Михаил Венюков - О современном состоянии современных сил и средств Японии и Китая Страница 12

Сказав о китайских сухопутных войсках, упомянем о флоте. Он тоже двух разрядов: старого и нового устройства. Старый флот состоит из многочисленных джонок и даже мелких лодок; новый из винтовых канонирских лодок и даже одного винтового судна в 1,300 тонн, да из нескольких пароходов колесных. Относительно старого флота нужно заметить следующее. Его назначение двоякое: собственно боевое – защита торговли от пиратов, и государственно-хозяйственное – перевозка рису из южных провинций в северные, и особливо в Пекин, где все маньчжуры получают от казны жалованье и вообще содержание рисом. Соответственно этому двоякому назначению, а также общему государственному делению на провинции, флот разделяется на флотилии или эскадры, которые имеют следующий состав:

9-й, Кроме того адмиралу северной речной флотилии, живущему в Тяньцзине, подчинены порты в Желтом Море и морские суда: 24 в Щань-буне и шесть в Ляо-дуне. С этими судами все число морских джонок Китая доходит до 918, экипажи которых состоят не менее как из 99,000 человек, а с матросами речных судов до 108,000, исключительно китайцев зеленого, знамени и лишь очень немногих маньчжуров. Большая числительность южных флотов – чже-цзянского, фу-цзяньского и кантонского – показывает, что тут больше всего надобности в защите берегов и плавающих около них торговых судов. И в самом деле, именно здесь мы видим сильнейшее развитие пиратства, этой язвы Китайского Моря. Заметим, впрочем, что разбой на водах Нёбесной Империи совершается не только в море, а и на реках, текущих внутри страны. От того, например, в Шанхае можно видеть очень мелкие лодки, величиною с невский ялик, вооруженные пушками. Они содержат полицию на реках и каналах, соседних Шанхаю. Устья Кантонской Реки также знамениты речным пиратством, которое там стоит под покровительством с одной стороны местных отцов-отечества – чиновников, а с другой известных гуманистов-англичан. Колония последних, Гон-Кон, есть настоящий центр морского разбоя, где пираты запасаются порохом, оружием и даже артиллерийскими орудиями. Под условием не нападать на английские суда, они спокойны от преследования английских крейсеров.

Необходимость противопоставить пиратам более серьезную морскую силу, чем многочисленный, но ничтожный в боевом смысле флот джонок, а также желание правительства положить хоть некоторые границы контрабанде, заставили китайцев образовать в последнее время флот из судов европейской конструкции, исключительно паровых. Сначала попробовали ограничиться постановлением машин на местные джонки, чтоб избежать больших издержек на постройку европейских пароходов, и несколько таких морских ублюдков есть в Кантоне, Фу-чжеу-фу и даже в Шанхае; но теперь джонки окончательно уступили место обыкновенным европейским судам. Из них таможенные крейсерские пароходы, в числе 15-ти или 16-ти, были куплены большею частью с аукциона в Гон-Коне и, конечно, не принадлежат к боевым судам в собственном смысле. С 1869 года началось сооружение собственно-военного китайского флота. Именно, летом этого года, спущена была с верфи в Фу-чжеу-фу канонирская лодка с тремя орудиями, и в октябре того же года она ходила на практическое плавание в море, до Тянь-цзина, где ей делался смотр. Весь экипаж, от капитана до последнего кочегара, были китайцы. Вслед затем, две подобные лодки спущены в Шанхае, а летом 1870 в тамошнем арсенале изготовлено паровое судно в 1,300 тонн, т. е. способное носить 5–6 орудий значительного калибра. Эти зародыши китайского флота могут разростись в хорошее, дерево, если китайское правительство станет настойчиво преследовать поставленную раз цель – создать вполне достаточные средства для обороны берегов империи, которых общая длина достигает до 6,000 верст. Теперь военных судов есть 4 или 5, да 15–16 крейсерских пароходов: это уже успех. А устройство двух морских арсеналов, в Фу-чжеу-фу и Шанхае, стоившее многих миллионов, дает основание думать, что и далее дело сооружения флота пойдет недурно. Так как-эти два учреждения суть лучшее, что представляют нам военные реформы в Китае, то позвольте сказать о них несколько подробностей.

Фу-чжеуский арсенал находится в 10–12 верстах ниже города Фу-чжеу-фу, на реке Мин, в расстоянии от устья 20 или 22 верст. В этом месте река делает изгиб, переходя от юго-восточного направления в северо-восточное. На мысу, у поворота, т. е. на северной стороне реки, и расположен арсенал, которого обширные постройки занимают более 25 десятин земли. Все они кирпичные, на каменных фундаментах; но как грунт нехорош, – влажен, то они недовольно прочны, и уже теперь при работах парового молота дрожат. Обширная литейня, кузницы, плотницкая, канатные, парусные мастерские имеют около 2,200 человек рабочих. При арсенале есть две школы: навигаторская или собственно-морская, где профессоры англичане, и политехническая, где учат французы. Число учеников в 1870 году в обеих школах было до 150. Преподаватели их служат отчасти и, техниками в арсенале, который вообще находится под наблюдением и руководством французских морских инженеров, за исключением хозяйственной части, вверенной китайским чиновникам. Шанхайский арсенал менее обширен, чем фучжеуский, но он имеет не менее разнообразную деятельность: – в нем строятся суда, машины к ним, льются орудия и снаряды, делаются лафеты и, наконец, приготовляется ручное огнестрельное оружие, которого не дедают в Фу-чжеу-фу. Всех рабочих в арсенале до 1,200 человек. Здания арсенала, расположенные верстах в трех от Шанхая, на берегу реки Вампу, выше города, построены частью из камня и кирпича, частью еще из дерева. Средину всего учреждения занимает оружейная фабрика, могущая приготовлять скорострельные ружья Снайдерса[5], и две паровые машины в 120 сил, от которых приводы идут во все соседние мастерские. Паровой молот в арсенале один; но он может выковывать пароходные вялы. Вы видите, мм. гг., что это серьезное европейское учреждение. Притом оно и состоит под управлением европейцев, большею частью англичан, Только хозяйственная часть вверена китайцам, которые заведывают и обширными складами всякого рода материалов. Арсенал потребляет теперь массу железа и меди привозимых из Англии, дерева из Индо-Китая, из Манильи и Манчжурии, парусов из Англии, канатов, красок, смолы и угля – туземных. Китайская смола превосходна: покрытые ею суда походят на лакированные. Притом дерево, употребляемое на постройки судов – тиковое из южной Азии и сосна из Манчжурии – также превосходный строевой материал, почему инженеры предсказывают большую долговечность китайскому флоту. Рабочие, как в Шанхае, так и в Фу-чжеу, все китайцы – народ искусный. Притом, благодаря высокой задельной плате, это люди отборные, которым платить по 20 руб. сер. в месяц нежаль, хотя это цена неслыханная в Китае для каких бы то ни было рабочих, и даже для многих чиновников.

От фучжеуского и шанхайского арсеналов перейдем к нанкинскому и тяньцзинскому. В Нанкине нет морских работ, но есть литейня для пушек и оружейная фабрика. Они только что начали действовать в 1870 году и состояние их мне неизвестно. В Тяньцзине арсенал правильнее назвать артиллерийским деловым двором. Он помещен очень тесно, в бывшем буддийском монастыре, и работает только орудия и лафеты – орудия, впрочем, нарезные и даже заряжающиеся с казны. За то в Тяньцзине есть другое артиллерийское учреждение, очень обширное и, главное, единственное в своем роде в Катае: это пороховой завод, могущий приготовлять около 1½ тонны, т. е. 90 пудов пороха в день или 30,000 пудов в год. Обширное пространство, более трех квадратных верст, верстах в пяти от Тяньцзина, занято зданиями завода, которые все кирпичные и расположены в приличном расстоянии друг от друга, на случай взрыва. Завод обнесен валом со рвом; вода в него проведена особым каналом из реки Пей-хо. Строитель завода американец Мэдоус, а техники – англичане. Из Англии же выписаны машины, которые, в августе 1869 года, когда я был в Тяньцзине, еще не действовали и даже не все были установлены, за исключением тех аппаратов, которые нужны для литрованья селитры. Тяньцзинский пороховой завод вообще капитальное учреждение, долженствующее много подвинуть военное дело в Китае, ибо до сих пор с порохом туземного ручного производства трудно было надеяться на хорошую стрельбу даже из лучшего оружия. Но жаль, что место для такого учреждения выбрано весьма неудачно. Дорога в Тяньцзин, находящийся всего в 80 верстах от моря, очень хорошо известна европейцам; притом этот город – открытый порт, в котором всегда есть несколько европейских военных судов. При первых неприязненных действиях, даже, по английскому обычаю, без объявления войны, он может быть захвачен иностранцами, как и арсеналы шанхайский, фучжеуский и тяньцзинский.

От военно-технических учреждений было бы уместно перейти к обзору разного рода военных запасов, военных больниц, медицинских школ и т. п. Но ничего этого в Китае нет; а по-тому обратимся, в заключение настоящей беседы, к краткому взгляду на китайские укрепления, которые до известной степени могут быть нелишены значения в деле обороны страны. Китайцы, в противоположность японцам, все свои города обносят стенами или валами. Они даже хвалятся состоянием у них фортификации, и некоторые укрепления носили у них долгое время пышный титул «неприступных твердынь», доколе не были взяты европейцами. Я скажу здесь несколько слов о двух важнейших из этих твердынь; о Кантоне на юге и о Дагу на севере. Город Кантон, как видно по карте, лежит у вершины речной дельты, и доступ к нему с моря в прежнее время был затруднен укреплениями в теснине Бокко-Тигрис. Но после войны с англичанами укрепления эти брошены – и не могут быть возобновляемы. Осталась одна собственно городская ограда. Она состоит из высокой – сажени 3½ – каменной стены, длиною в 6–7 верст, и из нескольких отдельных фортов с каменною одеждою, которые занимают соседние высоты па северо-западе и два-три пункта на берегу реки. Город содержит в себе около полумиллиона жителей и сильный гарнизон из китайцев и маньчжуров. Склады продовольствия в нем значительны. За всем тем он держался едва десять дней против англо-французов в 1857 и 1858 годах, несмотря на то, что число союзников не превосходило пяти тысяч. Правда, они ввели в реку сильную эскадру, с 450 орудиями, и бомбардировали укрепления; но это не могло бы послужить поводом к такой скорой сдаче неприступной твердыни, если бы она была в самом деле неприступною. Дело в том, что от одних навесных огней стена в северо-восточной части города была разрушена. Затем англо-французами была сделана высадка на востоке от города; оборонявшиеся в поле войска прогнаны, после довольно, впрочем, храброго сопротивления, и, наконец, сделан штурм, во время которого союзники захватили всю городскую стену, не решаясь, впрочем, спуститься в густо населенный город. Гарнизон, в 12–13 тысяч, исчез через западные ворота; окружающие форты тоже сдались, по невозможности держаться даже против полевой артиллерии.