Сьюзен Бауэр - История Средневекового мира. От Константина до первых Крестовых походов Страница 6

Самудрагупта явно нуждался в связи со славным прошлым. Он столкнулся со сложнейшей задачей – удержать обширную империю, населенную множеством мелких военачальников, царей и племенных вождей, упрямо державшихся за свою власть, свои родословные и свои национальные особенности. Константин пытался справиться с аналогичной проблемой, собрав свою империю воедино под знаком креста. Самудрагупта же разработал двухуровневую стратегию. Во-первых, он не настаивал на той степени власти и контроля, которой жаждал Константин. Он назвал себя «завоевателем четверти мира»5, – но чем ярче хвастовство, тем бледнее правда. Самудрагупта и вправду правил большими территориями, нежели владел до него любой индийский правитель – но он не был властелином в своей империи. Большинство «завоеванных» земель не подчиялись непосредственно ему: на севере и западе он выбивал дань из покоренных правителей, а после отзывал армии, позволяя местным царям и дальше править на своих землях, лишь номинально признав его владычество. Он даже не пытался подчинить наиболее упрямых полководцев независимых стран, например, завоевать земли племени Шака в Западной Индии, которыми владели потомки скифов, кочевых племен с северных берегов Черного моря.

Земель, на которых Самудрагупта имел полную власть, было совсем немного – при том, что его государство в самом деле являлось самым крупным со времен падения империи Маурья четырьмя столетиями ранее. Но в дни правления самого могущественного царя этой династии, Ашоки Великого, Маурьи контролировали почти весь полуостров. В противоположность этому империя Самудрагупты, занимавшая едва ли пятую часть земель на юг от Гималаев, представляла лишь бледную тень былой славы.

Однако когда Самудрагупта посчитал данников – соседние государства, согласившиеся ежегодно откупаться от него, – частью своих владений, его царство выросло втрое. Поэтому он решил не замечать разницы между понятиями «империя» и «страна, собирающая дань». Он счел, что покорил своих южных и западных соседей. Если бы Индии грозило чужеземное вторжение, такая империя, скорее всего, быстро развалилась бы. Но под защитой северных гор Самудрагупта мог позволить себе роскошь не держать завоеванные земли в кулаке. Он мог называться «императором» и не иметь из-за этого никаких проблем.

Под властью Гуптов в Индии настали времена, которые иногда называют золотой, а иногда – классической эпохой индийской цивилизации. Это название отсылает нас ко второму пункту стратегии Самудрагупты, частью которой были уже упомянутые древние колонны Ашоки Великого: царь сознательно использовал ностальгию по прошлому, пытаясь построить на этом основу притяжения между разными концами империи.

Правители династии Гуптов и раньше уже обращались к прошлому для подкрепления своей власти. В десятилетия, предшествовавшие правлению Самудрагупты, древний язык санскрит находил всё более широкое применение у философов, придворных, правительства и даже в сфере экономики. Санскрит появился в Индии давно – он просочился через горы от воинственных центральноазиатских племен, проникших на полуостров (их сородичи отправились на восток, в Персию, и стали персами)[13]. Как это случается с языками, санскрит видоизменился и смешался с другими наречиями, став родоначальником «бытовых языков», таких как магадхи и пали. Оба эти языка относятся к так называемым пракритам, или «простым наречиям».6 Но давно изменившийся язык неожиданно вернулся в своей изначальной архаической форме. К 300 году н. э. санскрит стал всеобщим языком письменности; во времена завоеваний Самудрагупты санскритом пользовались придворные, он был почитаем философами и учеными.7 Индуистские писания (Пураны), своды законов, эпические произведения «Рамаяна» и «Махабхарата» – все они были написаны на санскрите.

Хранителями санскрита были брахманы, образованные жрецы-индуисты, высший класс общества империи Гуптов. Буддизм также бытовал в Индии: буддисты ставили памятники и рыли пещеры, оставляя свой след на индийских ландшафтах. Но преобладание санскрита указывает на то, что брахманы обретались на вершине мира – по крайней мере, в Северной Индии.

Здесь важно объяснить, почему эпоха правления Гуптов, начавшаяся при Чандрагупте и достигшая пика при Самудрагупте, столь часто называется «золотой эрой» и «классическим периодом» индийской культуры. Ромила Тапар указывает, что использование обоих понятий одновременно представляется сомнительным, так как каждое из них имеет свое историческое определение. «Золотая эра» наступает, когда «буквально каждое проявление жизни достигает вершины совершенства», а «классический период» означает определенный уровень, после которого культура идет на спад. Чтобы подтвердить ту или иную из этих характеристик прошедшей эпохи, нужно, чтобы историки дали определение понятиям «совершенство» и «высота». Индуистские хронисты называли тот период временем расцвета индуизма и санскрита. Так что в этом смысле действительно была золотой.8

По сути, сами Гупты были не совсем индуистами – этот термин описывает более позднюю и сильно усовершенствованную систему мировоззрений. Они строили индуистские храмы и писали на санскрите, но также возводили буддийские ступы и поддерживали буддийские монастыри. Индуизм и буддизм, два религиозных учения, еще не враждовали, и Самудрагупта, довольствуясь номинальной властью над приграничными землями, политически не нуждался в жестком насаждении единственно верной религии.

Но официальные тексты двора Гуптов писались на санскрите, и Самудрагупта, проводивший индуистские обряды в походах, в ознаменование победы, использовал их в качестве элемента власти. Ему пригодилась связь своего правления и славного прошлого страны – известного, чтимого, победоносного. Правление Самудрагупты было отмечено ностальгией и консервативностью.

Как и многие ностальгические консервативные периоды, этот период был основан на полном непонимании прошлого. Обратим внимание на надписи, прославляющие его победы. Завоевания Ашоки невероятно расширили границы империи Маурьев, но во время его военных кампаний погибли сотни тысяч людей (особенно на юге) – и, как только государство стало стабильным, царя начали мучить угрызения совести и сожаление. Отрешившись от войны и побед, он провел оставшиеся дни своего правления, стремясь к добродетели и праведности. В качестве покаяния он поставил колонны по всей своей земле, написав на них: «Захват ещё не покорённой страны неизбежно сопровождается убийством, гибелью или угоном людей. И от этого терзают любимца богов печаль, горестные и тяжелые мысли».9

Самудрагупта тоже хотел стать великим правителем. Он надеялся встать в один ряд с Ашокой-завоевателем, отмечая собственные достижения рядом с победами императора династии Маурьев. Но похоже, что он использовал эти колонны, не вчитываясь в слабый след уже написанных на них слов. Неосознанно он записал свои триумфы и победы рядом с сожалениями и раскаяньем Ашоки.10

После смерти Самудрагупты примерно между 375 и 380 годами последовала краткая борьба за власть. Монеты того периода свидетельствуют, что нормальный порядок наследования титула от отца к сыну был нарушен появлением совсем другого царского имени – некоего принца Рамагупты. Двумя столетиями позже в пьесе «Деви Чандра Гупта» (от которой сохранилось лишь несколько абзацев) было высказано предположение, что Рамагупта задумал убить своего младшего брата Чандрагупту, названного так в честь основателя государства. Юный Чандрагупта произвел смелую атаку на врага – народ Шака на западе. Он проник ко двору правителя Шака в женском платье и убил его. Из-за этого он стал столь популярен в своей стране, что Рамагупта решил избавиться от него. Раскрыв заговор, Чандрагупта ворвался во дворец, вступил с братом в схватку и убил его в пылу борьбы.11

Так или иначе, но в 380 году Чандрагупта стал царем Чандрагуптой II. Через восемь лет после восхождения на престол он добавил страну Шака в список тех, кто платил дань династии Гуп-тов. Как и его прадед, он устроил династический брак своей дочери Прабхавати с выходцем из Вакатака, мелкого царского рода западного Декана. Такая стратегия привела к частичному вливанию династии Вакатака в империю Гуптов: муж Прабхавати умер вскоре после брака, и она стала регентшей и царицей, правившей землями Вакатака под руководством отца. Став властелином еще двух индийских стран, Чандрагупта II ознаменовал это, присвоив себе имя «Викрамадитья» – «сын доблести».12

Эпоха Гуптов

Как и его отец, Чандрагупта II никогда не пытался добиться чего-то большего, чем номинальная власть над приграничными территориями своей империи. Как и отец, он отказался сделать индуизм единственной религией. Китайский монах Фа-сянь, путешествуя в поисках буддийских рукописей для своего монастыря, прибыл в Индию между 400 и 412 годами. Его изумили мир и процветание, которые принесла эта политика толерантности: