Хавьер Субири - Чувствующий интеллект. Часть III: Интеллект и разум Страница 11

С) Разум как поиск не только обладает направлением, но также – именно поэтому – конститутивно неокончателен: неокончательность есть свойство разума. Разум всегда подвержен возможным «переделкам» канона, которые в силу этого становятся переделками разума. Очевидно, что переделка затрагивает содержание предъявленного в каноне, каков бы ни был характер этого предъявления: оно вовсе не обязательно должно сводиться к зрительному образу. Но все же самое существенное состоит в том, что такая переделка не только преобразует содержание предъявленного реального: она также изменяет само направление позднейшего поиска, позднейшего разума. А это значит, что само направление разума всегда неокончательно. Неокончательность не означает неистинности: это совсем другой вопрос, который я буду рассматривать позже. Неокончательность означает, что, даже будучи истиной, неокончательное есть такая истина, которая в силу своей собственной природы призвана быть если не обязательно отмененной, то, во всяком случае, преодоленной. Характер этого преодоления зависит от обстоятельств. Но преодолеваемое – именно в силу своей преодолеваемой и подлежащей преодолению природы – всегда будет формально неокончательным.

Динамичный, направленный и неокончательный: таков разум как разум формально ищущий. Этот ищущий характер, как уже было сказано, есть момент того модуса постижения, который свойствен разуму.

Итак, постижение есть актуализация реального. Поэтому, коль скоро разум имеет ищущий характер, это искание определяется модусом актуализации реального. Каков этот модус применительно к исканию? Вот вопрос, который мы должны разобрать, после того как подвергли анализу некоторые свойства искания.

Мы уже видели, что разум есть постижение, устремленное «к» тому, что по ту сторону поля, то есть в глубину. Эта устремленность не имеет негативного характера; другими словами, речь идет не о том, что поле выталкивает нас, если можно так выразиться, вовне того, что является полевым. Наоборот, полевое, несомненно, толкает нас из поля, однако внутри, а не вне самого реального как реального. Иначе говоря, устремленность «к» есть позитивная актуализация самой реальности по ту сторону полевого характера реальности. Существо вопроса заключено в этой позитивной актуализации. Поле толкает интеллект к реальной, но внеполевой реальности. И это устремление вперед, в котором актуализируется само то, к чему мы стремимся, есть именно то, что этимологически означает слово про-блема (от греческого προ-βάλλω, «бросать вперед»). В проблеме уже присутствует актуализация, то есть постижение реальности; но эта актуализация в то же время оказывается еще не вполне актуальной. Быть актуальным, некоторым образом не будучи актуальным, – вернее сказать, не будучи им вполне, – это и есть проблемность. Проблемность – это в первую очередь не характер хода, а характер самой актуализации реального. Реальное дает о чем поразмыслить; и это давание есть не что иное, как проблемность: нечто, что дается реальным. Реальность в обращенности «к» бросает меня в особую актуальность реального: в актуальность проблематичную. И эта актуальность реального, как модус актуализации, есть то, чем формально конституируется проблема. Именно поэтому проблемы не выдумывают: их обнаруживают, открывают. И только потому, что реальное актуализировано проблематично, – только поэтому постижение в силу внутренней необходимости будет и должно быть ищущим. Искание – это модус постижения проблематичной реальности, поскольку она проблематична. И это неизбежно так. Вполне возможно, что, будучи толкаемы проблематичным реальным, мы отступим, не пойдем дальше в постижении. Есть миллион проблем, мимо которых все проходят. Но, столкнувшись с проблемой, мы вынуждены или остановиться, или пройти мимо; и эта вынужденность есть не что иное, как искание. Пройти мимо – это форма постижения. Проблематичное, как таковое, определяет собою ищущее постижение. Это постижение может иметь негативный аспект прохождения мимо или позитивный аспект углубления в проблематичное. В свою очередь, такое углубление может иметь разные модальности. Искать может означать углубиться в проблему и «решить» ее. Но это – отнюдь не общее правило. Ибо, судя по всему, есть радикальные проблемы, которые строгое постижение, свойственное разуму, решить не в силах. Тогда углубиться в проблему будет означать всего лишь «рассматривать» ее. Рассмотрение проблематичного уже есть начало его решения. Но это решение может быть чем-то таким, к чему начавшееся рассмотрение только направляет и приближает нас, причем такое приближение в большинстве случаев имеет лишь «асимптотический» характер. В любом случае для ищущего разума формально существенно быть «рассмотрением».

Подведем итоги. Разум есть модус постижения, которому свойственны три характерных момента. Во-первых, разум есть глубинное постижение. Во-вторых, разум есть измеряющее постижение, то есть начинательное и каноническое постижение реального. Наконец, в-третьих, разум есть ищущее постижение.

Внутреннее единство этих трех моментов образует разум как модус постижения. Если мы захотим свести все это в одну формулировку, то скажем: разум есть постижение, в котором глубинная реальность актуализируется в модусе проблематичности и поэтому толкает нас к начинательному и каноническому исканию глубинного реального. Будем воспринимать эти фразы не как дефиницию в общепринятом смысле слова, а как описательное выражение того, что такое разум. Он есть нечто toto coelo [совершенно] иное, нежели то, что обычно понимают под разумом. Не будет лишним уточнить характер этого противопоставления.

D) Для философии обычным является понимание постижения как утверждения: постигать означает утверждать что-то о чем-то. Много страниц назад я назвал это логизацией постижения. Этой идее соответствует другая, согласно которой реальность и сущее тождественны: идея онтизации реальности. Оба отождествления неприемлемы, но для того, чтобы установить границы проблемы разума, нам сейчас важно сосредоточиться на логизации постижения. Логизация повлекла за собой некоторые представления о разуме, которые, таким образом, оказываются ущербными при самом своем возникновении. Как мы видели, под разумом понимали «способность к постижению начал», то есть способность к фундаментальным суждениям. А это ложно, потому что начало есть не начинательное суждение, а чистая чувствующая актуализация реальности как реальности-фундамента. Начало следует понимать не с точки зрения конципирующего постижения, а с точки зрения постижения чувствующего. Суждение – лишь один из модусов такой актуализации, а значит, нечто производное от нее. В силу этого начало есть «реальность как таковая»; и поэтому разум – это не способность к постижению начал, а начинательное постижение. Логизация постижения, повторяю, повлекла за собой некоторые представления о разуме, которые, на мой взгляд, неприемлемы. Не претендуя на полноту, мы можем свести эти представления к трем.

Согласно первому представлению, разум есть логическая строгость. В конечном счете, именно это дало повод к пониманию разума как рассуждения: рассуждение считалось высшей формой логической строгости. Логическая строгость заставляла усматривать в разуме нечто абсолютное. Эта идея в различных формах проводилась со времен Парменида, Платона и Аристотеля и достигла кульминации в философии Нового времени, у Лейбница. Строгость рассуждения опирается на строгие очевидности так называемых разумных начал, то есть на первичные концептуальные очевидности, которые у Лейбница сводятся к тождествам. Разум понимается как орган абсолютной концептуальной очевидности. Таким образом, над чувственностью парит абсолютная концептуальность разума. Разум представляется каноническим началом реального, потому что каноническое начало – это суждение, обладающее абсолютной концептуальной очевидностью. Если мы и выходим за пределы того, что схватывается в чувствовании, то именно в силу строгой логической необходимости. Так вот, это неприемлемо – не только в качестве идеи, но и в качестве фактического описания постижения. Потому что постигать означает не конципировать и судить, а чувствующе схватывать реальное как реальное: это не «логическое», а «чувствующее» постижение. И то, что ведет нас по ту сторону чувствующего постижения реального, есть не логическая необходимость, а чувствующая актуализация реального в обращенности «к»: реальное «к», а не логическая необходимость. Началом разума служат не первичные понятия и суждения, а реальность, физически схватываемая в обращенности «к». Разум – не орган абсолютных очевидностей, а орган хода постижения в глубину уже чувствующе постигнутого реального.