Карстен Шуберт - Удел куратора. Концепция музея от Великой французской революции до наших дней Страница 5

Эта перемена затронула не только памятники Парфенона. На рубеже столетий сместились общие акценты экспозиции. Музеи постепенно превращались в места, где основное внимание сосредоточено на эстетически-познавательном опыте, а не только на научно-исследовательских задачах.

Двойной потенциал музеев в качестве пространств массового образования и символов национальной славы с самого начала признавался как кураторами, так и политиками. Возникающее отсюда напряжение между образовательными и пропагандистскими целями продолжает оказывать влияние на методологию и статус этих учреждений: до сих пор эта дихотомия в значительной степени определяет структуру и самосознание музеев.

Сложная идеологическая конструкция, которая лежала в основе музея при его возникновении, была с легкостью «забыта» не из-за какого-то всеобщего заговора: это стало косвенным результатом практических соображений. По прошествии времени очевидно, что внутренние противоречия нового института игнорировались ради использования всех преимуществ предлагаемой им методологии. На первых порах было трудно понять, что музей далек от объективности и сформирован политическими и социальными факторами. Музеология как систематическое исследование природы и методов новой институции появилась гораздо позднее, когда музей уже приобрел историю. Но в первое столетие этой истории фундаментальные предпосылки, на которых базируется музей, не вызывали вопросов и не анализировались. И лишь много позже самоанализ и самокритика стали неотъемлемой частью музейной практики.

3. Берлин, 1900–1930

В то время как музеи Парижа и Лондона были засыпаны приобретениями, Берлин отставал как в количестве, так и в качестве своих коллекций. В общеевропейском политическом ландшафте прусская столица всегда оставалась, по большому счету, захолустьем, но провозглашение Германской империи в 1871 году изменило эту ситуацию, пробудив небывалую жажду политического и культурного влияния, в результате чего Германия с опозданием включилась в соревнование за колониальное «место под солнцем». Ее желание догнать в культурном плане Англию и Францию привело к подъему кураторской активности в таком масштабе, что уже через несколько десятилетий берлинские музеи успешно конкурировали с лондонскими и парижскими.

Значительный вклад в этот успех внес Вильгельм фон Боде, назначенный младшим хранителем Прусского государственного музея в Берлине через год после провозглашения Германского рейха. В 1880 году благодаря своей неистощимой энергии и исследовательскому таланту он стал директором отдела живописи и скульптуры. Юрист по образованию, Боде был специалистом-самоучкой в области голландской и фламандской живописи XVII века, итальянского Возрождения и прикладного искусства, сочетавшим тонкий эстетический вкус с выдающимися аналитическими способностями.

Боде ловко вел дела с торговцами, ему блестяще удавалось убеждать частных коллекционеров делать щедрые подарки, что обеспечило Берлинский музей нескончаемым потоком даров и пожертвований. Несмотря на напряженную административную работу, он продолжал заниматься наукой, и с его авторитетом специалиста по итальянскому искусству мог соперничать только Бернард Беренсон – американский экспатриант, обосновавшийся во Флоренции и весьма озабоченный этой конкуренцией. Между 1897 и 1905 годами Боде опубликовал (совместно с Хофстеде де Гроотом) полный каталог картин Рембрандта – результат двадцати пяти лет напряженных новаторских изысканий, на которых по сей день основываются наши представления о голландском живописце.

К рубежу столетий Боде был признан во всем мире как крупнейший музейный эксперт и историк искусства своего времени. Во многих отношениях его способность использовать политическую и идеологическую конъюнктуру в исследовательских и эстетических целях напоминала опыт Денона (и Шампольона) столетней давности. Благодаря неутомимым усилиям Боде берлинская коллекция значительно выросла, и к концу XIX века столица Германии могла похвастаться одним из крупнейших европейских собраний живописи, скульптуры и декоративно-прикладного искусства.

В сфере собирательства древностей успехи были не менее впечатляющими. Прибытие в Берлин Пергамского алтаря в 1878 году явилось не только художественным триумфом, но и событием громадной национальной важности. Как воодушевленно заметил историк искусства Якоб Буркхардт, с приобретением алтаря «Берлин стал одним из главных мировых центров художественного паломничества»[28]. Среди других приобретений достаточно назвать легендарные находки Генриха Шлимана из Трои («клад Приама»), ворота Иштар из Вавилона и ряд важных памятников, найденных при раскопках Олимпии и Амарны. Олимпийская экспедиция 1880 года под руководством Эрнста Курциуса представляла собой первые систематические раскопки целого античного города и по сей день остается замечательным образцом археологической точности. А находки в Амарне увенчались открытием одной из самых поразительных глав в истории египетского искусства и культуры: древнеегипетская цивилизация утратила былую неизменность и монолитность в глазах историков. В 1904 году в Берлинском музее был учрежден исламский отдел, а в 1907-м – отдел дальневосточного искусства.

На рубеже веков музеи Берлина вышли на универсальный уровень. Океания, Америка, Африка, Дальний Восток (Япония и Китай), Древний Египет, Ближний Восток, Исламский мир, Греция и Рим, Раннее христианство, Средние века, Ренессанс и Постренессанс – не было такой цивилизации или периода в истории человечества, которые не были бы представлены в немецкой столице.

Одним из проектов, особенно близких сердцу Боде, стал Музей Кайзера Фридриха, построенный под его пристальным контролем между 1897 и 1904 годами[29] (и переименованный в его честь в 1956-м[30]): именно здесь он предложил совершенно новый способ экспонирования произведений искусства. Предметы группировались теперь не по категориям – картины с картинами, скульптуры со скульптурами и т. д., – а по историческим периодам. Скажем, картины эпохи Возрождения были выставлены с современными им скульптурой и мебелью, французская живопись – с мебелью эпохи Людовика XIV, Людовика XV и Людовика XVI, а живопись голландского барокко соседствовала с медалями и резьбой по дереву того же периода.

Часто музейные залы включали в себя элементы архитектурной отделки – потолки, камины, двери – того же времени, что и выставленные в них произведения искусства. Предметы разных категорий дополняли друг друга, что создавало более широкое представление о художественном и интеллектуальном Umfeldiv, в контексте которого они появились. За короткое время Музей Кайзера Фридриха получил широкое признание, и его методологию стали использовать кураторы всего мира. Боде показал, что можно преодолеть таксономический подход, свойственный XIX веку, и создать содержательную и информативную экспозицию, не жертвуя при этом эстетическими соображениями.

В 1905 году Боде был назначен директором всех берлинских музеев и сохранял эту должность вплоть до ухода на пенсию в 1920 году. Он немедленно стал применять методологию, выработанную в Музее Кайзера Фридриха, ко всем подведомственным ему институтам.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Буквенные сноски отсылают к примечаниям переводчика в конце книги – Примеч. ред.

2

Сегодня, когда институт музея подвергается яростной критике, стоит вспомнить, что в начале Великой французской революции предполагалось, что все музеи со всем их содержимым будут уничтожены. К счастью, эта идея была отвергнута.

3

Вопрос об эволюции фигуры куратора, который из любителя, каковым он был в XVIII столетии, превратился в профессионала с университетским образованием, сам по себе весьма увлекателен, но его рассмотрение остается за рамками данной книги.

4

Еще один претендент – Музей Ашмола в Оксфорде, основанный в 1683 году. Он имеет сложное происхождение и в любом случае возник не как автономный институт, а как часть Оксфордского университета.

5

Предысторию современного музея начиная с кунсткамер эпохи Ренессанса см. в кн.: Hooper-Greenhill, Eilean. Museums and the Shaping of Knowledge. London; New York: Routledge, 1992. Блестящий очерк ранней эволюции музеологического мышления дан в кн.: Daston, Lorraine; Park, Katharine. Wonders and the Order of Nature 1150–1750. New York: Zone Books, 1998.