Эволюция рабства в германском мире в поздней Античности и раннем Средневековье - Михаил Вячеславович Земляков Страница 37

прямых сведений о добровольной отдаче в рабскую или личную зависимость и в Lex Ribvaria. Но на факт попадания в долговое рабство указывает текст достаточно архаичной Фризской правды. Она подробно регламентирует судебную процедуру в отношении самозаклада и добровольной отдачи под покровительство более богатого соплеменника[552]. В этой же правде рассматриваются случаи, когда обращение в личную зависимость могло быть оспорено[553]. Наличие подобной процедуры для фризов, достаточно архаической по набору своих составляющих (судебная клятва, судебный поединок, сбор соприсяжников), даёт некоторые основания предполагать общегерманские корни обращения в долговое рабство, которое могло присутствовать также и у франков VI ― начала VII в. По крайней мере, как будет показано в заключительном параграфе главы I, в обществе салических франков VI в. широко был представлен слой литов, статус которых приблизительно соответствовал статусу литов Фризской правды; если принять во внимание это обстоятельство, нетрудно предположить, что часть франкских литов также попадала в личную зависимость в результате добровольного акта коммендации[554].

Кроме того, конфискация всего имущества, известная из текста Салической правды, ставила свободного франка вне закона; одним из вариантов физического выживания в данном случае как раз могла стать передача самого себя в услужение более богатого и влиятельного соплеменника, который мог защитить лишённого мира человека от нападок окружающих.

§ 1.4. Кража рабов или продажа свободных в рабство:

На протяжении VI ― начала IX вв. многие северогерманские варварские правды (не только франкские) дают нам представление о масштабах насильственного захвата свободных и зависимых людей, а также продажи свободных в рабство. В древнейшей части Lex Salica неоднократно упоминается практика захвата зависимых людей и непривилегированных франков. Такая практика была широко распространена ещё с начала VI в. и касалась не только кражи и переманивания чужих рабов с целью использования их труда новым господином[555], но и с целью получения материальной выгоды от торговли с последними[556]. Розыск беглых рабов и процесс подтверждения их принадлежности владельцу уже в начале VI в. являлся довольно сложной и развитой процедурой[557], требовавшей присутствия свидетелей с той и другой стороны[558]. Многие категории лично зависимых людей, в отношении которых употребляется насилие, рядом с обозначением своего статуса имеют указание на цену, которой они были эквивалентны во франкском обществе начала VI в. Несмотря на то, что эта сумма не говорит нам напрямую о стоимости раба при его покупке или продаже, тем более — не даёт оснований утверждать то, что он был приобретён своим господином на стороне, сопоставление стоимости жизни раба с ценой жизни свободного салического франка (которая составляла 200 сол.) предоставляет нам важный с точки зрения сравнительного анализа социальных категорий материал.

В самой ранней редакции (A) Салической правды обсуждается такой вариант кражи и получения выгоды от работорговли, как увод (возможно, продажа или заклад) лично зависимого человека за море. Очевидно, что в этом судебном казусе отражён распространённый способ переманивания рабов одним человеком у другого во Франкском государстве — во всех рукописях Салической правды семей D, E, K, S и гипотетически реконструируемой группы В запрет на кражу рабов и их продажу за море неизменно повторялся[559]. Исследователи XX в. Ф. Байерле[560], М. Краммер[561] и Х. Нельзен[562] писали о том, что этот титул мог быть следствием правовых контактов между галло-римским населением Южной Галлии и салическими франками (в первую очередь, заимствований из вестготского и бургундского законодательств конца V ― начала VI в.), поэтому датировали его более поздним временем, нежели окончание правления Хлодвига или же начало правления его сыновей.

Последнее предположение подтверждается тем, что в Договоре между Хильдебертом и Хлотарем санкция за незаконное переманивание встречается вновь[563]. Это очевидным образом указывает на стойкое сохранение подобного преступления на протяжении всей первой половины VI в. В определённом отношении о широком распространении кражи рабов в начале VI в. говорит и титул 69 первого капитулярия (Capitulare I): частые случаи переманивания рабов требовали чёткой фиксации судебной процедуры для их возвращения[564].

§ 1.5. Передача рабского статуса по наследству:

Данный способ попадания в зависимость, как явствует из правовых источников начала VI ― начала IX вв., также не был на территории Северной Галлии и на Среднем Рейне редкостью.

Обращает на себя внимание тот факт, что в целом для варварских правд было нехарактерно упоминание в составе завещаний рабов, литов и других зависимых людей. По другим источникам эпохи раннего Средневековья мы можем сделать вывод о том, что завещание рабов в действительности имело место[565]. В Lex Salica и Lex Ribuaria при этом нет упоминаний о передаче в составе наследственной массы (hereditas, furtuna) лично или поземельно зависимых людей, хотя сама система наследования в отношении движимого имущества, к примеру, в Салической правде была разработана очень подробно[566].

Тем не менее, в северогерманских правдах встречается прямое указание на наличие в составе наследственной массы рабов. В частности, в Правде тюрингов в ряде титулов наследники умершего домовладельца принимали в составе наследственной массы и земли, и движимое имущество, в т. ч. рабов[567]. Отмеченное влияние Салической правды на законы племенного союза тюрингов ещё до периода их фиксации Карлом Великим говорит о том, что подобный порядок вещей мог сложиться у салических франков и быть распространённым задолго до его проявления в каролингских капитуляриях начала IX в.

§ 2. Занятия рабов и лично зависимых людей во франкских правдах начала VI ― начала VII в.

Необходимость выяснения профессионального состава и круга занятий лично и поземельно зависимого населения Северной Галлии раннего Средневековья вполне очевидна. Без определения уровня квалификации и примерного круга занятий зависимых людей, сведения о которых нередко встречаются как в правовых (варварские правды), так и в нарративных (истории, хроники) источниках, крайне сложно говорить об их социальном и правовом статусе, тем более — об эволюции этого статуса на протяжении нескольких веков.

Естественным будет предположить, что в составе господского хозяйства в конце V ― начале VII в. находились лично и поземельно зависимые люди, занимавшиеся сельскохозяйственным трудом и скотоводством. Хотя их труд являлся непрестижным и расценивался как тяжёлая, рутинная, низкоквалифицированная работа, они, стоя у основания пирамиды, должны были создавать собой самый широкий слой рабов; следовательно, их существование не могло не отразиться в правовых источниках VI–VII вв.

Проблема определения удельного веса земледельцев и скотоводов рубежа Античности и Средневековья в Северной Галлии, обладавших рабским статусом, стоит очень остро. В отсутствие прямых свидетельств нередко приходится опираться на