Зигмунд Фрейд - Психология масс и анализ человеческого «я» (сборник) Страница 5

Общее суждение о психической деятельности простой «неорганизованной» массы у МакДугалла такое же негативное, как и у Лебона: масса легко возбудима, импульсивна, подвержена слепым страстям, непостоянна, непоследовательна, нерешительна, но при этом готова к любым крайностям в своих поступках, восприимчива только к грубым страстям и самым элементарным чувствам, чрезвычайно внушаема, легкомысленна в своих суждениях, без рассуждений выносит приговоры, откликается лишь на самые простые и несовершенные заключения и аргументы, легко управляема. Массу легко устрашить, у нее отсутствует самосознание, самоуважение и чувство ответственности, но, сознавая свою силу, она готова к любым преступлениям, которых мы можем ожидать лишь от самой абсолютной и безответственной власти. Таким образом, масса ведет себя как невоспитанный ребенок или как страстный необузданный дикарь в незнакомой для него ситуации; в самых худших случаях поведение толпы больше похоже на поведение стаи диких зверей, чем на поведение собрания человеческих существ.

Так как МакДугалл противопоставляет поведение высокоорганизованной массы поведению массы, описанной выше, то нам было бы в высшей степени интересно узнать, в чем заключается организованность массы и какими моментами она определяется и устанавливается. Автор насчитывает пять таких principal conditions (основных условий), необходимых для перехода душевной жизни массы на более высокий уровень.

Первым условием является известная степень постоянства в составе массы. Постоянство это может быть материальным или формальным. В первом случае в массе длительное время находятся одни и те же люди, а во втором случае внутри массы устанавливаются некие постоянные роли, и эти роли исполняют сменяющие друг друга индивиды.

Второе условие заключается в том, что у индивида, входящего в массу, вырабатывается определенное представление о природе, функции, деятельности и требованиях массы, и на основании этих представлений формируется отношение к массе, как единому целому.

Третье условие: масса вступает в какие-то отношения с другими, похожими на нее массами, но все же отличающимися во многих отношениях, что дает повод для соперничества с ними.

Четвертое условие заключается в том, что в такой массе возникают традиции, обычаи и учреждения, в особенности, такие, которые определяют отношения членов массы друг к другу.

Пятое условие состоит в том, что масса претерпевает расчленение; при таком расчленении происходит и дифференциация, в результате которой каждый индивид выполняет в массе особую, отведенную ему функцию.

По мнению МакДугалла, при соблюдении этих условий масса освобождается от своих психических недостатков. От коллективного подавления интеллектуальной деятельности такая масса защищается тем, что решение интеллектуальных проблем изымается из юрисдикции массы и поручается отдельным индивидам – членам массы.

Нам представляется, что условие, обозначаемое МакДугаллом как «организация» массы, можно с большим правом описать по-другому. Задача при этом заключается в том, чтобы создать у массы те свойства, которые были характерны для индивида, но угасли при его присоединении к массе. Дело в том, что вне примитивной массы индивид обладал собственной цельностью, самосознанием, традициями и привычками, особой работоспособностью и направленностью мышления, что отличало его от других индивидов, с которыми он соперничал в обыденной жизни. Это своеобразие индивид на короткое время теряет после присоединения к «неорганизованной» массе. Если считать целью наделение массы атрибутами индивида, то будет полезно вспомнить содержательное замечание Троттера, который в склонности к образованию массы усматривал продолжение биологической тенденции высших организмов к многоклеточности.

IV

Внушение и либидо

Мы исходим из того основного факта, что индивид в массе часто претерпевает под ее влиянием глубокие изменения в своей психической деятельности. Аффективность индивида значительно возрастает, а интеллектуальная составляющая так же значительно слабеет. Оба эти процесса направлены на уравнивание с другими членами массы; достичь осуществления этих процессов можно лишь в случае ослабления торможения инстинктивных влечений и отказа от специфических индивидуальных наклонностей. Мы слышали, что эти нежелательные влияния могут быть – во всяком случае, отчасти – ослаблены высокой «организацией» масс, но основному факту психологии масс, положениям о повышенной аффектации и сниженной умственной деятельности в примитивной толпе это утверждение нисколько не противоречит. Наша задача – найти психологическое объяснение для такого душевного переворота в психике индивида.

Рациональные объяснения вроде уже упомянутого устрашения индивида в массе, каковое включает его инстинкт самосохранения, не могут прояснить суть наблюдаемых феноменов. Социологи и специалисты по психологии масс всегда предлагали для объяснения одно и то же, хотя и под разными названиями, и волшебным словом здесь будет суггестия, сиречь внушение. Тард называет это подражанием, но мы должны признать, что прав автор, напоминающий нам, что подражание подпадает под понятие суггестии и является ее прямым следствием. У Лебона все странное и непонятное в социальных явлениях приписывается двум факторам – взаимному внушению составляющих толпу индивидов и обаянию вождя. Однако и само обаяние проявляет себя во влиянии, обусловленном внушением. При анализе утверждений МакДугалла у нас может сложиться впечатление, что его принцип «первичной индукции аффекта» позволяет исключить из рассмотрения внушение, но по зрелом размышлении мы все же должны признать, что этот принцип выражает не что иное, как уже известные нам «подражание» или «заразительность», но дополнительно подчеркивает их аффективную составляющую. Нет никакого сомнения в том, что у нас есть склонность впадать в аффект, если мы наблюдаем этот аффект у других, но зачастую мы успешно противостоим этому искушению и реагируем на чужой аффект совершенно противоположным образом. Так почему же в массе мы заражаемся аффектом, и это правило, а не исключение? Наверное, на это надо сказать, что это суггестивное воздействие массы заставляет нас подчиниться склонности к подражанию, тем самым индуцируя в нас аффект. Впрочем, и МакДугалл не обходится без внушения; от него мы, как и от других, слышим: для масс характерна особая внушаемость.

Теперь мы подготовлены к тому, чтобы принять утверждение о том, что внушение (правильнее, однако, сказать, внушаемость) является не сводимым к более простым элементам первичным феноменом, основным фактом душевной жизни человека. Такого же мнения придерживался и Бернгейм, свидетелем удивительного искусства которого мне привелось быть в 1889 году. Но, помнится, я уже тогда испытывал глухое раздражение в отношении тирании вездесущей суггестии. Когда на больного, не поддававшегося внушению, начали кричать: «Что вы делаете? Вы не поддаетесь суггестии!» – я сказал себе, что это откровенная несправедливость и насилие над личностью. Человек имеет полное право сопротивляться внушению, если с его помощью этого человека хотят подчинить. Мое сопротивление позже приняло несколько иную направленность: как получилось, что внушение, с помощью которого пытались все объяснить, само по себе как феномен не имеет убедительного объяснения? В отношении внушения я часто повторял старую шутку:

Христофор несет Христа,

А Христос весь мир.

Скажи-ка, а куда упиралась

Христофорова нога?

Christophorus Christum, sed Christus sustulit orbem:

Constiterit pedibus die ubi Christophorus?

Обратившись к проблеме внушения после тридцатилетнего перерыва, я обнаружил, что в ней ничего не изменилось. Я могу решительно это утверждать, если не принимать во внимание единственное исключение, обусловленное влиянием психоанализа. Видно, как много усилий прилагают к тому, чтобы корректно сформулировать понятие суггестии, то есть сделать употребление этого термина конвенциональным, и это нелишне, ибо это слово получает все большее и большее распространение при искажении первоначального смысла, и им скоро будут обозначать какое угодно влияние, как в английском языке, где to suggest, suggestion соответствует нашим понятиям «предлагать, рекомендовать; побуждение». Однако относительно сущности внушения, то есть относительно условий, при которых влияние осуществляется без достаточного логического обоснования, никаких объяснений не существует. Я не стану сейчас подкреплять это утверждение анализом литературы за последние тридцать лет, поскольку в настоящее время готовится подробное исследование на эту тему.

Вместо этого я попытаюсь для объяснения психологии масс использовать понятие либидо, которое сослужило нам хорошую службу при изучении неврозов.