Е. Ганапольская - Россия: характеры, ситуации, мнения. Книга для чтения. Выпуск 3. Мнения

Россия: характеры, ситуации, мнения. Книга для чтения. Выпуск 3. Мнения

Подготовка текста, комментарии и задания:

А. В. Голубева, А. И. Задорина, Е. В. Ганапольская

В оформлении обложки использована ксилография художника Николая Калиты

Иллюстрации: К. В. Гарин

© Голубева А. В., Задорина А. И., Ганапольская Е. В. (подг. текста, коммент., задания), 1998

© ООО Центр «Златоуст» (издание, лицензионные права), 1998

© ООО Центр «Златоуст» (издание, лицензионные права), 2011, с изменениями

Предисловие

Предлагаемая вашему вниманию серия задумывалась составителями с целью дать изучающим русский язык как неродной разнообразный по проблематике материал для знакомства с русской культурой, в том числе бытовой, с типичными проявлениями национального характера, с важными для его понимания идеями. При этом нам по возможности хотелось избежать этнографического подхода.

Отдельные выпуски объединяют материал по единственному общему признаку, вынесенному в подзаголовок (характеры, ситуации или мнения). При отборе текстов нам казались важными такие критерии, как типичность или значимость события, сюжетная законченность, проблемная заострённость ситуации. Отсюда задания ориентируют прежде всего не на пересказ, а на проверку понимания ситуации, авторской мысли и на выражение собственного отношения к ним. При адаптации мы старались сохранить авторский стиль, поэтому сокращения рассматривались как более предпочтительные по сравнению с синонимическими заменами. Комментировались прежде всего места, требующие от учащихся фоновых знаний (из истории, облигаторной литературы и т. д.), а также фразеологизмы и разговорные выражения. Чисто словарных комментариев мы намеренно старались не давать.

Каждый выпуск серии включает небольшие рассказы и отрывки из произведений всеми признанных классиков (А. С. Пушкина, Н. В. Гоголя, Л. Н. Толстого, Ф. М. Достоевского, М. А. Булгакова, В. В. Набокова, А. И. Солженицына), писателей, менее известных (Тэффи, А. Аверченко, К. Станюковича), а также популярных современных авторов (А. и Б. Стругацких, Л. Петрушевской, В. Токаревой, В. Пьецуха, В. Войновича и др.). Помимо художественных текстов в выпуски серии вошли фрагменты из работ академиков П. Л. Капицы и Д. С. Лихачёва, кинорежиссёра А. Тарковского, философа Н. Бердяева, историка В. О. Ключевского и др.

Надеемся, что вы получите удовольствие от работы с книгами серии «Россия: характеры, ситуации, мнения», порадуетесь встрече с уже любимыми авторами и откроете новые для себя имена. Будем рады видеть вас среди постоянных читателей серии.

О чём бы ни моли́лся челове́к – он мо́лится о чу́де. Вся́кая моли́тва сво́дится на сле́дующую: «Вели́кий бо́же, сде́лай, что́бы два́жды два – не́ было четы́ре!»

И. С. Тургенев. Стихотворения в прозе

Молитва

О чём бы ни моли́лся челове́к – он мо́лится о чу́де. Вся́кая моли́тва сво́дится на сле́дующую: «Вели́кий бо́же, сде́лай, что́бы два́жды два – не́ было четы́ре!»

То́лько така́я моли́тва и есть настоя́щая моли́тва – от лица́ к лицу́. Моли́ться всеми́рному ду́ху, вы́сшему существу́ – невозмо́жно и немы́слимо.

Но мо́жет ли да́же ли́чный, живо́й бог сде́лать, что́бы два́жды два – не́ было четы́ре?

Вся́кий ве́рующий обя́зан отве́тить: мо́жет – и обя́зан убеди́ть самого́ себя́ в э́том.

Но е́сли ра́зум его́ восста́нет про́тив тако́й бессмы́слицы?

Тут Шекспи́р придёт ему́ на по́мощь: «Есть мно́гое на све́те, друг Гора́цио…» и т. д.

А е́сли ему́ ста́нут возража́ть во и́мя и́стины, – ему́ сто́ит повтори́ть знамени́тый вопро́с: «Что есть и́стина?»

И потому́: ста́нем пить и весели́ться – и моли́ться.

Тургенев Иван Сергеевич (1818–1883) – один из создателей русского реалистического романа. Мастер новеллистической прозы с необыкновенно поэтичными описаниями русской природы, автор романов об исторической судьбе «дворянских гнёзд» накануне и после отмены крепостного права, о духовной драме русской дворянской интеллигенции.

Вопросы и задания

1. О чём молится каждый человек, по мнению Тургенева?

2. Верит ли автор в то, что бог может сделать чудо?

3. Как вы понимаете последнюю фразу?

4. Чьи слова цитирует автор? Как они подтверждают его мысль?

C кем спорить…

Спорь с челове́ком умне́е тебя́́: он тебя́ победи́т… но из самого́ твоего́ пораже́ния ты мо́жешь извле́чь по́льзу для себя́.

Спорь с челове́ком ума́ ра́вного: за кем бы ни оста́лась побе́да – ты по кра́йней ме́ре испыта́ешь удово́льствие борьбы́.

Спорь с челове́ком ума́ слабе́йшего… спорь не из жела́ния побе́ды; но ты мо́жешь быть ему́ поле́зным.

Спорь да́же с глупцо́м; ни сла́вы, ни вы́годы ты не добу́дешь; но отчего́ иногда́ и не позаба́виться?

Не спорь то́лько с Влади́миром Ста́совым![1]

Вопросы и задания

1. Почему, по мнению автора, нужно спорить с человеком умнее тебя?

2. Почему полезно спорить с человеком равного ума?

3. Для чего можно спорить с человеком ума слабейшего и с глупцом?

4. Считаете ли вы, что не стоит спорить с эмоциональными людьми? Аргументируйте вашу точку зрения.

А. И. Герцен. Кто виноват?

(отрывок из романа)

Университе́т доверши́л воспита́ние Влади́мира Бе́льтова: до э́того вре́мени он был оди́н, тепе́рь попа́л в шу́мную семью́ това́рищей. Здесь он встре́тил горя́чую симпа́тию ю́ных друзе́й и, раскры́тый ко всему́ прекра́сному, стал занима́ться нау́́ками. Сам дека́н не́ был равноду́шен к нему́, находя́, что ему́ недостаёт то́лько покоро́че во́лос и побо́льше почти́тельного благонра́вия,[2] чтоб быть отли́чным студе́нтом.

Ко́нчился, наконе́ц, и курс. Пре́жде чем университе́тские друзья́ разошли́сь по бе́лу све́ту, собрали́сь они́ у Бе́льтова перед его́ отъе́здом. Все бы́ли ещё полны́ наде́жд; бу́дущее раскрыва́ло свои́ объя́тия, мани́ло. Молоды́е лю́ди черти́ли себе́ колосса́льные пла́ны. В уша́х Бе́льтова ещё раздава́лись кля́твы в дру́жбе, в ве́рности мечта́м, зву́ки чо́кающихся бока́лов. Мечта́тель мой с восто́ргом е́хал в Петербу́рг. Де́ятельность, де́ятельность!.. Там-то соверша́тся его́ наде́жды, там-то он разовьёт свои́ прое́кты, там узна́ет жизнь.

Прие́зд его́ в Петербу́рг и пе́рвое появле́ние в све́те бы́ло успе́шно. Он име́л рекоменда́тельное письмо́ к одно́й ста́рой де́ве[3] с ве́сом.[4] Она́ предста́вила Влади́мира своему́ бра́ту. Тот поговори́л с ним не́сколько мину́т и был поражён его́ просто́ю ре́чью, его́ многосторо́нним образова́нием и пы́лким, пла́менным умо́м. Он ему́ предложи́л записа́ть его́ в свою́ канцеля́рию, сам поручи́л дире́ктору обрати́ть на него́ осо́бенное внима́ние.

Влади́мир принялся́ за дела́. Ему понра́вилась бюрокра́тия, рассма́триваемая сквозь при́зму 19-ти лет, – бюрокра́тия хлопотли́вая, занята́я, с номера́ми и регистрату́рой, с озабо́ченным ви́дом и ки́пами бума́г под руко́й; он ви́дел в канцеля́рии ме́льничное колесо́, кото́рое заставля́ет дви́гаться ма́ссы люде́й, разбро́санных на полови́не земно́го ша́ра – он всё поэтизи́ровал. Молодо́й Бе́льтов мечта́л о бу́дущем; у него́ в голове́ броди́ли ра́зные наде́жды и пла́ны…

Управля́ющим четвёртым отделе́нием в той канцеля́рии, куда́ поступи́л Влади́мир, был О́сип Евсе́ич, ху́денький, се́денький старичо́к, лет шести́десяти, в потёртом фра́ке, всегда́ с дово́льным ви́дом и кра́сными щека́ми. Э́тот челове́к всего́ лу́чше мог служи́ть доказа́тельством, что не да́льние путеше́ствия, не университе́тские ле́кции, не широ́кий круг де́ятельности образу́ют челове́ка: он был чрезвыча́йно о́пытен в дела́х, в зна́нии люде́й и к тому́ же тако́й диплома́т, что, коне́чно, не отста́л бы ни от Остерма́на,[5] ни от Талейра́на.[6]

От приро́ды сметли́вый, он име́л по́лную возмо́жность разви́ть и воспита́ть свой практи́ческий ум; ему́ не меша́ли ни нау́́ки, ни чте́ние, ни фраз́ы, ни несбы́точные тео́рии, кото́рыми мы из книг по́ртим воображе́ние, ни блеск све́тской жи́зни, ни поэти́ческие фанта́зии. Он, перепи́сывая на́бело бума́ги и рассма́тривая в то же вре́мя люде́й на́черно, приобрета́л ежедне́вно бо́лее и бо́лее глубо́кое зна́ние действи́тельности, ве́рное понима́нье окружа́ющего и ве́рный такт поведе́ния, споко́йно прове́дший его́ ме́жду канцеля́рских о́мутов,[7] чрезвыча́йно опа́сных.

Меня́лись гла́вные нача́льники, меня́лись дире́кторы, мелька́ли нача́льники отделе́ния, а нача́льник четвёртого отделе́ния остава́лся тот же, и все его́ люби́ли, потому́ что он был необходи́м и потому́ что он тща́тельно скрыва́л э́то; все отлича́ли его́ и отдава́ли ему́ справедли́вость, потому́ что он стара́лся соверше́нно стере́ть себя́; он всё знал, всё по́мнил по дела́м канцеля́рии; у него́ справля́лись, как в архи́ве, и он не лез вперёд; ему́ предлага́ли ме́сто нача́льника отделе́ния – он оста́лся ве́рен четвёртому отделе́нию; его́ хоте́ли предста́вить к кресту́[8] – он на два го́да отдали́л от себя́ крест, прося́ замени́ть его́ годовы́м окла́дом жа́лованья, то́лько потому́, что нача́льник тре́тьего отделе́ния мог позави́довать ему́. Тако́в он был во всём: никогда́ никто́ из посторо́нних не жа́ловался на его́ взя́точничество; никогда́ никто́ из сослужи́вцев не подозрева́л его́ в бескоры́стии.