Сергей Соловьев - История России с древнейших времен. Том 10 Страница 21

Несмотря, однако, на то, что Сагайдачный умел жить в миру с панами, полного примирения с козаками в государстве не было и сильно занимал вопрос, нужно ли оставить козаков, или надобно их уничтожить? Мы видели, что этот вопрос был поставлен в договоре, заключенном русскими тушинцами под Смоленском с королем Сигизмундом; в 1617 году заключен был мир с турками, по которому поляки обязались не допускать козаков до плавания по Черному морю. Но козаки днепровские, точно так же, как и донские, не могли не громить турецких кораблей, иначе им негде было достать себе зипунов. Благодаря козакам мир с Турцией не мог быть надежен; поэтому опять поднялся вопрос: быть или не быть козакам? В 1618 году известный публицист польский, Пальчовский, признал нужным издать книжку: О козаках – уничтожить их или нет? Автор дает ответ отрицательный; по его мнению, истребить козаков бесчестно, бесполезно и невозможно. Бесчестно: ибо это значит исполнить требование неприятеля турка, истребить христиан, тогда как Украйна при дворах европейских считается единственною оградою христианства. Бесполезно: если не будем иметь соседями козаков, то будем иметь соседями турок и татар: что лучше? Невозможно: еще при короле Стефане хотели истребить козаков, да отложили намерение за невозможностью, а тогда козаков было гораздо меньше, чем теперь. Если кто скажет, что можно, немецких рыцарей уничтожили же, то отвечаю: «с немецким орденом Польша боролась 200 лет, пока его уничтожила; кто будет советовать начать двухсотлетнюю борьбу с козаками для их уничтожения, того надобно подвергнуть остракизму».

По смерти Сагайдачного, усилившиеся волнения религиозные, борьба униатских епископов с православными, усилившееся гонение на православных, убийство главного гонителя Кунцевича – все это выдвигало козаков на первый план, как защитников православия, тем более, что православная западнорусская церковь получила теперь в лице митрополита Иова Борецкого правителя энергического, не похожего на Онисифора Девочку и Михаила Рагозу. Борецкий понимал смысл того крика народного, который так обеспокоил Льва Сапегу: «Лучше в неволю турецкую, чем терпеть такие притеснения!» Но Борецкий не хотел идти в неволю турецкую: у него были под руками козаки, у него была еще Москва в виду. В конце 1624 года встало волнение в Киеве; войт Федор Ходыка да мещанин Созон вздумали печатать церкви православные; митрополит сейчас же дал знать об этом в Запорожье гетману Коленику Андрееву и всему войску; гетман прислал в Киев двоих полковников, Якима Чигринца да Антона Лазаренка, велел им в окольных киевских городах собраться с тамошними козаками и идти в Киев для оберегания веры христианской; полковники исполнили поручение, явились в Киеве в 1625 году после Крещенья, распечатали церкви и схватили Ходыку с теми мещанами, которые умышляли вместе с ним против православия.

Разумеется, такое распоряжение не могло обещать ничего хорошего Борецкому со стороны польского правительства, и вот в феврале 1625 года приехал в Москву от киевского митрополита луцкий епископ Исакий с просьбою, чтоб государь взял Малороссию под свою высокую руку и простил козакам их вины. Бояре отвечали Исакию: «Как видно из твоих речей, мысль эта в самих вас еще не утвердилась, укрепленья об этом между вами еще нет; про козаков ты сказал, что их столько не будет, чтоб стоять против поляков одним без помощи, и говоришь, что теперь Запорожское Войско идет на весну морем на турок: так теперь царскому величеству этого дела начать нельзя. А если вперед вам от поляков в вере будет утеснение, а у вас против них будет соединение и укрепление, тогда вы царскому величеству и святейшему патриарху дайте знать; тогда царское величество и святейший патриарх будут о том мыслить, как бы православную веру и церкви божии и вас всех от еретиков в избавленьи видеть». Исакий отвечал: «У нас та мысль крепка, мы все царской милости рады и под государевою рукою быть хотим, об этом советоваться между собою будем, а теперь боимся, если поляки на нас наступят скоро, то нам кроме государской милости деться некуда. Если митрополит, епископы и Войско Запорожское прибегнут к царской милости и поедут на государево имя, то государь их пожаловал бы, отринуть не велел, а им кроме государя деться негде»

Распоряжения козаков в Киеве и вмешательство их в дела крымские, где они поддерживали хана, враждебного туркам, жалобы султана по этому случаю – все это заставило гетмана польского Станислава Конецпольского, в конце сентября 1625 года, вступить в Украйну с 30000 своего войска и с 3000 немцев цесарских. Между русскими пошел слух, что Конецпольский пришел козаков уменьшить и, уменьша козаков, веру римскую в Киеве и во всех литовских городах ввести. В Каневе и Черкасах поляки много козаков побили и места их козацкие разорили. Выступив из Черкас, Конецпольский стал обозом в десяти верстах ниже Крылова; по ту же сторону Днепра стали обозом и козаки, пришедшие из Запорожья, и городовые, тысяч с 20, с полковниками Дорошенком, Измаилом, Олифером да с Пырским, что у них был гетманом в Запорогах. Гетманство дано было Измаилу. 26 октября произошел у них бой с поляками; последние одолели, козаки отступили и расположились над Куруковым озером, где поляки должны были их снова добывать с большою для себя потерею: несколько знатных людей у них погибло, убито было множество лошадей. Но потеря козаков была еще значительнее; они не видели более возможности держаться, свергнули Измаила, выбрали в гетманы Михайлу Дорошенка и вступили в переговоры с Конецпольским. Комиссия, собравшаяся под председательством Конецпольского в урочище Медвежьи Лозы, объявила козакам следующие обвинительные пункты: 1) Непослушание их республике обнаружилось в частых походах на море, навлекших на Польшу войну турецкую: козаки выходили в море в то самое время, когда знатный посол польский, пан конюший коронный, обещал от них покой султану. 2) Войско Запорожское ссылается с Москвою, с которою у Польши верного мира нет, одно кратковременное перемирие; козаки дают московскому титул царский; ссылаются с Шагин-Гиреем крымским без ведома республики; заключили союз с ним и людей на помощь ему посылали. 3) Козаки принимают к себе людей духовных (например, иерусалимского патриарха), разных обманщиков, которые называются цариками турецкими, господариками волошскими. 4) Вопреки власти королевской козаки сажают других митрополитов и владык при жизни старых. 5) Подданные шляхты и державцев, отказавшись от послушания господам своим, с помощью козаков нападают на последних, как на злодеев, землю себе берут, пожитки и доходы у людей заслуженных отнимают. 6) Недавно на Киев напали, войта, человека доброго, и попа своей религии невинно умертвили, иных в тюрьму посажали и на поруки отдали, имение отняли; на монастырь киевский неприятельски напали, землю у него отняли и хутор на ней поставили; наместника подвоеводского обесчестили. Разных чинов людям, духовным, светским, горожанам и жидам неслыханные обиды сделали. Из этих обвинений вытекали следующие требования: 1) Чтобы выданы были на казнь все те, которые начальствовали в походах против турок во время посольства конюшего коронного, также все те, которые были виновниками убийств киевских, богуславских, корсунских и наездов на домы шляхетские. 2) Чтоб те, которые ездили послами в Москву, под присягою показали, с чем туда ездили, и грамоты, полученные от московского, отдали в руки комиссарам. 3) Чтоб объявили, куда девали царика Ахию? 4) Чтоб сожгли челны в присутствии посланцев комиссарских. 5) Чтоб с тех пор ни один козак запорожский ни Днепром, ни Доном не выходил в море. 6) Так как в козаки бегают подданные от панов своих, ремесленники от ремесел и своевольством своим чернят славу козацкую, то король не позволяет увеличивать число козаков. Имена всех козаков и домы, где в каком месте живут, должны быть написаны на одном реестре и за рукою старшего отосланы в казну королевскую. 7) Козаки должны повиноваться тому старшине, которого, по воле королевской, гетман коронный даст им из их же среды. На этот раз гетман утверждает Дорошенка. 8) Козаки не должны вмешиваться в управление староствами. 9) Козаки, обвиненные в насилиях людьми разных чинов, должны быть немедленно преданы суду. 10) Козак, обвиненный в чем-нибудь, судится сотниками, в присутствии подстаросты; если козак жалуется не на козака, то последний судится подстаростою, а сами козаки между собою судятся своим судом. 11) Козаки не должны сноситься с иностранными государями, постановлять с ними что-либо и вступать к ним на службу.

Козаки отвечали на обвинения: 1) Люди, начальствовавшие в походе против турок в бытность конюшего коронного у султана, еще до срока выданы и отосланы на сейм для наказания. А так как нам жалованье королевское, обещанное на прежних комиссиях, не доходило, то мы должны были сами о себе промышлять. 2) В Москву посылали мы по давнему обычаю, чтоб московский не переставал присылать нам казну. Что же касается до сношений с Шагин-Гиреем, то волна прибила к крымскому берегу товарищей наших, шедших с Дону для добычи; этих голодных людей Шагин-Гирей взял к себе в службу и потом прислал к нам со всеми христианами, сколько их там отгромили; притом Шагин-Гирей обязывался заключить мир с королевством Польским, и нам казалось, что не должно было откладывать такого дела. 3) О патриархе и других духовных король давно знает, мы и духовные наши пред ним оправдались. 4) Относительно приезда цариков турецких, московских и господариков волошских мы себя виноватыми не считаем, потому что искони вольно всякого титула людям за Пороги приезжать и отъезжать. 5) Мы обязаны взыскать людей, обвиненных в наездах и грабежах. 6) Относительно войта киевского, попа и других отвечаем: видя, что делается в княжестве Литовском, на Белой Руси, на Волыни и Подоле, какие притеснения терпят церкви наши старой религии греческой, как не позволяют духовным нашим отправлять в них богослужение, выгоняют их из приходов, отдают во власть униатам, остерегаясь, чтоб и нам того же не было, видя, что, по поводу этого попа, войт в Киеве не только церкви печатает, доходы отнимает, но и митрополита и нас ругает, видя все это, могли ли мы терпеть? Отдаем на рассуждение ваших милостей. 7) Земля, взятая у монастыря киевского, принадлежала церкви св. Василия, а не ему. 8) В Корсуне и Богуславе была месть за тиранское пролитие крови христианской. 9) Царик Ахия как пришел неведомо откуда, так и ушел неведомо куда. 10) Мы готовы сжечь челны, как скоро получим за них вознаграждение. II) Паны урядники, получая подарки, позволяли всякому уходить к нам: вот и набралось к нам множество народу из ремесленников; но теперь мы охотно отделим от себя всех неспособных к войне. Комиссия постановила, что вперед козаки будут повиноваться только тому старшему, которого утвердит король и коронный гетман; если этот старший не будет исполнять своих обязанностей, то козаки должны принести жалобу королю и коронному гетману и просить смены старшего; то же должны делать и по смерти старшего. Но если б козацкое войско находилось в дальнем расстоянии от короля или гетмана, то козаки могут избрать старшего из среды себя и вручить ему правление до тех пор, пока король и коронный гетман одобрят избранного. Форма присяги старшего была следующая: «Я, Михайла Дорошенко, клянусь господу богу, в троице святой единому, что пресветлейшему королю польскому Сигизмунду III и его наследникам и Республике Польской в сей должности моей, согласно воле его королевского величества, во всем верность и повиновение сохранять буду, соблюдая во всем повеления его королевского величества и республики, укрощая всякое своеволие и непослушание, а именно: ни я сам, ни посредством других против турецкого императора, ни сухим путем, ни морем, не буду ходить и воевать, разве только по повелению его королевского величества и республики. Напротив того, если б кто из войска его королевского величества, мне вверенного, или же кто со стороны вознамерился то сделать и я про то знал бы, то обязываюсь доносить об этом его королевскому величеству и коронному гетману и таковым нарушителям королевского повеления сопротивляться. Никаких полчищ собирать и созывать без соизволения его королевского величества не буду, и даже таковые, по обязанности моей, стану преследовать; а также все условия, в самомалейших пунктах в бумагах панов комиссаров на Медвежьих Лозах прописанные, я со всею моей дружиною исполнять буду». Эти пункты были следующие: число реестровых козаков назначается 6000; они пользуются всеми правами, полученными от прежних королей польских и ныне царствующего Сигизмунда; им позволяется снискивать себе пропитание торговлею, рыбною ловлею и охотою, но без вреда угодьям старостинским; кроме того, ежегодно назначается им от короны 60000 злотых жалованья; старшинам назначается особое жалованье. Из 6000 реестровых козаков 1000 или более должны находиться за Порогами, наблюдая за движениями врагов. Если сам старший отправится в Запорожье, то вместо себя оставляет способного человека. Козаки не должны выходить Днепром в море и начинать войну с каким-либо соседним государством, и потому все морские лодки будут сожжены в присутствии комиссаров. Козак не может жить на земле прежнего пана своего, если не хочет ему повиноваться; ему дается 12 недель сроку для очистки дома и земли. Войску ни в какие дела, ему не принадлежащие, не вмешиваться; союзов с соседними державами ни под каким предлогом не заключать, послов от них не принимать и в службу иностранных владетелей не вступать.