Джордж Манро - Петербург в царствование Екатерины Великой. Самый умышленный город Страница 26

Обер-полицмейстера и офицеров полиции назначал Сенат, благодаря чему он постоянно был вовлечен в городское управление. Эти назначения формально одобрялись губернским правлением. Квартальных надзирателей выбирала Управа благочиния, но таких, чтобы устраивали обитателей квартала. Помощники квартальных – квартальные поручики (по одному на квартал) избирались населением раз в три года. В каждом квартале полагалось иметь словесный суд, рассматривавший дела о мелких проступках; председателя словесного суда избирали жители квартала. Кандидатуру квартального поручика, а также и словесного судьи должен был одобрить начальник полиции. Таким образом, местные жители сохранили право голоса при выборе полицейских чиновников, но только на низшем уровне.

Патрулирование города возлагалось не столько на полицию, сколько на армию. Воинская команда, подчинённая губернскому правлению, выставляла и пешие патрули, и драгун для охраны дорог, ведущих в город. В Санкт-Петербурге она насчитывала несколько сотен офицеров и солдат. Кроме того, в городе обычно размещалось пять армейских батальонов, которые привлекались к караульной службе, ежемесячно сменяясь[239].

Если реформа 1782 г. полностью преобразила организационное устройство полиции, то больших изменений в её функции она не внесла. Часть из них была сразу же подтверждена, другие несколько изменены указами последующих лет. Так, к полицейским полномочиям прибавился контроль над судами, которые ведали мелкими проступками, – словесные суды перешли под надзор полицмейстера. В рамках реформы никакого решения по вопросу o комплектовании пожарных команд не последовало, но указом 1784 г. была установлена самая надёжная и наименее тягостная за всё время система формирования пожарной службы. Согласно этой системе, из общего числа петербургских частных домовладений были отобраны полторы тысячи, на которые возложили обязанность выставлять дозорных[240]. Для организации дозорной службы год делился на три части, и в продолжение каждой трети года 500 домовладений несли дежурство. Не попавшие в число полутора тысяч дома, с которых не требовались дозорные, должны были помогать при тушении пожаров людской силой. Сверх того, наняли на постоянной основе примерно пятьсот пожарных, которых распределили по разным городским частям пропорционально населённости и величине последних. Их жалованье, как уже упоминалось, брали из налогов с тех домовладельцев, что не несли полицейские повинности живой силой. Жалованье пожарных было очень низким и составляло 36 руб. в год плюс не меньше пятидесяти копеек за тушение каждого пожара[241].

Из-за такого низкого жалованья полиции было очень трудно найти и удержать на месте добросовестных работников для низшего звена пожарной охраны. К концу екатерининского царствования полицейским властям пришлось отказаться даже от самых умеренных требований при найме и принимать на службу всех подряд. Так, в 1792 г. вышло разрешение нанимать кучеров для пожарных карет, а также и самих пожарных из праздношатающихся[242], то есть годились все, кого удавалось найти. Конечно, дело от этого страдало, ведь благодаря подобным мерам вряд ли удавалось набрать более умелых и усердных служащих, чем те, кто в прежние времена участвовал в пожарной самообороне. В конечном счете состояние пожарной службы, наверное, ухудшилось. В этой, как и в других сферах полицейской ответственности, на протяжении екатерининского царствования перед полицией ставились задачи, не разрешимые с теми средствами, которые на них выделяли.

Другие должностные лица

Одним из новых административных органов, созданных губернской реформой 1775 г., был Приказ общественного призрения. Хотя он входил в состав системы губернского правления, а не городской администрации, тем не менее орган этот основное внимание уделял делам столицы. В него входило семь человек: губернатор и по двое членов от Губернской канцелярии, Верхнего земского суда и Верхней расправы[243]. По мере того как число общественных больниц, благотворительных учреждений, приютов для душевнобольных и школ в городе росло, соответственным образом расширялись и задачи Приказа общественного призрения. В Санкт-Петербурге было мало выборных должностных лиц. Избиравшиеся на местах полицейские чиновники упоминались выше. Избирались также члены городского магистрата. Кроме членов магистрата купцы и ремесленники из своей среды выбирали старейшин, представлявших их в ряде правовых и административных вопросов. До 1785 г., как и после этой даты, старейшины гильдий и цехов также участвовали во внутреннем управлении каждой группы.

Указом 1767 г. о созыве Комиссии по составлению законодательного Уложения было предусмотрено ещё одно выборное должностное лицо. Кроме депутатов Уложенной комиссии тогда впервые был избран городской голова. Хотя роль городского головы была лишь номинальной и не предусматривала никакой власти, всё же начиная с выборов 1767 г. его переизбирали каждые два года. После 1772 г. выборы городского головы происходили вместе с выборами магистрата каждые три года[244].

Суды

Учреждая городские магистраты, Пётр Великий наряду с административными обязанностями возложил на них судебные функции в отношении горожан. Главный магистрат в Санкт-Петербурге, как и все магистраты, являлся «сословным» судом, в том смысле, что его юрисдикция распространялась только на торговый люд и на ремесленников. Кроме того, существовали три параллельные системы низших и высших судов – для дворян, мещан и крестьян. Теоретически все гражданские и уголовные дела естественным образом подпадали под юрисдикцию одного из них. Но вскоре опыт показал, что требовалась четвёртая параллельная система (во всяком случае, для Петербурга и Москвы), которая охватывала бы тех людей, которые не входили в три вышеназванные сословия, а именно: городских жителей, не имевших недвижимости, служителей придворного ведомства, а также военных или гражданских служащих, зачастую обитавших в слободах[245]. Такой институт под названием надворного суда был учрежден в столичных городах в качестве судебного органа, параллельного магистрату, и имел верхнюю и нижнюю палаты. Эпоха Екатерины унаследовала также городской сиротский суд, подчинённый магистрату, – это тоже был сословный суд, занимавшийся исключительно делами торгового и ремесленного населения. И наконец, как и другие города, Петербург имел словесные суды, учрежденные в 1727 г. для рассмотрения гражданских исков при минимальных формальностях и без обязательных письменных протоколов. Члены всех этих судов набирались из купцов, ремесленников и других лиц, подлежавших их юрисдикции. До 1775 г. единственным учреждением, перекрывавшим все сословные границы, была Розыскная экспедиция, организованная в 1763 г. при Сенате. Как отмечалось выше, этот особый орган располагал полномочиями расследовать, рассматривать в суде и выносить приговор по делу любого человека, обвинённого в уголовном преступлении. Созданный в подражание такому же органу в Москве, он применялся для того, чтобы ускорить ход правосудия или обеспечить нужную его форму в случаях, особо интересовавших власти. По мнению Дж. ЛеДонна, большинство уголовных дел в Петербурге, независимо от сословной принадлежности обвиняемых, с 1763 по 1780 г. рассматривала Розыскная экспедиция. Затем, когда, согласно закону 1775 г., официально приступила к работе новая администрация Санкт-Петербургской губернии, Розыскная экспедиция перестала функционировать[246].

Как правило, апелляции по уголовным и гражданским делам подавались из магистрата и других судов в Юстицколлегию. Высшим апелляционным судом служил Третий департамент Сената. Эта судебная иерархия и составляла ту систему, через которую проходили буквально все дела, возникавшие в Петербурге. Насколько эффективной она была, мы оценим в следующей главе.

Но хорошо ли, плохо ли работали муниципальные суды в Санкт-Петербурге после того как XVIII столетие перевалило за середину, всё равно – в целом судебная система Российской империи требовала преобразования. Екатерина пыталась исцелить недостатки правовой системы в ходе губернской реформы 1775 г. Взяв за основу уже существующие суды, реформаторы установили более чёткое взаимное соподчинение и параллельность органов правосудия в рамках традиционной структуры раздельных судов для дворян, мещан и крестьян. Реформированная судебная система вступила в силу в Санкт-Петербурге в 1780 г., тогда же, когда пришло в действие и новое губернское устройство. При таком положении дел в Петербурге появилось два магистрата. Старый Главный магистрат потерял своё значение (хотя формально его упразднили только в 1785 г.), и его сменили Санкт-Петербургский Городской магистрат, имевший юрисдикцию только над горожанами, зарегистрированными в Петербурге, и Санкт-Петербургский Губернский магистрат, выступавший в роли апелляционного суда между магистратами разных городов губернии и гражданской и уголовной палатами губернского правления. Количество словесных судов в городе увеличилось до десяти, по одному на каждую городскую полицейскую административную часть. Сверх того, для губернии в целом был учрежден совестный суд. Фактически располагаясь в Санкт-Петербурге, он мог, по сути дела, считаться городским, потому что Петербург, повторяем, был единственным важным городом во всей губернии. Совестный суд слушал дела с участием представителей любых сословий, потому что имел в своем составе по два судьи от дворян, горожан и крестьян, которые и рассматривали иски, касающиеся их собратьев. Дела поступали в этот суд по требованию или по апелляции одной из сторон; целью его было смягчение суровости закона в делах, требовавших снисхождения к преступникам, например несовершеннолетним или слабоумным («совестный разбор и осторожное и милосердное окончание дел»)[247].