Мир растений: Рассказы о культурных растениях - Алексей Всеволодович Смирнов Страница 7

Но вышло совсем не так. Вместо трав выросло просо. И совершенно неожиданно агроному пришлось убирать урожай зерна. Он, конечно, поинтересовался у местных жителей, что было раньше на месте выгона. Они припомнили, что лет восемнадцать назад на месте луга был такой же затравленный выгон. Бывший владелец распахал его и засеял просом. Убрав урожай по пласту, он оставил пашню зарастать травами, чтобы снова образовалась целина.

Но семена проса, очевидно, в тот единственный год осыпались и пролежали в почве восемнадцать лет. Они как бы законсервировались там, но всхожести не потеряли. Когда выгон вспахали, семена получили доступ к теплу и воздуху, Их хватило, чтобы обеспечить Романько непредвиденный урожай. Вот что наделал ветер, вытрясший из метелок лучшие семена.

Он и сейчас вовсю хозяйничает на полях проса. В Павлодарской области ветры очень сильные, и там пришлось пойти на крайнюю меру. Поделили поля на полоски в сто-двести метров шириною. На одной полоске — просо, на другой — житняк, кормовая трава. Потом снова просо, и опять житняк. Конечно, на таких клочках трудновато с механизмами. Им больший простор нужен. Но иного выхода пока у павлодарцев нет. А житняк надежно спасает от ветра.

Итак: ветер, жара, сушь — удел проса. В каждой местности каждый год они сочетались по-разному. И от этого у крестьян возникало великое множество своих доморощенных разновидностей проса. Больше всего их было в Саратовской губернии. В самом начале тридцатых годов саратовский агроном Б. Арнольд отобрал из этого пестрого разнообразия новый отличный сорт Саратовское-853. Зерна его были красными, как кровь. Оно давало большой урожай и очень вкусную кашу. Новый сорт быстро занял засушливый Юго-Восток. Прошло сорок лет, а он все еще держал за собой половину пашни.

Однако тут некоторые ученые стали говорить, что красная оболочка — слишком дорогое удовольствие. Если бы сделать ее потоньше, то возрос бы выход пшена. И вывели сорта с тонкой шелухой. Она была такая тонкая, что просвечивала насквозь и зерно проса становилось не красным, а кремовым. Кремовое созревало позже и давало урожай больше.

Когда же распределили зерно по хозяйствам и посеяли, то не собрали и того, что давало арнольдовское. Поспевая поздно, кремовое попадало под осенние дожди. Урожай падал. Тонкая оболочка оказалась слабой защитой и против болезней. В общем, охотников сеять новые сорта нашлось мало.

Недавно ученые решили подсчитать хорошие сорта. Увы, их оказалось не более десятка. Остальные — плохие. Почему же так мало хороших, приспособленных к невзгодам и переменам климата? Мог же Арнольд со своей бригадой вывести шедевр. Почему сейчас это стало трудным?

Известный просовед профессор М. Ильин отвечает так. Во времена Арнольда было множество разновидностей. Не было химических средств защиты. Не было удобрений. Шел естественный отбор. Что выживало само, то и оставляли.

Сейчас все стало по-иному. Поля хорошо защищены и удобрены. Почва хорошо разрыхлена. Даже в засушливом краю в ней с зимы запасено довольно воды. Тепличные условия! Какой уж тут естественный отбор! Он давно угас, и отбирать стало не из чего!

До сих пор шла речь о просе для людей. А ведь в нем заинтересованы и наши четвероногие спутники.

Девяностые годы прошлого века. Год за годом — засуха. Подряд несколько лет не удается озимая пшеница. Пересевать яровой пшеницей слишком поздно. Можно лишь посеять просо. Посеяли. Собрали столько, что сразу подешевело. Стало в два раза дешевле овса.

Продавать просо, чтобы купить овес для лошадей, сочли невыгодным. Кормить их просом? А можно ли? Опытом поделился оренбургский крестьянин И. Шумков. Он пытался не раз кормить лошадей просом, потому что в степном Оренбуржье это самый доступный корм. И вот что заметил.

Если давать лошадям просяную муку, они сначала с аппетитом набрасываются на нее. Потом новый корм приедается, и кони требуют другого. Просо бракуют.

Шумков размолол просяные отходы и предложил своим подопечным. История повторилась. Вначале набросились с жадностью. Через несколько дней забраковали. Шумков зачерпнул горсть муки и пожевал. Вкус был приятный, сладковатый, точно с сахаром. Когда же выплюнул муку, во рту осталась горечь. Ее придало муке масло, которое содержалось в «отолочьях» — просяных отходах.

Тогда наш опытник размолол цельные зерна проса, а заодно смолол муку из обрушенного пшена, которое готовил себе на кашу. И та и другая мука не имела горечи, но приторно-сладкий вкус сохранялся и здесь. Лошади, поев, охладели и к этому корму. Что же им не нравится: горечь или сладость?

Оставалось еще дать четвероногим просяную солому. Она у проса особая. Почти как сено, потому что не желтеет к моменту уборки, а остается зеленой. Ни у пшеницы, ни у других зерновых такой соломы нет. Увы, разборчивые кони отказались и от соломы.

Шумков, однако, руки не опустил. Он решил посоветоваться с другими крестьянами и отправился в поход по оренбургским селам. Некоторые крестьяне соглашались с путешественником и говорили: да, и просо горчит, и солома тоже. И кому захочется есть такую горькую еду? Другие возражали и утверждали обратное, что просяная солома отличная еда. Кони едят ее с охотой. И не только едят, но и поправляются на ней.

Шумков пожелал сам убедиться в правоте этих слов. Хозяин, один из тех, кто хвалил солому, привел нашего странника в конюшню, где стоял конь, недавно купленный на базаре. Купил тощего и худого, теперь же конь выглядел молодцом и выполнял самую тяжелую работу. Шумков заглянул в кормушку. Там лежала просяная солома, сдобренная просяными «отолочьями». Конь уплетал корм за обе щеки.

Хозяин зачерпнул горсть приятно пахнущей массы. На ладони заблестели знакомые кусочки просяной резки. Между ними Шумков заметил какую-то постороннюю примесь. Хозяин признался: это измельченные сорняки. Времени не хватило прополоть. Все просо сорняками заросло. Пришлось скосить и смолоть вместе с ними.

Вернувшись домой, Шумков не знал, как дождаться следующей весны. Он снова посеял просо, но теперь часть его нарочно не прополол. Убрал с сорняками. Солому измельчил вместе с пыреем, осотом и васильками. С тех пор наш опытник больше не бедствовал с кормом. Он смешивал просяную солому с обычным сеном и получал тот же результат. Сладкое просо быстро приедалось животным. Другие травы как бы разбавляли эту приторную сладость. А горечь тоже не оказалась помехой. Горький корм всегда усваивается лучше.

Остается очертить внешний вид проса. Куст из нескольких стеблей, высотой до пояса или даже до