как будто ищет что-то. Смотрит вопросительно на Оливию.

– Ключи?

– Ключи? – Она растерянно хмурится. Трет лоб. Что-то не так, и где-то в животе затягивается узелок беспокойства. – Я не понимаю, что ты имеешь в виду. И не могу дать тебе мои ключи, чтобы ты их выбросил.

Теперь уже хмурится Джош.

– Выбросил, – медленно повторяет он.

– Да, выбросил, – говорит она, склонив голову набок. – Ты ищешь мусорную корзину? – Она показывает на кожуру. – Мусор?

– Мусор. Да.

– Мы убираем очистки вот сюда. Ведро здесь. – Оливия показывает ящик под раковиной и замечает гримасу на лице племянника. – Вот, здесь. – Она откидывает крышку, под которой ютится компостное ведерко. Джош бросает туда кожуру от апельсина, отворачивается и вытирает лицо рукавом рубашки.

Оливия облегченно вздыхает – ей все же удалось расшифровать, что он хотел сказать, – но тут их взгляды встречаются, и она замечает странный блеск в его глазах. Опять что-то не так?