Эдвард Аллворт - Россия: прорыв на Восток. Политические интересы в Средней Азии Страница 41

Февральская революция 1917 года

Февральская революция 1917 года встретила положительный отклик в Средней Азии, поскольку имперская власть была наконец свергнута. Эмоции били через край. Война обнажила все проблемы, вызванные русским присутствием. Националистические требования, вызревшие постепенно из устремлений к духовному обновлению, вышли на заре Февральской революции на первый план. Как отнесется к ним новый режим? Какие решения национальных проблем он предложит?

Временное правительство, сформированное на руинах монархии, не занимало единой и определенной позиции по национальному вопросу. Оно было сковано в выборе позиции взятым на себя прежде обязательством продолжать войну. Это правительство быстро сообразило, что проблема угнетенных национальностей воспринимается легче, когда они являются орудием в борьбе против имперской власти, а не когда они сами обретают власть. Решение конкретных вопросов было отложено до созыва Учредительного собрания. 19 марта правительство просто предложило нациям декларацию о правах. Она сводилась к равенству людей вне контекста национального вопроса. Таким образом, неравенство индивидов было упразднено в рамках различных меньшинств, как и среди русских, но неравенство национальностей косвенно, а иногда явно сохранялось. Так как трудности Временного правительства возрастали, оно принялось отождествлять особо шумно выражавшиеся националистические устремления с угрозами революции, которые стали очевидными, когда большевики принялись настраивать националистические движения против правительства.

Считая себя защитником революции, Временное правительство постепенно стало проводить жесткую политику в отношении националистических устремлений нерусских народностей. И только провалы вне России и напор растущего национального движения заставили его сделать поворот на 180 градусов. 25 сентября 1917 года правительство провозгласило право на самоопределение всех народов, которое заложит Учредительное собрание. Но было слишком поздно. Близился час большевистской революции, и в любом случае разные нации уже настроились против Временного правительства, которое принесло им одно разочарование.

Население Средней Азии встретило Февральскую революцию со смешанными чувствами. Среди местных жителей, пострадавших от репрессий 1916 года, преобладало чувство облегчения. Они не принимали участия в новых событиях, поскольку шрамы насилия все еще сохранялись, но падение царизма вселило в них надежду. Реакция русских священников, чиновников и поселенцев была не менее единодушной: надо что-то сделать, чтобы спасти здешнюю русскую власть и ее позиции.

Генерал-губернатор Куропаткин, узнав о событиях в Петрограде, заявил, что поступает на службу революции, и предложил ташкентскому Совету организовать оборону «против туземных мятежей». Временное правительство поддержало его, поскольку один из декретов предписывал командирам и солдатам оставаться на местах. Этому приказу особенно следовали в Туркестанском крае, где образовавшиеся в марте Советы отвели местному населению минимальную роль. Такая лояльность объяснялась также присутствием в регионе ряда бывших военачальников России, которые принимали участие в подавлении всех местных революционных выступлений за последние 20 лет.

Лишь в апреле 1917 года старый режим уступил место новым политическим силам. Временное правительство заменило власть бывшего губернатора Туркестанского края Временным исполкомом, а Степной край попал под управление центральной власти. Куропаткина посадили под домашний арест, и 7 апреля учредили Туркестанский комитет Временного правительства под председательством Н. Н. Щепкина, бывшего представителя в Думе от кадетов. В члены комитета вошли русские Преображенский, Ляповский, Алпатьев и Шкапский, кроме того, четыре мусульманина (не все были местными уроженцами): генерал Давлетшин, Садри Максудов, Мухамеджан Танышбаев и Алихан Бокейканов.

Многие члены комитета представляли Конституционно-демократическую партию (кадеты), и это не способствовало подчинению комитету образовавшихся Советов, особенно в Ташкенте. Совет Джизака 22 апреля потребовал отчета от комитета, обвинив его в том, что он создан деятелями прежнего режима. В мае краевой совет, избранный I съездом Советов Туркестана (7–15 апреля 1917 г.), отстранил от власти Щепкина и некоторых его помощников. Наливкин, заседавший во Второй Думе, стал председательствовать в комитете.

Жителей больше волновала участь мусульманских организаций, в которых они видели залог своей будущей судьбы. В марте 1917 года образованные азиаты, боровшиеся за реформы, собрались в Мусульманском совете (Шура-йе Ислам). В это время консерваторы произвели перегруппировку своей организации, возглавляемой муллой Шерали Лапиным, в которой доминировало духовенство. С 16 по 23 апреля эти организации собрали первый региональный Мусульманский съезд в Ташкенте. 450 делегатам съезда, включая 93 русских, следовало обсудить будущее Средней Азии в составе нового Российского государства.

Выводам съезда недоставало определенности. Хотя съезд ожидал от Временного правительства создания нового государства на демократических и федеративных основаниях, он не пояснил, примут ли делегаты съезда участие в формулировании принципов этого федеративного государства или нет? Будет Средняя Азия автономным или условно независимым образованием? Единственный пункт, по которому мусульманские делегаты съезда заняли определенную позицию, состоял в том, что их судьбу Россия не должна решать в одностороннем порядке. Съезд принял резолюции с требованием прекращения русской колонизации и возвращения конфискованных земель местным жителям. В частности, было решено создать в Туркестане Центральный совет мусульман, который получил известность под названием Национальный центр (Милли марказ).

Национальный центр и конференции мусульман

Впервые с тех пор, как Средняя Азия вовлеклась в националистическое движение, местные граждане взяли судьбу региона в свои руки. Лидировали в этом процессе казах Мустафа Чокаев (1890–1941), который представлял Степной край в Четвертой Думе, а также Махмуд Ходжа Бехбуди, Убайдулла Ходжа, Асадулла Ходжаев, Абиджан Махмуд и несколько других менее известных представителей среднего класса. Руководители Мусульманского центра, как и те, кто представлял их на местах, такие как Насир Хан-торе в Фергане, Танышбаев в Семиречье, туркмен Ораз Сердар в Ашхабаде и другие, являлись либералами, мечтавшими о возрождении. Вплоть до Октябрьской революции Национальный центр отстаивал интересы местного населения, он также участвовал в работе съездов, собиравших всех мусульман России.

Национальный центр от имени Средней Азии участвовал в таких мероприятиях, как Общероссийский съезд мусульман. Он проходил в Москве с 1 по 11 мая 1917 года. На нем присутствовало более 800 делегатов, включая 300 представителей духовенства. Съезд, принявший несколько важных решений, сохранял различия в подходе к вопросу об отношениях между мусульманами и Российским государством.

Фракция «унитаристов», состоявшая главным образом из татар и возглавляемая лезгином Цаликовым, отстаивала идею национальной (экстерриториальной) культурной автономии (Милли Мадани Мухтарият) в унитарной республике. Сторонники предложения Цаликова усматривали в федеративном государстве тормоз экономического и социального прогресса мусульман. Хотя «унитаристы» соглашались, что Средняя Азия и Кавказ могли бы пользоваться определенной автономией, даже в рамках единого государства, представители Средней Азии горячо поддерживали идею федерализма, предложенную азербайджанцем Мехметом Эмином Расул-заде. Он провозгласил необходимость территориальной автономии в федеральном государстве. Эту позицию поддержали 460 делегатов при 271 – против. Представителям Средней Азии территориальная автономия казалась должным ответом на колонизацию и иностранное присутствие на их земле. В ней содержалась идея возрождения региона, которая увлекала реформаторов гораздо больше, чем пантюркизм и панисламизм.

В Национальном центральном совете (Милли Маркази Шура), созданном на заключительной стадии съезда, чтобы «направлять деятельность мусульман России до созыва Учредительного собрания», Среднюю Азию представляла треть делегатов. Но за первым всеобщим мусульманским съездом не последовало сколько-нибудь серьезного продолжения. Представители Средней Азии даже не смогли принять участие во II съезде, который проходил в том же июле в Казани, частично потому, что наступление генерала Корнилова воспрепятствовало поездкам за пределы региона, а также ввиду их занятости на местах. Уже на апрельском съезде в Ташкенте представители Средней Азии согласились с тем, что исполком Временного правительства должен предоставить больше свобод местным жителям. Они получили от русского делегата Никора заявление, которое полностью соответствовало политике, проводимой тогда Россией: «Революция осуществляется русскими, вот почему власть в Средней Азии в наших руках».