Фридрих Карл фон Савиньи - Обязательственное право Страница 27

с. Прочие договоры.

Возникновение корреальности из стипуляции (и письменного контракта) было, быть может, единственным в древнейшем периоде; но уже в эпоху классических юристов признавалось за несомненное правило, что подобное отношение может быть основано на договорах bonae fidei, на простом соглашении, т. е. без стипуляции. Это явление не следует считать простым отступлением от принципов в интересах облегчения гражданского оборота; напротив, оно было прямым последствием более общего принципа, по которому во всей упомянутой категории договоров всякое неформальное, дополнительное соглашение должно было охраняться иском[276].

Замечательное место из Папиниана, выражающее последний принцип, гласит[277]:

Eandem rem apud duos pariter deposui, utriusque fidem in sоlidum seсutus[278], vel eandem rem duobus similiter[279] commodavi; fiunt duo rei promittendi[280], quia non tantum verbis stipulationis, sed et ceteris contractibus[281], veluti emtione, venditione, locatione, conductione, deposito, commodato, testamento[282].

Принцип, высказанный здесь в общей форме, сформулирован в другом месте в частных приложениях, а именно к купле, найму, а также конституту[283]. Последний, как договор преторский, необходимо был по существу своему свободен, подобно контрактам b. f. в цивильном праве.

В приведенном месте, содержащем общий принцип, так же как и в частных его приложениях, речь идет только о многих должниках такого рода (о пассивной корреальности), а не о многих кредиторах; потому здесь возможно сомнение: возникало ли корреальное отношение и между кредиторами, вступавшими в договоры упомянутой категории? Уже одна аналогия со стипуляциею (duo rei stipulandi) могла бы рассеять это сомнение; сверх того, есть еще один текст, ясно признающий корреальность многих кредиторов при поклаже (depositum), следовательно, при одном из договоров рассматриваемого разряда[284]. Редкое упоминание об этой корреальности, могущее возбудить сомнение в ее приложимости, объясняется тем обстоятельством, что пассивная корреальность во всех отношениях является более употребительною и важною, нежели активная (прим. f).

Обобщая все сказанное, можно было бы заключить, что в одном из важнейших и употребительнейших контрактов, а именно в займе, невозможно было самостоятельное образование корреального отношения, и что для этого всегда требовалась стипуляция. Заем не есть договор bonae fidei, и потому к нему буквально не подходит категорическое изречение Папиниана со специальными его мотивами (прим. о). Но, с другой стороны, заем не получает, подобно стипуляции, своей обязательной силы из положительно определенной фор мы выражения воли; напротив, он заимствует ее из естественного акта передачи и получения собственности – акта, который сам по себе не рождает солидарного обязательства многих должников, так как собственность в деньгах может быть перенесена или на одного во всей целости, или на многих по частям. Однако необходимо допустить, что и при займе отношение корреальности может образоваться простым неформальным соглашением без посредства стипуляции. Уже в эпоху древних юристов были признаны многие упрощения в форме стипуляции. Подобное же упрощение было впоследствии распространено и на заем.

Действительность дополнительных к займу договоров как самостоятельных выражена следующим изречением Ульпиана[285]: «Omnia, quae inseri stipulationibus possunt, eadem possunt etiam numerationi pecuniae: et ideo et conditiones».

К числу этих дополнительных, действительных самих по себе договоров, конечно, принадлежало и корреальное отношение, и не подлежит сомнению, что оно составляло одно из условий, quae inseri stipulationibus possunt. Отсюда последовательность привела к тому, что при займе солидарное обязательство могло образоваться вследствие неформального договора, без стипуляции, в качестве дополнения к передаче и получению денег.

Признание этой последовательности доказывается тремя рескриптами Диоклетиана, в которых заем сам по себе (реальный контракт) и стипуляция представляются рядом, как соотносительные, альтернативные источники солидарного обязательства[286]. По действующему праву заем, без всякого сомнения, положительно уравнен в этом отношении с прочими договорами.

d. Последняя воля[287].

Корреальное отношение установляется последнею волею в том случае, когда наследник обязан уплатить легат одному из многих легатарей, становящихся вследствие этого duo rei credendi. Здесь наследнику предоставляется право выбора между ними; в случае его медлительности один из легатарей может начать иск о целом легате, причем прочие легатари исключаются[288]. В древнейшем праве был возбужден спор: следует ли причислить сюда и тот случай, когда наследодатель выразился: «Illi aut illi do lego vel dari volo», и в каком смысле понимать такое выражение? Юстиниан решил, что aut следует принимать в смысле et и что каждый легатарь должен получить половину легата, т. е. в данном случае корреальность была отвергнута[289].

Наоборот, завещатель может возложить на каждого из многих наследников один легат in solidum. Тогда легатарь имеет право выбора наследника, от которого желает потребовать весь легат[290].

e. Судебное решение.

Когда по одному и тому же решению многие приговорены к платежу одной суммы, то дело представляется в том же виде, как и при договоре. По общему принципу, обязательство относится к каждому из них только в части без круговой ответственности прочих. Тем не менее по решению каждый может быть привлечен к ответственности в случае несостоятельности других; наконец, решение может пойти еще далее, обязав их солидарною ответственностью. Тогда оно становится источником настоящего корреального отношения, не отличаясь от источников, указанных выше L. 1. 2 С. si plures (7. 55); L. 43 de re jud. (42. 3). Решительны начальные слова первого из этих мест: «Si non singuli in solidum… condemnati estis». Следовательно, корреальность в решении является уместною и возможною. Подобный случай бывает именно тогда, когда существование пассивной корреальности прямо оспаривается и когда веритель ищет со всех должников и решение признает оспариваемую корреальность. Ср. об этом: Glück, т. 4, стр. 517; Mühlenbruch II, § 491.

§ 18

III. Лица в обязательстве. B. Корреальное обязательство. Следствия

Изложению следствий корреальности необходимо предпослать два замечания. Во-первых, следствия эти одинаковы и для активного, и для пассивного корреального отношения, так что всякое древнее указание в пользу одного должно служить доказательством и для другого; во-вторых, правила, которые мы здесь укажем, приложимы также и к акцессорным корреальным отношениям (§ 17, f), кроме модификаций, которые могут быть изложены при акцессорных обязательствах вообще.

Во главе всех последствий стоят два простейших и несомненных:

A. Всякий веритель имеет право требовать от общего должника полного удовлетворения[291].

Всякий должник обязан ответствовать перед общим кредитором в полной претензии. Впрочем, это право общего кредитора; если он предпочитает преследовать каждого должника по отдельности, то имеет и на это право, так как подобный процесс представляется только облегчением для должников[292]. Если один из должников препятствует положительными своими действиями исполнению обязательства (например, убивает обещанного раба), то за это отвечают прочие; напротив, просрочка (mora) одного (как простое упущение) не вредит остальным должникам[293].

B. Удовлетворение одного верителя погашает в то же время претензии прочих, независимо от того, будет ли это удовлетворение вынужденное или добровольное. То же последствие наступает, когда все кредиторы получат удовлетворение претензии по частям[294].

Также и наоборот: каждый из должников может удовлетворением со своей стороны погасить долг всех остальных[295] или же удовлетворение может быть совершено каждым должником по частям[296].

Кроме удовлетворения есть еще много других фактов, влекущих за собою более или менее полное прекращение обязательства, и также следует определить влияние их на корреальное отношение, но здесь мы встречаем много затруднений и сомнений. Основательное исследование этого вопроса возможно только в учении о прекращении обязательств и для нашей цели достаточно коснуться только одной его части. Эти факты сводятся к четырем категориям:

Суррогаты удовлетворения (ведущие к тем же последствиям, только иным путем).

Согласие воль участвующих лиц о прекращении обязательства.

Факты, касающиеся иска и процесса.

Случайные факты.

Особенное затруднение при этом исследовании заключается в том, что категории не отделяются друг от друга резкими границами, так что отдельные факты могут быть отнесены то к одной из них, то к другой.

Приступая к изложению целого ряда отдельных фактов, я при каждом из них постараюсь ответить и на вопрос: имеет ли он погашающее влияние на корреальное обязательство (как и действительное удовлетворение), или нет[297]?