Стивен Ликок - Английский с улыбкой. Брет Гарт, Стивен Ликок. Дефективный детектив / Bret Harte, Stephen Leacock Страница 6

“At any and all times,” I said enthusiastically; “I only ask ten minutes twice a day to eat a crust at my office, and four hours’ sleep at night, and the rest of my time is devoted to you always, as you know.”

“It is indeed,” he said, with his impenetrable smile.

Nevertheless, I did not find him at home when I next called. One afternoon, when nearing my own home, I met him in one of his favorite disguises, – a long blue swallow-tailed coat, striped cotton trousers, large turn-over collar, blacked face, and white hat, carrying a tambourine.

Of course to others the disguise was perfect (для других, конечно же, эта маскировка была безупречной), although it was known to myself, and I passed him (однако для меня – знакомой, и я прошел мимо) – according to an old understanding between us (согласно давней договоренности между нами; understanding – понимание; соглашение, договоренность) – without the slightest recognition, trusting to a later explanation (не подав и виду, что узнал его, впоследствии надеясь на объяснения: «без малейшего узнавания, надеясь на более поздние объяснения»; to trust – доверять, верить). At another time, as I was making a professional visit to the wife of a publican at the East End (в другой раз, когда по врачебной надобности меня вызвали к жене одного трактирщика в Ист-Энде; to make a visit – наносить визит; professional – профессиональный, имеющий отношение к профессии), I saw him, in the disguise of a broken-down artisan (я увидел его = Джонса в костюме горемыки-мастерового; broken-down – разбитый, сломленный /болезнью, горем/), looking into the window of an adjacent pawnshop (который заглядывал в окно лавки ростовщика по соседству; adjacent – примыкающий, соседний).

Of course to others the disguise was perfect, although it was known to myself, and I passed him – according to an old understanding between us – without the slightest recognition, trusting to a later explanation. At another time, as I was making a professional visit to the wife of a publican at the East End, I saw him, in the disguise of a broken-down artisan, looking into the window of an adjacent pawnshop.

I was delighted to see that he was evidently following my suggestions (я был рад видеть, что он, несомненно, последовал моим советам; to delight – доставлять наслаждение), and in my joy I ventured to tip him a wink (и от радости я решился подмигнуть ему; to venture – рисковать /чем-л./, ставить на карту; осмелиться, отважиться; to tip/give smb. a wink – подмигнуть кому-л.; to tip /зд./ – намекать, предупреждать); it was abstractedly returned (он отсутствующе подмигнул в ответ: «подмигивание было отвлеченно возвращено»).

Two days later I received a note appointing a meeting at his lodgings that night (двумя днями позднее я получил записку, в которой /он/ назначал встречу в его квартире в тот же вечер). That meeting, alas! was the one memorable occurrence of my life (та встреча – увы! – стала памятным событием в моей жизни), and the last meeting I ever had with Hemlock Jones (и последней встречей, которая когда-либо была у меня с Хемлоком Джонсом)! I will try to set it down calmly (я попытаюсь изложить все спокойно; to set down – записывать), though my pulses still throb with the recollection of it (хотя у меня и сейчас учащается сердцебиение при воспоминании об этом; pulse – пульс; сердечный ритм; to throb – сильно биться, пульсировать).

I was delighted to see that he was evidently following my suggestions, and in my joy I ventured to tip him a wink; it was abstractedly returned.

Two days later I received a note appointing a meeting at his lodgings that night. That meeting, alas! was the one memorable occurrence of my life, and the last meeting I ever had with Hemlock Jones! I will try to set it down calmly, though my pulses still throb with the recollection of it.

I found him standing before the fire, with that look upon his face (я застал его стоящим у камина с тем выражением на лице; look – взгляд; выражение лица) which I had seen only once or twice in our acquaintance (которое я наблюдал только лишь один или два раза за /все время/ нашего знакомства) – a look which I may call an absolute concatenation of inductive and deductive ratiocination (выражение, которое я могу назвать абсолютной взаимосвязью индуктивного и дедуктивного мышлений: «рассуждений») – from which all that was human, tender, or sympathetic was absolutely discharged (из которого все, что было человечного, чуткого или доброго, было полностью удалено; tender – мягкий, нежный; внимательный, чуткий; sympathetic – близкий по духу; благожелательный; to discharge – разгружать; выбрасывать). He was simply an icy algebraic symbol (он стал просто равнодушным алгебраическим символом; icy – ледяной; холодный, безучастный; ice – лед)!

I found him standing before the fire, with that look upon his face which I had seen only once or twice in our acquaintance – a look which I may call an absolute concatenation of inductive and deductive ratiocination – from which all that was human, tender, or sympathetic was absolutely discharged. He was simply an icy algebraic symbol!

Indeed, his whole being was concentrated to that extent (и правда, все его существо было сосредоточено до такой степени; extent – протяженность; степень, мера) that his clothes fitted loosely (что одежда свободно на нем болталась; to fit – соответствовать, подходить), and his head was absolutely so much reduced in size by his mental compression (а его голова настолько «полностью» уменьшилась в размере от уплотнения мыслей; compression – сжатие) that his hat tipped back from his forehead and literally hung on his massive ears (что шляпа сползла назад со лба и буквально висела на его массивных ушах; to tip /зд./ – наклонять; to hang).

After I had entered he locked the doors, fastened the windows (после того, как я вошел, он запер двери, окна; to lock – запирать на замок; to fasten – связывать, скреплять; to fasten the window – запирать окно /на шпингалет/), and even placed a chair before the chimney (и даже приставил стул к камину: «поставил стул перед камином»; to place – ставить, помещать; chimney – труба /дымовая или вытяжная/; дымоход; /устар./ камин).

Indeed, his whole being was concentrated to that extent that his clothes fitted loosely, and his head was absolutely so much reduced in size by his mental compression that his hat tipped back from his forehead and literally hung on his massive ears.

After I had entered he locked the doors, fastened the windows, and even placed a chair before the chimney.

As I watched these significant precautions with absorbing interest (пока я следил за этими серьезными мерами предосторожности с возрастающим интересом; significant – значительный, важный; to absorb – поглощать, впитывать; поглощать, захватывать /внимание/), he suddenly drew a revolver (он вдруг вытащил револьвер; to draw) and, presenting it to my temple, said in low, icy tones (и, приставив его к моему виску, негромко сказал ледяным тоном; to present – представлять; направлять, устанавливать в определенное положение; low – низкий, невысокий; тихий):

“Hand over that cigar case (давайте-ка /сюда/ этот портсигар; to hand over – передавать, вручать /другому/)!”

Even in my bewilderment my reply was truthful, spontaneous, and involuntary (даже несмотря на замешательство, мой ответ был правдивым, спонтанным и непринужденным; spontaneous – добровольный; неподготовленный, спонтанный). “I haven’t got it,” I said (у меня его нет, – сказал я).

He smiled bitterly, and threw down his revolver (он горько усмехнулся и отшвырнул свой револьвер; to throw; down /нареч./ – указывает на движение вниз; движение от центра, от говорящего). “I expected that reply (я ожидал такого ответа)! Then let me now confront you with something more awful (тогда позвольте мне сейчас предъявить вам кое-что более ужасное; to confront – стоять/сталкиваться лицом к лицу; сталкивать /кого-л. с чем-л./, предъявлять), more deadly, more relentless and convincing than that mere lethal weapon (более неумолимое, безжалостное, чем любое обычное смертоносное оружие; deadly – смертельный; неумолимый, беспощадный; mere – простой, не более чем; всего лишь), – the damning inductive and deductive proofs of your guilt (неопровержимые индуктивные и дедуктивные доказательства вашей вины; damning – влекущий за собой осуждение; убийственный /разг./)!”

As I watched these significant precautions with absorbing interest, he suddenly drew a revolver and, presenting it to my temple, said in low, icy tones:

“Hand over that cigar case!”

Even in my bewilderment my reply was truthful, spontaneous, and involuntary. “I haven’t got it,” I said.

He smiled bitterly, and threw down his revolver. “I expected that reply! Then let me now confront you with something more awful, more deadly, more relentless and convincing than that mere lethal weapon, – the damning inductive and deductive proofs of your guilt!”

He drew from his pocket a roll of paper and a note-book (он вытащил из кармана рулон бумаги и записную книжку).

“But surely,” I gasped, “you are joking (но, конечно же, – у меня перехватило дыхание, – вы шутите; to gasp – дышать с трудом, ловить воздух)! You could not for a moment believe (вы же не могли и на мгновение поверить)” —

“Silence! Sit down!” I obeyed (тихо! сядьте! – я повиновался).

“You have condemned yourself,” he went on pitilessly (вы сами выдали себя, – продолжал он безжалостно; to condemn – осуждать, порицать; уличать, выдавать; to go on – продолжать; pity – жалость). “Condemned yourself on my processes (попались на моих же методах; process – ход развития; прием, способ), – processes familiar to you, applauded by you, accepted by you for years (методах, знакомых вам, которыми вы восхищались, и в /действенность/ которых верили; to applaud – аплодировать, рукоплескать; восхищаться; to accept – принимать; верить, признавать)! We will go back to the time when you first saw the cigar case (вернемся к тому времени, когда вы впервые увидели портсигар). Your expressions,” he said in cold, deliberate tones, consulting his paper (ваши выражения, – сказал он холодно и неторопливо, сверившись со своими бумагами), “were, ‘How beautiful! I wish it were mine (были /такими/: «Какой красивый! Хотелось бы и мне такой же»).’