Дэвид Вебер - Венец рабов Страница 2

Несмотря на приступ своеволия, Антон не смог не ощутить тёплого чувства по отношению к королеве. В конце концов, он по-прежнему был лоялистом, хотя за годы, прошедшие после знакомства с Кэтрин Монтень, эта когда-то простая политическая философия обросла многочисленными фестончиками и завитушками. И данный конкретный монарх, если основываться на тех её действиях, что он видел с момента коронации, вызывал у него одобрение.

Впрочем, всё это знание было получено с большого расстояния. Он никогда не встречался с королевой Елизаветой, если не считать немногочисленные крупные официальные мероприятия.

Антон уловил едва заметное движение девушки, сидевшей рядом с королевой. Та коснулась маленькой консоли, прикреплённой к её креслу. Бросив взгляд в сторону, он заметил в ближней стене небольшой комнаты скрыто установленный видеоэкран. Сейчас экран был тёмен, но он подозревал, что королева и её компаньонка следили за ним всё то время, пока он шёл по коридору… а значит должны были слышать и его короткую беседу с Берри. Каждое их слово, если только микрофоны не были куда хуже того, что следует ожидать встретить во дворце самого продвинутого в плане электроники королевства галактики.

Такое открытие его не возмутило. Может в те времена, когда он работал на верфи Флота, он отнёсся бы к этому по-другому. Но многие годы работы в разведке - которую он по сути продолжал, хоть и частным порядком - привили Антону индифферентное отношение к скрытому наблюдению. Покуда в неприкосновенности оставалась его частная жизнь, под которой он понимал свои дом и очаг, его не сильно волновала возможная слежка в общественных местах. Нельзя сказать, чтобы ему никогда не приходилось заниматься тем же самым самому, а каковы бы ни были другие его недостатки, Антон Зилвицкий не был лицемером.

Кроме того, по улыбке королевы было очевидно, что та не чувствует себя оскорблённой. Уж скорее она казалась развеселившейся. Берри, когда до нёе это дошло, испытала видимое облегчение.

Но внимание Антона было приковано не к Берри. Пока они продолжали медленное движение к вычурным креслам, служившим неформальными тронами Елизавете и её компаньонке, Антон присматривался к сидевшей рядом с королевой девушке.

Сперва он посчитал, что никогда раньше её не видел, даже на фото- или голографиях. Однако, подойдя ближе, он начал улавливать сходство черт её лица с тем, что видел на немногих фотографиях, сделанных когда та была намного младше. Достаточно скоро Антон вычислил, кто она такая.

Последней подсказкой послужил её возраст. Антон не был экспертом по высокой моде, но даже для него было очевидно, что одеяние девушки было чрезвычайно дорогостоящим. Таким, которое следовало бы ожидать увидеть на дворянке, служащей советником королевы. Но для такой должности девушка была слишком юна. Разумеется, пролонг сделал оценку возраста достаточно трудным делом, но Антон был уверен, что эта девушка недалеко ушла от подростка, которым выглядела со стороны.

Значит, она собственно из королевской семьи, или близкая родственница, а из этого круга подходящая кандидатура была только одна. Тот факт, что кожа девочки была намного бледнее стандартного для Винтонов цвета, просто поставил последнюю точку.

Итак, это Руфь Винтон, дочь невестки королевы Юдифи Винтон. Биологическим отцом Руфи был капитан масадского капера, но она была удочерена младшим братом королевы Майклом, когда тот женился на бежавшей из плена Юдифи. Если память не подводила Антона - а память у него была феноменальной - девочка родилась после побега Юдифи, так что Майкл был единственным отцом, которого когда-либо знала Руфь. Сейчас ей должно было быть примерно двадцать три года.

Из-за неудачного происхождения девочки она не входила в линию наследования трона. Однако за исключением этого она во всех смыслах была племянницей королевы Елизаветы. Антон не понимал, что она здесь делает, но вопросу этому уделил не больше секунды. В конце концов, он не представлял, что сам здесь делает, поскольку вызов королевы был для него сюрпризом. Он был вполне уверен, что достаточно скоро получит ответы.

Они с Берри достигли той точки пола, которая на взгляд Антона отмечала подобающую дистанцию от Монаршей Особы. Он остановился и вежливо поклонился. Рядом с ним Берри сделала торопливую и нервозную версию того же самого.

Торопливую, да… но всё-таки слишком вычурную на вкус Антона. В какой бы степени ни избавился он от своего сельского происхождения с тех пор, как покинул Грифон много лет назад, Антон в полной мере сохранил воинствующий антиаристократизм горцев. Падение на колени, земные поклоны, шарканье ножкой и причудливые жесты - всем этим грешили аристократы. Антон предлагал Короне своё уважение и свою верность. И на этом, чёрт подери, всё.

Должно быть, он слегка нахмурился. Королева рассмеялась и воскликнула:

- Оставьте, капитан Зилвицкий! У девочки великолепный поклон. Возможно, пока слегка неуклюжий, но я узнаю руку Кэти. Не могу не узнать, с учетом того, в какие неприятности втравила меня Кэти в тот раз, когда мы с ней довели маэстро до бешенства, изображая балетные па вместо заданного нам упражнения. Разумеется, всё это было её идеей. Хотя нельзя сказать, что я поддержала её против своей воли.

Так уж вышло, что Антон слышал о том инциденте. Кэти как-то раз рассказала ему. Хотя она редко заговаривала на эту тему, девочками они с королевой были очень близкими подругами, пока нарастающие политические разногласия не порушили их отношения. Но даже после того между ними не было вражды на личном уровне. И не один только Антон замечал после возвращения Кэти из ссылки, что когда ей и королеве Елизавете случается встретиться, между ними всегда проявляется приглушенная теплота.

Правда, подобные встречи по-прежнему были редким делом, поскольку королева находилась в неудобном с политической точки зрения положении. Хоть сама Елизавета и разделяла враждебное отношение Кэти к генетическому рабству - как, если на то пошло, делало и собственно правительство Мантикоры, на официальном уровне - многочисленные политические враги Кэти никогда не упускали случая пошуметь о хорошо известных, хоть официально и отрицаемых связях той с Одюбон Баллрум. Несмотря на занимаемую Мантикорой по вопросу рабства позицию, Баллрум оставался в Звёздном Королевстве вне закона как "террористическая" организация, а его лидер Джереми Экс регулярно подвергался поношениям как самый безжалостный убийца галактики.

Отношение к этому Кэти и Антона - да и самой королевы, как был совершенно уверен Антон - было совершенно иным, но частное мнение одно дело, а публичная политика - другое. Соглашалась или нет Елизавета с позицией, занятой по отношению к Баллрум её правительством, это была официальная позиция. Поэтому, какими бы дружескими ни были её личные отношения с Кэти во время "случайных" встреч на публичных мероприятиях, королева тщательно избегала любого политического признания Кэти. Несмотря на то, - в этом Антон был абсолютно уверен - что никого сильнее королевы не порадовало бы, если бы Кэти сменила графиню Нового Киева на посту лидера Либеральной партии.

Елизавета снова рассмеялась.

- Во что только она меня ни втравливала! Раз за разом. Любимой мой выходкой - той, из-за которой она была отлучена от дворца на несколько месяцев, настолько это взбесило мою мать - был тот раз…

Она резко замолчала. Улыбка поблекла, став почти искусственной, но полностью не исчезла.

- Да, знаю, капитан Зилвицкий. А теперь она снова отлучена от Дворца - хоть не лично, но политически - и по моему приказу, не королевы-матери. Так уж вышло, что из-за этого я и просила вас прибыть. В определённом смысле.

Королева сделала небольшой жест, адресованный мажордому. Тот, очевидно, ожидал его. Мажордом и один из солдат, стоявших в карауле, подхватили два из стоявших у стены кресел и поставили их напротив королевы и её компаньонки.

- Прошу, капитан, присаживайтесь. Оба.

"Интересно", - подумал Антон. Лично он раньше с дворцовым этикетом не сталкивался, но многое о нём знал. Антон знал многое о большинстве вещей, которые имели хоть какое-то отношение к заботившим его вопросам. Он наверняка был не в курсе некоторых тонкостей, но правила о сидении в присутствии монарха были достаточно прямолинейны. Вызванному к монарху человеку либо предлагали кресло сразу, как он входил в зал, либо ему предстояло стоять на протяжении всей аудиенции. Разграничение случаев было достаточно чётким и зависело либо от статуса человека, либо от благоволения монарха, либо и от того, и от другого.

Такой половинчатый приём, на его взгляд, был способом королевы обозначить сложный характер предстоящего разговора. То, что человек, не отягощённый необходимым грузом дворцового протокола, выразил бы словами "посмотрим, получится ли у нас договориться".

Чувство юмора Антона было куда более ограниченным, чем у Кэти Монтень, но это никоим образом не означало его отсутствия. Поэтому, опускаясь в кресло, он боролся с импульсом ответить "тасуйте карты, я сниму".