Алейда Ассман - Распалась связь времен? Взлет и падение темпорального режима Модерна Страница 6

Настоящее как современность

Описанные до сих пор виды настоящего представляют собой краткие или обозримые промежутки времени нашей повседневной жизни. Но настоящее может длиться значительно дольше, чем содержательное время «здесь и сейчас», занимая десятилетия и даже столетия. Чтобы убедиться в этом, достаточно всего лишь заменить слово «настоящее» словом «современность». Приведу пример. В 1967 году Генрих Бёлль был удостоен премии имени Георга Бюхнера. Его благодарственная речь называлась «Современность Георга Бюхнера». Бёлль, в частности, сказал: «Непокой и тревога, исходящие от Бюхнера, столь пронзительно современны, что присутствуют здесь, в этом зале. Через пять поколений они подступают к нам, захватывают нас»[29]. В своей речи он указал на современность «революционера» Бюхнера и протестного молодежного движения в конце шестидесятых годов. Бёлль мог бы предпослать своей речи слова Вальтера Беньямина: «Ведь именно невозвратимый образ прошлого оказывается под угрозой исчезновения с появлением любой современности, не сумевшей угадать себя подозреваемой в этом образе»[30]. Подобное настоящее возникает перформативно благодаря провозглашенной актуальности минувшей исторической эпохи, то есть благодаря открытию духовной близости и ценностного родства с ушедшим временем. В качестве звена, которое устанавливает связь между Бюхнером и молодежным протестным движением, Бёлль называет Маркса: «Тут стоило бы посетовать на упущенную историей возможность встречи двух немцев. Встречи Бюхнера и Маркса, который лишь несколькими годами моложе его. Мощный, столь же народный, сколь и предметно-доходчивый язык “Гессенского сельского вестника”, несомненно, обладает такой же силой политического воздействия, что и “Коммунистический манифест”…»[31] Актуальной отсылкой к Марксу Бёлль возвратил Бюхнера из прошлого, которое грозит забвением каждому писателю, в злободневность настоящего.

В той же речи Бёлль подвел черту под определенной частью тогдашнего настоящего, объявив ее исторически завершенной и отошедшей в прошлое. С едкой иронией он говорил о «помпезных похоронах». Он не назвал имя покойника; впрочем, публика, присутствовавшая на вручении Премии Бюхнера в Дармштадте, в этом и не нуждалась. Нам же приходится обратиться к поисковику Google, чтобы выяснить, что 25 апреля 1967 года состоялся грандиозный официальный акт, траурная церемония прощания с Конрадом Аденауэром в Кёльнском соборе, где присутствовали главы многих стран и правительств. Говоря о завершении эры Аденауэра, Бёлль подчеркнул актуальность духовной близости с историческими предшественниками. Современность Бюхнера знаменовала собой нормативную значимость непреходящих ценностей и ориентиров. Так формируется культурная память, которая делает прошлое современным: благодаря канонизации художников, мыслителей и творческого наследия прошлого создается меморативное и ценностное сообщество, которое перформативно утверждает себя на пять (и более) поколений, способствуя его самоосознанию и самолегитимации, нахождению актуальных идей и целеполаганий в настоящем.

Настоящее как неограниченная синхронность

В заключение добавим еще одно, седьмое, значение понятия «настоящее», существенно отличающееся от прежних значений. Мы находим это значение у Гумбрехта, который проводит четкое разграничение между «презенцией» и «настоящим». Если «презенцию» он отождествляет с насыщенным, содержательным временем, то слово «настоящее» означает для Гумбрехта пустое время. В своей книге «Наше широкое настоящее» он описывает патологии темпоральной культуры в эпоху электронных СМИ. По его мнению, в отличие от прежних времен нам закрыт доступ к будущему, зато широко распахнуты шлюзы в прошлое. Оттуда льются потоки самых разных прошлых времен в наше настоящее, которое таким образом все больше расширяется. Гумбрехтовский образ широкого настоящего напоминает застойный пруд, куда отовсюду сливаются сточные воды и откуда ничего не вытекает. По существу, это вариация ницшеанского образа прошлого, которое, словно наводнение, стремится затопить настоящее. Этим сравнением (о чем мы позже поговорим более подробно[32]) Ницше характеризовал историзм конца XIX века, эпохи «бесхарактерности» (ныне он назвал бы это отсутствием идентичности), сетуя на произвольное и неразборчивое смешение различных эстетических стилей. По словам Гумбрехта, сегодня то же самое можно сказать о новых медиа, которые хранят и держат наготове слишком много прошлого, поэтому здесь и сейчас можно вытащить из этого хранилища все, что угодно. Свой тезис о тотальном презентизме прошлого он подтверждает экспансией музеев, которые завоевывают в настоящем все больше места для различных прошлых эпох. Однако медийное и музейное инсценирование синхронности прежних эпох, эклектический произвол уничтожает – такова суть гумбрехтовского аргумента – духовную современность (вроде той, о которой говорилось на примере Бюхнера и молодежного протеста), ибо подобные альянсы основываются не столько на памяти, сколько на забвении и новом открытии. Сегодня же, как считает Гумбрехт, настоящее оккупируется прошлым, которое превращает настоящее в однородную мешанину легкодоступных прежних эпох. К этой дистопической картине настоящего я еще вернусь в связи с анализом темпоральной концепции позднего Модерна и с дискуссией о новом и старом историзме.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

«Once upon a time, in the bright sixties, there was plenty of future on offer». Graham Swift. Waterland. London: Heinemann, 1983. P. 20.

2

Reinhard Kosellek. Vergangene Zukunft. Zur Semantik geschichtlicher Zeiten. Frankfurt a.M.: Suhrkamp, 1979. Этот исследовательский проект, возникший на основе работ по генезису основных исторических понятий, был реализован учеником Козеллека Люцианом Хёльшером в двух замечательных книгах, посвященных истории и конъюнктуре понятия «будущее» в Западной Европе. Спустя десять лет после новаторского исследования Козеллека была опубликована диссертация Хёльшера: Lucian Hölscher. Weltgericht oder Revolution. Protestantische und sozialistische Zukunftsvorstellungen im deutschen Kaiserreich 1871–1914. Stuttgart: Klett-Cotta, 1989. А накануне нового тысячелетия появилась его вторая книга: Lucian Hölscher. Die Entdeckung der Zukunft. Frankfurt a.M.: Fischer, 1999.

3

Ernst Bloch. Widerstand und Friede // Friedenspreisrede des deutschen Buchhandels, 1967. S. 10–16. Здесь – S. 15b. http://www.friedenspreis-des-deutschen-buchhandels.de/sixcms/media.php/1290/1967_bloch.pdf.

4

Ibid. S. 11a.

5

Jutta Scherrer. Russlands neue-alte Erinnerungsorte // Aus Politik und Zeitgeschichte APuZ. 2006. № 11. S. 24–28. Здесь – S. 25. https://www.bpb.de/shop/zeitschriften/apuz/.

6

Самая мощная атомная бомба, российская «царь-бомба» (в четыре тысячи раз мощнее бомбы, сброшенной на Хиросиму), была взорвана в испытательных целях 30 октября 1961 года на полигоне арктического острова Новая Земля.

7

Obama will Marsmission im Jahr 2035 // F. A. Z. 15.4.2010 www.faz.net/aktuell/gesellschaft/weltraum-programm-obama-will-marsmission-im jahr-2035-1964515.html.

8

Werner Mittelstaedt. Das Prinzip Fortschritt. Ein neues Verständnis für Herausforderungen unserer Zeit. Frankfurt a.M.; New York: Peter Lang, 2008. Это исследование базируется на проведенном в 2004–2006 годах опросе, в котором участвовали около двухсот человек.

9

Andreas Huyssen. Present Pasts: Media, Politics, Amnesia // Public Culture. Bd. 12 (1). P. 21–38. Здесь – P. 21.

10

О характеристике этого поколения и его отношении к модернизации и недавнему прошлому см.: Aleida Assmann. Geschichte im Gedächtnis, München: Beck, 2007 (особенно глава 2: Verkörperte Geschichte – zur Dynamik der Generationen. S. 31–69).

11

Charles S. Maier. Two Sorts of Crisis? The “Long” 1970s in the West and the East // Hans Günter Hockerts (Hg.). Koordinaten deutscher Geschichte in der Epoche des Ost-West-Konflikts (Schriften des Historischen Kollegs 55). München: Oldenbourg Verlag, 2004. S. 49–62. Здесь – S. 61.

12

Хартмут Роза говорит об «историко-культурном режиме времени», см.: Hartmut Rosa. Jedes Ding hat keine Zeit? Flexible Menschen in rasenden Verhältnissen // Vera King, Benigna Gerisch (Hgg.). Zeitgewinn und Selbstverlust. Folgen und Grenzen der Beschleunigung. Frankfurt: Campus, 2009. S. 21–39.

13

François Hartog. Time, History and the Writing of History: the Order of Time // Rolf Torstendahl und Irmline Veit-Brause (Hgg.). History Making. The Intellectual and Social Formation of a Discipline. Stockholm: Almqvist and Wiksell, 1996. P. 95–113. Здесь – P. 96.

14

François Hartog. Time and Heritage // Museum International. Bd. 57/3. September 2005. P. 7–18. Здесь – P. 8.

15

Бруно Латур говорит, что слово «модерн» означает новый режим, ускорение, перелом, революцию времени. Bruno Latour. Wir sind nie modern gewesen. Versuch einer symmetrischen Anthropologie. Frankfurt a.M.: Suhrkamp, 2008. S. 18. Здесь – S. 8.